Закон Тайга - Эльмира Нетесова

К ночи вернулся бульдозерист. Рубаха на плечах выгорела. Грязный, в ожогах, он выпил залпом три кружки воды и, едва прилег на траву, тут же уснул тяжелым, усталым сном.

Тарас с Генкой не уснули до утра. Пожар то стихал, то вспы­хивал с новой силой уже на других, потушенных делянах. И люди бежали туда, забыв об усталости и отдыхе.

О еде никто не вспоминал. Кусок не лез в горло. Потому забыли о Митриче. А он сидел в санях среди реки. Оди­нокий, испуганный дед, всеми покинутый.

Три дня тушили люди пожар в тайге. Три дня не ели и не спали. Умирали от жары и усталости, задыхались в дыму. Про­пахли всеми запахами пожара. А на четвертый день сжалилось небо, и ночью пошел дождь. Он не накрапывал. Обрушился ливнем. И люди плакали и смеялись. Они подставляли ливню головы и плечи, обожженные руки и спины.

Дождь стал спасением. И люди только теперь почувствова­ли всю тяжесть усталости.

Скорее домой - на отдых. Вот только бы хватило сил добраться до порога, ступить на него. С хохотом, песнями, криками, шутками влезли в машину и поехали, подстегивае­мые дождем. Они больше не нужны были тайге. В ней оста­вались условники, которые сразу вспомнили о Митриче и палатках.

Глава 4

Продрогший Митрич сидел на санях и громко икал. Он не ел все три дня. Отвык дед харчиться в одиночку.

—  Дед, подкинь жратвы! - донеслось с берега.

Вскоре подошел бульдозер. Иван выволок сани на берег. Пока их разгружали и ставили палатки, Митрич сварил обед. И только взявшись за ложки, вспомнили о новичках. Хвати­лись Генки и Косого.

—  Где ж они, туды их душу? - не понимал Шмель.

—  Может, этих уродов поехали выгораживать? - предполо­жил Трофимыч.

—  Не будь их, не случилось бы пожара! Тоже мне - интел­лигенты, не бывали в тайге ни разу. Не знают, как с огнем в лесу обращаться надо, - злился Сашка.

—  Они - хрен с ними! Наши мужики где? - вертел Рябой взлохмаченной головой.

—    Мы послали их встречный пал пустить. А они того поче­му-то не сделали...

—  Загребли их, так выходит, - мрачно бухнул бугор.

—   Нам легавых едино ждать. Чтоб указали новую деляну. Их и спросим, куда мужиков наших дели, - сказал бульдозе­рист.

А вскоре услышали условники цокот подъезжающего мото­цикла.

—  С Косым и с Генкой уже разобрались. Тех, новых, тоже вот-вот привезет машина. Вы их сучкорубами ставьте, - предложил Лавров.

—   Ну уж хрен всем вам, чтоб я с этими падлами в одной тайге дышал! Приморят ни за понюшку табаку и хлебай опять баланду в зоне! Вы, фраера, как хотите, а нам эти паскуды до жопы! Замокрить всех мало, говноедов! Пусть сами канают где хотят. Но не с нами, фартовыми! - заорал Шмель.

—    Не ты тут распоряжаешься. Замолчать! - прикрикнул старший охраны.

Шмель глянул на него остекленевшими от лютой злобы гла­зами. Фартовые, перехватив этот взгляд, поняли: недалеко до беды. Увели бугра к палатке.

Шмель больше не обронил ни слова. Он не высунулся из палатки, когда машина привезла новичков. И Косой с избитой в синяки физиономией влез в палатку бугра. Там фартовый рас­сказал, как выбивали из него признание в Трудовом. Но не сломали... Да и Генка вступился. Шум поднял. Вот и выпустили из клетки на полуволю.

Бугор от ярости лицом чернел. Зубы скрипели так, что Ко­сой умолк.

—   Колись до жопы, кто метелил тебя в мусориловке?! - задыхался Шмель.

—  Наш начальник и тот - Ефремов - со своими, - дрог­нул обидой голос фартового.

—  Ты-то хоть махался?-

—    Не стоял же, усравшись! Тоже метелил мусоров!

—  Кому вломил?

—  Ефремову подвез. Будет помнить, как фартового морить.

—  Так вот усеки: загребут тебя не сегодня, так завтра в зону. Приварят новый срок. Мусора не засветят своего дерьма. За то. что тебя трамбовали, тебя ж и приморят.

—  А я при чем?

—  Они сыщут...

Утром, когда все условники спали, охрана выволокла из палатки Шмеля, нацепила наручники и, затолкав в коляску мото­цикла, повезла в Трудовое.

Лишь через час проснувшиеся люди узнали, что в эту ночь умер Лавров. Сам или убит? С этим разберутся специалисты. Но вечером, перед сном, старший охраны ни на что не жало­вался. Был в отличном настроении. Собирался в отпуск на ма­терик. Говорил, что за хорошую организацию тушения лесного пожара его обещали поощрить. И вдруг умер. Не дождавшись ни поощрения, ни отпуска... А накануне ни с кем, кроме как со Шмелем, не конфликтовал. Фартовый единственный из всех мог быть подозреваемым.

Косой, услышав это, в комок сжался. Трофимычева бригада не верила в услышанное. Новички молчали. Фартовые в кучу сбились. Заговорили злым шепотом. Знали, скоро сюда приедет следователь. Разбираться будет. Убит иль умер? Но пока установит - время пройдет. И немало. Хорошо, если опытный, если не будет ошибки. Да кто ж такое гарантирует? А вдруг и впрямь Шмель оборзел и размазал старшего охраны? Но зачем? До воли так немного оставалось. Мог и потерпеть. Уж тогда пристопорил бы за все враз, за всякое слово. Вымес­тил бы каждую обиду. Теперь это совсем некстати. Неужели не сдержался? И злоба разум помутила...

—  Но ведь не впервой фартовым получать трамбовки у му- соров, грызться с ними по любому поводу. Тем более бугру. Нет, за такое не рискуют волей. Да еще за старшего охраны, а это известно даже сявкам - вышку можно схлопотать, - гово­рил Рябой тихо.

—  Быковал он, когда я ему про трамбовку в Трудовом тре- хал. Кипел. Меня предупредил, что могу загреметь в зону. Зна­чит, не думал мокрить, - говорил Косой.

—  Сам накрылся, значит, увидят. Мусора нынче не без зе­нок. Не разгонятся гоношиться. Вишь, что наверху творится? Метут прежних! И до легавых доберутся. Иначе не стали б с виновниками пожара нянькаться, вредительство им пришили бы, ан нет! Ссут для завтрашнего! Чтоб свои калганы сберечь.

—  Они фраера, политические! А мы - фартовые! Нынче - западло! Могут замести в зону. За нас с них спросу не будет! - перебил лысого законника Рябой.

—  Хрен в зубы! Теперь за всякую душу спросят! А мы? В чьих лапах зоны от Мурмана до Магадана? В наших! Мы в них дышали и держали всех! Что может поменяться теперь? Иль зон не будет, ходки отменят? Мы нужны всегда! Нас повсюду знают!

—  О чем балаган? Чего базарите? - подошел охранник и велел разойтись по палаткам.

Снаружи остались только Митрич и бульдозерист. Они го­товили обед.

Тихо было в палатке Трофимыча. Сучьи дети, не знавшие беды от Лаврова, помнили, как наказал он за них фартовых, искренне жалели старшего охраны. И все же не верилось им, что убил его Шмель. Случались и раньше у них стычки. Да еще какие! Хотя бы та, с пробежкой. И ничего не произошло. Все живы были. Хотя Шмель после того два дня в себя приходил.

—  Злопамятные они. Копили все. Не представлялось слу­чая. А чуть подвернулся, они и ухлопали человека, - предполо­жил Костя. Но охранники не поверили.

— Да брось ты дурака валять! Уж если бы они его убили, так хотя бы спрятали. Сунули бы под корягу иль в реку. Да и сами не ждали бы, когда за ними приедут, попытались сбежать, - возразил Илларион.

—  Ну да, сбежать! Чтобы прямо на себя пальцем показать! Куда сбегут? Ведь Лаврова все равно хватились бы и нашли! Хоть в воде, хоть в земле! И тогда слинявшим сразу конец. След­ствие долго не искало бы! С собаками, с автоматчиками пойма­ли бы, - вмешался Трофимыч.

—  Но ведь Шмель, если бы убил, неужели мог спокойно уснуть? - не верилось Харитону.

— Да что это - первый раз в жизни? Им убить охранника - подвиг! За это в зоне дополнительный навар будет. Так по их закону положено, я сам о таком от воров слыхал, - проговорил Костя.

—  Нет, не может быть! Не убивал его Шмель! Облаять, при­грозить, ну, замахнуться - согласен. Тут же, когда до свободы так близко, - не мог. Логики нет, - не соглашался бригадир.

—  Я другое понять не могу. Ведь Лавров не один в палатке спал. С тем гнидой! Неужели он ничего не слыхал, не видел? - напомнил Илларион.

—  Этот всегда вне подозрений. Его Лавров сам пригрел. Это все знают. И охрана подтвердит. К тому ж на пожаре ожоги получил сильные. Три ночи не спал. Тут свалился вглухую. Вы­рубился. Мог не услышать. Какой ни негодяй, а живая душа. И его усталость валит, - вступился Харитон за новичка.

А вскоре условники услышали, как к палаткам подъехала машина.

—  Не выходить из палаток! - послышался приказ охраны.

Условники из-за приоткрытых пологов видели, как из ма­шины вышли два человека. Они не входили в палатку старшего охраны, сразу направились в тайгу.

—  Выходит, бугор не в палатке мусора прикнокал. В тайге. Но как его сфаловал туда? Да еще без охраны, - удивлялся Косой.

—   Не гробил падлу! Нутром чую. Сгребли сдуру. Ваньку сваляли, - буркнул Гнедой, обычно молчаливый законник.

—  Ну кто-то же его грохнул! - подал голос из угла Удав и умолк. И только в палатке новичков шептались о другом.