Закон Тайга - Эльмира Нетесова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— К чему ж так сразу? Я пока допрашиваю вас как свидетеля. Взял у вас подписку, что будете говорить правду. Ничего не станете утаивать от следствия.
— А я и не вру. Но говорить, что черное - это белое, не могу. Надеюсь, и вам такие показания не нужны.
— Правильно. Но уж очень старательно углы обходите. К тому же явно не договариваете, - упрекнул следователь.
— Чего?
— Говорите, что не входил, не видели, не знаете. А человек рядом с вами не один час проспал. Прежде чем влезть в спальный мешок, не раз невольно толкнул вас. Ведь палатка узкая, одноместная. Не раз проснуться должны были. И видеть, когда ложился и вставал человек.
— Всегда так было. Но в этот раз усталость свалила. Даже не поел...
— Так во сколько вы спать легли, Тихомиров?
— Часов не имею. Но засветло.
— А почему вы нашли в себе силы сходить умыться на реку, а от ужина отказались? Иль усталость заказная у вас? .
— Не понял! Я же говорил, устал и лег спать. Как можно заказать усталость?
— На пожаре с кем вы были? С Лавровым?
— Не только. Я и сам по себе, и с сельскими, и с охраной. Всем помогал.
— А вернулись с кем?
— Со всеми вместе. В хвосте. Сзади меня один охранник был.
— Так сколько же времени вы проспали в ту, последнюю, ночь Лаврова? - вернул следователь допрос в прежнее русло.
— Я три дня не спал. Неудивительно, что лег засветло, а проснулся утром.
— А почему вы, оберегаемый Лавровым, один из всех не заметили его отсутствия за завтраком?
— Он часто завтракал позже других. Я и не удивился.
— Он не говорил вам, что носил в сумке? - напрягся следователь.
— А почему он должен меня информировать? Я для него - условник. Он со мною, случалось, строже, чем с другими, был. Возможно, и я на его месте поступал бы точно так. Он - начальник. И панибратства между нами не было. Спасибо, что приютил. Только теперь я тому не рад. Вон в какую цену выливается мне его жалость. В подозреваемые попал ни за что. А ведь случись, не проспи я ту ночь, голову за него положил бы не задумываясь. Он единственный меня понимал.
— Вы уверены, что понимал?
— Иначе не пустил бы к себе в палатку. Не приютил, не защищал. Видел бы он теперешнее, удивился бы немало. Как за усталость расплачиваться мне приходится...
— Прочтите и подпишите протокол, - подал следователь исписанные бумаги. А положив их в портфель, сказал: - Вы свободны. Идите.
А утром, едва условники сели завтракать, к палаткам подъехал следователь. Поздоровался со всеми. Глянул на Тихомирова. У того сердце побитым щенком сжалось. Кусок поперек горла колом встал. Хотелось обругать, накричать. Но знал, этим не поможешь. Ведь вот и сегодняшнюю ночь не спал. Жизнь не мила стала.
— Тихомиров, я задержу вас ненадолго. - И, обратившись к Трофимычу, продолжил: - Думаю, часа нам хватит.
— Попался, курва, за самые яйца, - ухмылялся Шмель злорадно.
Андрей Кондратьевич, глянув на Тихомирова, обронил:
— Пригрел человек змею под боком. Сколько хороших людей погибло, а это дерьмо никакая погибель не берет.
— Давайте без комментариев, - сухо прервал следователь.
Когда люди ушли на работу, допрос возобновился.
— Откуда вам известно, что у Лаврова не было денег?
— Зачем они в тайге? Что тут с ними делать? Да и не утверждал я, только предположил. На это имею право.
— А я и не оспариваю его. Но вот что меня интересует: почему вы умолчали, что Лавров в вашем присутствии получил почту во время пожара? От нарочного. Расписался за нее. Вскрыл
конверт. Вы стояли рядом. И увидев, откуда письмо, изменились в лице. Этого письма вместе с полевой сум-
кой найти не удалось. Но вы, вероятно, помните, откуда оно пришло?
— Из органов безопасности, которые меня в тюрьму упекли. Естественно, что со мною творится, когда я вижу иль слышу упоминание о тех органах, - дрогнул голос Тихомирова.
— Что было в том письме? Припомните, - попросил следователь.
— Не читал. Не смог. Строчки перед глазами поплыли, как в тумане. Да и Лавров тут же сунул письмо в сумку.
— А жаль, что не разглядели. Ну что ж, письмо мы восстановим. Это не сложно. А кроме него, ничего в конверте не было?
— Не видел. Не присматривался.
— Может быть, нарочный перепутал или забыл, но говорит, что в конверте фотографии были. Несколько выпало. Лавров поднял, - внимательно смотрел следователь на Тихомирова.
— Я не помню такого. Да и какое мне дело до чужих забот? У меня в жизни свое правило: чем меньше знаешь, тем дольше живешь. Потому никогда не суюсь не в свои дела. Зарок себе дал. Поумнел в тюрьме. Раньше бы мне этот опыт, не отбывал бы срок.
— А Лавров не показывал вам в палатке эти фото? - словно не слышал ответа следователь.
— За старшим охраны такое не водилось. Исключено. Больше чем о погоде - не говорили никогда, - вздохнул Тихомиров.
Когда следователь сел в машину, мужик пошел к костру шатаясь. Ноги подкашивались, не держали. Заметив его состояние, Митрич подошел:
— Чего это он к тебе зачастил?
— О Лаврове спрашивает. Знай я, что так повернется, собакой в тайге бы жил, но не со старшим в одной палатке. Уже душу наизнанку вывернул этими допросами, - пожаловался Тихомиров.
— Кому как. Вон наших мужиков в прокуратуру вызывали. Пятерых. И новых. Тоже чего-то спрашивали. Радостные приехали в обрат. Говорят, ента, будет освобождение. Лучше, чем амнистия. И позор смоют. Навроде они и не сидели вовсе. Так им сказали. Документы готовят ихние. К воле. Знать, нынче невиновного от виноватого отделят. Может, и тебя к тому готовят.
— Мне такого не говорили. О прошлом - ни слова. Будто не было его у меня. Все о Лаврове. Свободой и не пахнет, - мрачно курил Тихомиров.
— И мне не обещаются. И не зовут никуда. А уж я бы бегом побег. Только бы поманили. Так неволя заела!
Хочется под старь в человеках пожить, - выдал Митрич сокровенное.
Тихомиров молча встал, пошел на деляну, туда, откуда слышался звон топоров, рев пил, уханье падающих деревьев.
В тайге было тепло. Тучи мошкары вились меж деревьев и кустов. Под ногами сновали бурундуки, даже серый зайчонок прошмыгнул совсем рядом, не испугавшись человека.
Заполошная сойка метнулась с куста на ель. Вытаращилась удивленно. Что забыл человек в глуши таежной? Иль гнездо свое потерял?
Но тут упало дерево, спиленное под корень. Вскрикнуло громко. Сойка, хрипло обругав людей, суматошно захлопала крыльями, улетела в распадок.
Тихомиров подошел к пачке хлыстов, стал замерять выработку. Никто из условников ни о чем не спросил его. Каждый был занят своим делом. И казалось, его приход остался незамеченным.
Новички сегодня обрубали сучья со спиленных деревьев. Не слишком быстро и ловко у них получалось. Но старались люди. Их терпеливо учили. Без слов. Показывали, объясняли. Без ругани. И в его душе проснулась жгучая зависть. Ведь вот они ладят даже с фартовыми. И те, ворюги, а смотри, вровень с генералом здесь. Как со своими говорят. И от них никто не отворачивается. Здесь же, как от зверя, от падали, от чумного - сразу уходят. От греха подальше...
— Шмель, возьми клин, не то завалишь мне на лысину свою красавицу! - крикнул Генка.
— Санька! Погоди эту ель валить! Постучи по стволу. Там белка! Пусть своих шустрят утащит! Не оставляй ее бедолагой! - надрывался Иваныч, перекрывая рев бульдозера.
Рябой по стволу веткой стукнул, белку пугнул:
— Хиляй, мамзель, краля хвостатая, зазноба рыжая! Линяй с этой хазы! Чего барухой застряла? У тебя дуплянок, что у меня волос на калгане. Не мори! Не то размажу, стерва! Выметайся, добром прошу, как кента! Слышь! Иль тебе локаторы поморозило? Так я продую, мало не покажется! До самого Магадана без огляду когти рвать будешь! - грозил Рябой.
Мужики, слушая его, со смеху животы надрывали.
Санька, устав ждать, подошел к ели. Белые, как мелкий снег, опилки брызнули из-под пилы. На старую рыжую хвою, на траву, на сапоги. Запах смолы ударил в лицо. Вальщик опустил со лба очки, вбил клин, рассчитав угол падения дерева.
— Отойдите, мужики! - предупредил Санька.
Тихомиров загляделся на верхушку ели. Там на макушке дерева сидела белка. Он не услышал, пропустил мимо ушей предупреждение вальщика.
Дерево, падая, сшибло с ног, подмяло и враз укрыло хвоей, словно спрятав разом от всех или похоронив заживо.
Он ничего не заметил. Может, успел крикнуть, но шум падающего дерева заглушил. Да и что такое в тайге человеческий голос? Хрупкий звук, живущий секунды. Да и то если его успеет подхватить, вырвать из ветвей таежное эхо.
— Никак хмырь накрылся? - оглядевшись, ахнул Сашка.
— Да нет, небось в кустах отсиживается! После допроса оклематься надо, - вставил бульдозерист.
— Чего скучковались? Хиляйте сюда! - позвал Шмель.