Там, где цветет полынь - Ольга Птицева

Все, кто заточен на полынном поле. Все невинно, несвоевременно убиенные. Все, прикованные к вещицам. Я хочу, чтобы стена рухнула. Я хочу, чтобы ты их отпустил!

И Гус пошатнулся. Порыв ветра ударил его в грудь. Туман поднялся до колен. Полынь качала седой головой, соглашаясь с Улиным правом просить то, чего она желает больше всего.

– Бред какой-то… – проговорил старик.

– Я не прошу никого воскрешать. Наоборот, я хочу, чтобы они ушли. Окончательно. Я хочу, чтобы ты их отпустил. Это мое желание. Ты взял от меня три вещицы. Я выполнила свою часть сделки – выполняй свою.

Старческие морщины на лице Гуса стали похожи на глубокие устья пересохших рек. Когда-то такими же казались Уле шрамы, пересекавшие спину Рэма.

– Если стена рухнет, они… они сожрут нас. И тебя, и меня… – прохрипел Гус, отступая.

– Плевать.

– Я дам тебе все что угодно. Силу, могущество, деньги, власть… Чего ты хочешь?

– Я хочу, чтобы ты их отпустил. – Уля улыбалась, чувствуя, как по щекам течет вода.

Слезы то ли страха, то ли счастья, то ли облегчения.

– Ты не ведаешь, чего просишь! – Старик подскочил к ней, сжал цепкими пальцами.

Но в этот раз Уля знала, что она сильнее. Сама полынь, отравленная людской болью, была на ее стороне. Трава тянулась к старику, хватала, колола, пила его силы. Он уже с трудом держался на ногах. Уля толкнула его в грудь, с отвращением отпихивая от себя.

И он упал рядом с бездыханной служкой. Ветер стал нестерпимо сильным, полынь клонилась под его порывами, взволнованно шепча что-то важное. Уля сделала пару шагов, прикрывая глаза локтем, спустилась со склона и медленно осела на траву.

Тени были совсем близко. Она уже могла видеть их прямо перед собой. Ветер доносил голоса. Уля протянула к ним руки. За спиной хрипел Гус. Но Уле было все равно. Не он исполнял желания одержавших победу. Это маятник сохранял равновесие мира. И сейчас он несся к Ульяне, готовый замкнуть ее круг.

Когда полынные заросли на дне оврага заполнились белесым молоком, Уля опустилась в него, как в воду, и открыла глаза. Боли не было. Не было и стонов. Ничего не было. И только мальчишка в полосатой кепочке бежал по седой траве, заливисто хохоча. Его смех больше не был похож на плач. Пружинистая сила детской радости щекотала голые пятки. К футболке с диснеевской уточкой мальчик прижимал две красные сандальки.

Уля улыбнулась ему. Но Никита ее не заметил. Он пробежал мимо, растворяясь в тумане. Только смех его долго еще звучал на поле седой полыни, а эхо множило и множило его.

И круг замкнулся.

Там, где цветет полынь

Боль пронзила Ульяну, заставив открыть глаза. Все вокруг заслоняло белое марево. Белый оказался цветом невыносимой боли. Ослепительная белизна кабинета, где метка разделила жизнь Ули. Она закричала, но пересохший рот не издал ни звука. Она выгнулась, но тела больше не существовало. Таким оказалось возмездие тумана. И оно было справедливо.

Уля представила, что закрывает глаза. Перед ней опустилась долгожданная тьма. Живая, дышащая, знакомая, она заслонила Улю от боли. Теперь легкие можно было наполнить горчащим воздухом. Вдали слабо замерцало. Все, как бывало множество раз по другую сторону поля, когда меченые выходили на охоту за чужими жизнями.

Только в этот раз на кону была лишь одна. Жизнь Ули.

Она позволила тьме пропитать себя, готовая понести наказание. Перед глазами промелькнули серые московские многоэтажки. И Глеб Ямской, обещающий маме не снимать капюшон. Красивый мальчик, который рухнул на рельсы, бросая свою смерть напоказ.

Улю вновь прошила раскаленная игла.

Темный сырой коридор коммуналки, плотный запах спекшейся крови, грузное мужское тело в углу. Тот, кто заслужил свою смерть и получил ее, выданную за злые, мерзкие слова, смотрел в стену пустыми глазами.

Боль стала еще нестерпимее. Теперь она разрывала Улю, не оставляя в сознании места для нее самой.

Но когда появилось поле, залитое туманом, Ульяна поняла, что страдания тела не выдерживают сравнения с тем, что ожидало ее теперь. Рэм стоял, повернувшись к ней спиной, и касался ладонью стены. Дымок его сигареты смешивался с туманом. Ветер трепал полы куртки. И сам он, сутулый, качающийся, был похож на этот дым. Один порыв – и его не стало.

Уля закричала, забилась в невидимых путах, но туману было все равно. Он нес свое правосудие, как должен был, чтобы маятник толкал мир.

Тьма опустилась на Улю без предупреждения, будто смерть наконец сжалилась над истерзанным телом. Желанный покой был совсем близко, но перед глазами тут же вспыхнуло полузнакомое кафе. Уля застонала сквозь зубы, не уверенная, что зубы эти у нее остались.

Мягкий свет лился из высоких окон. По дороге напротив мчались машины. Уля увидела себя, испуганную и растрепанную, с грязной курткой в руках. И девушку-официантку, которая пообещала сделать все прививки перед поездкой в жаркую страну на деньги, что оставила ей Уля, даже не задумываясь почему.

Боль чуть отступила. Стало легче дышать.

Знакомая комната коммуналки, сменившая кафе, придала еще немного сил. Уля знала, что увидит на этот раз. Тьма показала ей Наталью, которая внимательно слушала стоящую перед ней Ульяну.

– Разводитесь с ним как можно скорее, – невнятно бормотала сама Уля. – И ни в коем случае не пейте. Вам же нельзя!

Тьма заволокла все кругом. Но теперь Уля ощущала себя собой. И тело, избитое, измученное болью, и холодную траву под ним, и горький туман, обступающий его со всех сторон.

Когда мир закружился в последний раз, Уля была готова увидеть ночную улицу, испуганного жениха и бледного водителя. Третий подарочек, ускользнувший у нее из-под носа. Вилку, спасенную от нелепой гибели.

Три смерти легли на левую ладонь. Три жизни – на правую. Хрупкое равновесие восстановилось. Маятник качнулся.

Уля медленно поднялась на ноги. Полынь шумела ей, склоняя седые головы. Тумана не было. Солнце пробивалось сквозь низкие тучи, падая на травяные заросли. У горизонта виднелись серые руины стены. Уля сделала шаг, прислушиваясь к себе. Боли не было. Не было и тяжести. Из-под рукава куртки выглядывала чистая кожа запястья. Ульяна вдохнула свежий, чуть медовый запах полыни и зашагала вперед.

Она знала, что на серых камнях, докуривая последнюю сигарету, сидит Рэм. И ждет ее там, где цветет полынь.

Благодарности

В самые темные времена, когда полынная горечь становится спутником каждого дня, особенно остро осознаешь, насколько важны союзники. Люди, которые с тобой. И за тебя.

Я хочу поблагодарить всю команду издательства Popcorn Books