Там, где цветет полынь - Ольга Птицева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И пока он вопил, извиваясь в траве, и пока тянул к ней пальцы, которые по одному исчезали в густом молоке мстительного тумана, и пока он скулил, повторяя ее имя, и когда замолчал, стертый с лица земли, Уля просто стояла в пяти шагах, своим присутствием подтверждая свершенное возмездие.
Воцарившаяся тишина стала для нее долгожданным покоем. Уля подошла к стене, прикоснулась к ней, ощущая, как крошится холодный камень. Тени готовились к наступлению. Маятник собирался качнуться еще раз. Круг замыкался.
Все, чего хотелось сейчас Уле, – лечь рядом, закрыть глаза и стать еще одним камнем в этой бесконечной кладке. Чтобы Рэм или то, чем он станет, заняв место Артема, однажды провел по ней пальцами, пусть не зная, но чувствуя, что это она.
Трава приняла тело в мягкую колыбель. Уля наполнилась горечью, как успокоительной микстурой, желая только, чтобы сон поскорее накрыл ее с головой, и закрыла глаза. Тьма под веками всколыхнулась. Уля позволила ей распахнуть объятия, и боль отступила, а на смену ей пришел покой. Все было так, как должно. Они проиграли. Они должны уйти.
И только назойливый свет, пробивающийся через темноту ее собственных век, мешал Уле заснуть. Она поморщилась, прогоняя его. Но пульс сияния только усилился. Ульяна потянулась к нему. Пальцы нащупали смятый картон сигаретной пачки.
Уля медленно открыла глаза. На ладони лежал третий подарочек. Смерть, принятая по любви к матери, к миру, достойному очиститься от полынной скверны, к этому полю, к этим людям за стеной – и к ней, Ульяне. Смерть, заключенная в белой коробочке под шуршащей пленкой.
– Это три, – проговорила Уля, сжимая пачку в кулаке.
Полынь путалась под ногами, туман стелился в низинах, тени собирались выйти из берегов стены подобно приливу. Ульяна шла, точно зная, что делать дальше.
* * *
– Как же ты так, миленькая моя, убежать решила? – насмешливо тянул Гус, склонившись над истерзанным телом.
Тело вздрагивало, но подняться не могло. Короткие волосы служки сбились в один окровавленный колтун. Она стискивала в руках обрывки рубашки, пытаясь прикрыть грудь. Синеву, ползущую от шеи вниз, было не скрыть ничем.
– Всему свое время, разве нет? Твое пришло, что ж ты, дорогуша, меня подводишь?
– Я еще могу… пригодиться… – прохрипела Ксюша.
– Ну конечно! Здесь и пригодишься. Скоро уже. Идет туман. Я чую!
– Нет! – истошно завопила та, из последних сил подтягивая себя к ногам старика.
– Пошла вон, милая! – брезгливо сморщился Гус, пиная ее в и без того избитый бок.
Ксюша вскрикнула и обмякла.
– Не стыдно издеваться над сирыми и убогими? – спросила Уля, выходя из тумана.
Удивление, на секунду исказившее лицо старика, стоило всех болезненных ожогов изголодавшихся языков тумана.
– Ба! Какие люди! – взмахнул руками Гус. – Ульяночка? Ты ли это?
– Я.
– Что-то только не с того краю подошла. – Он сделал осторожный шаг ей навстречу. – Уж не папочку ли проведать ходила? Как он там? Бродит еще, бедолага?
Сцепив зубы, Уля выдержала и этот удар. Но ее смятение Гус тут же учуял.
– Что? Думала, старина Гус не знает о ваших внеклассных чтениях? – Он коротко хохотнул. – Или о том, как полынник мой решил все, цитирую, «исправить»? Занимательно, правда?
Уля дернулась, но не отступила. Пустая пачка, сжатая во влажной ладони, придавала ей сил.
– А может, думаешь, я не знаю, с кем снюхался мой служка? И что время его пришло, я тоже упустил? – Старик насмешливо покачал головой. – Я же говорил тебе: мне плевать, что за козни вы строите за моей спиной. Все эти тараканьи бега… Они лишь укорачивают ваши жизни. Но даже это неважно, ведь в итоге все вы окажетесь тут. На поле. Станете кормом.
– И туман толкнет мир в нужную вам сторону, – закончила Уля, подходя еще ближе.
Гус почесал бороду, взвешивая услышанное.
– Да, вот это Артемка хорошо сказал. Возьму на вооружение. А остальная вся писанина его… Графомания чистой воды. Может, еще про Зиночку моменты есть хорошие. – Он подмигнул Уле. – Ну, ты понимаешь, о чем я, да?
Та осталась стоять, выжидая, когда старик приступит к делу.
– Гляжу, не особо ты настроена поболтать. Ну хорошо. Давай о главном. Время на исходе, сама знаешь. Есть чем меня порадовать?
Уля молча вытащила ладонь из кармана и протянула пачку Гусу. Видеть, как вещь, принадлежавшая Рэму, жалобно скрипит в цепких пальцах старика, было невыносимо. Но Уля сдержалась и тут.
– Вот это да… – протянул Гус, поднося пачку поближе к глазам и слеповато щурясь. – Знакомая вещица! Уж не служки ли моего? А?
Уля кивнула, прикусывая губу, чтобы только не закричать.
– Оценила, как я тебе подсобил? Можно сказать, подложил под тебя паренька, а ты его – раз! И в дело! – Он засунул пачку в карман вязаного жакета. – Ох, далеко пойдешь!
– Как мой отец, да? – ледяным голосом спросила Уля.
Гус хмыкнул.
– Не так далеко, я надеюсь. Где он, кстати?
– В тумане.
– Даже так? – Гус цокнул языком. – А служка, значит…
– Да.
– Интересные дела, конечно… Ну что ж. – Он вздохнул. – Скормим сейчас эту падаль. – Увесистый пинок заставил Ксюшу жалобно всхлипнуть. – И пойдем ко мне. Чаю попьем. Поговорим…
– Нет. – Уля вцепилась взглядом в старческие, с красными прожилками глаза и прочитала в них замешательство. – Все случится здесь.
– Что случится, деточка?
– Что должно. – Она вдохнула густой полынный дух и поняла, что совсем не боится. – Мы начали игру, я должна была принести вам три вещицы. Отгадать три загадки за лунный месяц. И три подарочка как итог. Я сделала это?
– Сделала.
– Значит, я имею право просить исполнить одно мое желание. Да?
– Кроме воскрешения, – напомнил старик.
– Да, никаких воскрешений.
– А может, ты хочешь остаться, а? – начал было Гус, но Уля прервала его взмахом руки.
– Нет, я знаю, чего попрошу.
Со стороны горизонта стремительно наступал туман. Тени вышли на охоту. И Гус чувствовал это, нетерпеливо поглядывая за Улину спину.
– Скоро нам станут тут не рады. Пойдем все же ко мне…
– Нет. Здесь.
– Ну так не тяни! – Он начинал злиться. – Говори, чего хочешь? Денег? Успеха? Мужика получше?
– Я хочу, чтобы они стали свободными, – на одном дыхании сказала Уля и чуть не рассмеялась от восторга, который заполнил все ее существо.
– Кто «они»? – недоверчиво переспросил старик.
Тени были уже близко. Уля чувствовала их дыхание. Их страх. Их тоску.
– Все мертвецы, которые маются за стеной.