Торговец отражений - Мария Валерьева

Грейс улыбнулась.

— Я не об этом, Осборн. Я о внутреннем. О большем! Ты чувствовал, что мы другие? Мы ведь настоящие. Люди боятся посмотреть в глаза себе, своим страхам, своим желаниям. Они страшатся себя, потому любят ложь. А мы не лжем. Мы погибли и возродились истинными. Ты разве не чувствовал подъема души с этом месте? Разве ты не почувствовал, что впервые был здесь счастлив?

— Чувствовал, Грейс.

— Почему, Осборн?

Он смотрел Грейс в глаза. Невольно Осборн вспомнил день, когда признался ей в любви. В этом же сквере, в такую же пасмурную погоду в сакральной тишине, окружившей храм. Но в тот раз даже не представлял, что однажды повторит клятвы, обнимет ее, в белом платье, и уже поймет, что не сможет жить без любимой.

— Потому что ты была рядом, Грейс.

— И я всегда буду, милый. Поклянемся, что никогда не оставим друг друга. Что вечность будем вместе. Мы достанем до звезд, Осборн. Мы станем звездами. Мы станем настоящим миром, если захотим. И даже смерть не разлучит нас, — быстро шептала Грейс и чувствовала, как мурашки бегали по коже.

Осборн обнял ее и поцеловал в макушку. Руки у него дрожали.

— Клянусь, Грейс, — прошептал он.

Грейс улыбнулась.

— И я клянусь, Осборн.

Они никогда не расстанутся. Ни смерть, ни жизнь не разлучит их. Грейс знала, что сделает все, чтобы с Осборном ничего не случилось.

На небе зажигались первые звезды. В Ластвилле темнело рано: город не хотел раскрывать секретов. Он прятал клятвы, произнесенные в тишине, скрывал ложь, брошенную на улицах, умалял кошмары, которые никто не мог услышать. Ластвилль знал, зачем существует. Он уже давно расколол отражения.

На площади гремел фестиваль. Люди танцевали на костях и поздравляли духов. Туристы делали последние фотографии, а местные собирались гулять по темным улочкам, играя с судьбой, до утра.

Все будет, но потом, когда придет время. А торопиться некуда. У них есть вечность. Они готовы ждать.

Эпилог. Свет и тьма

Конец лета в Ластвилле теплый, но дождливый, как конец ноября, когда тучи старались выплакать последние слезы. В читальном зале душно, окна закрыты, на поцарапанном столе остывает забытый кофе. В университете тихо, только редкие преподаватели проходили по этажам словно призраки.

— Ты все еще здесь? Грейс, ты опять будешь сидеть допоздна? — спросила объявившаяся в библиотеке Жаклин. Ее лицо почти не изменилось за десять лет, уколы ничуть не испортили прежней красоты, только заморозили.

— Привет, пожалуй еще немного. Мне нужно дописать главу.

— Подвести тебя?

— Нет, не надо. Меня заберет водитель.

Грейс не сразу смогла осознать, что Жаклин тоже переехала в Ластвилль насовсем, и часто удивлялась появлению Ливье на рабочем месте летом. После конференции, по результатам которой ее уже десять лет приглашали на другие, Жаклин повысили. Она смогла снять обставленную по последним течениям моды квартиру в центре города и каждое утро, как только вернулась из отпуска в Греции, пила на балконе кофе с видом на шпиль главного храма. О переезде желаний она больше не загадывала.

— Осборн уже вернулся? — Жаклин села на край стола и посмотрела на Грейс так, что не посмотреть в ответ нельзя.

— Давно уже. В Лондоне не любит надолго оставаться. — Грейс заложила закладкой страницу «Утопии» Томаса Мора и отложила книгу. В новом учебном году она читала авторский курс «Представление об утопиях в прошлом и настоящем». Студенты разобрали места в еще учебном году, но Грейс беспокоилась, что никому учеба на самом деле не нужна. Она ведь знала — истинное желание совсем не связано с посещением.

— Он ведь только уехал. Я помню, как ты мне говорила.

— Он уже все записал у нас в подвале. Свели, потом кое-что доделали. Отвезти не так сложно.

— Неужели тот лейбл на самом деле будет с ним работать?

— Он уже записал альбом с ними, Жаклин.

— «Bliss»? Разве с ними? — Жаклин посмотрела на Грейс, а она, чуть выждав, кивнула. — Они все-таки продолжат?

— Ты так каждый раз будешь удивляться? — Грейс улыбнулась. — Альбом коммерчески успешен. Почему им нужно расторгать контракт?

— Не знаю. Просто ты говорила, что Осборн ведь любит все делать сам, а здесь все-таки контроль. — Жаклин пожала плечами. — Что-то я его уже так давно не видела.

— Ему просто здесь нечего делать.

— Это я знаю. Просто удивительно, что еще помню, как Осборн выглядит.

— Он почти не изменился. Как и ты, кстати.

Грейс подумала, что Жаклин собиралась спросить о доме — она ведь там ни разу не была. Но Грейс уже достаточно раз говорила, что Осборн против гостей. Хотя, конечно, против была в первую очередь сама Грейс.

— Тогда я… пойду, да? — медленно проговорила Жаклин, а потом, словно проснувшись, выпалила. — Уильям позвал меня на свидание, представляешь?

— Неужели? Он же так долго не хотел.

— Вот именно! Представляешь, мы так часто пересекаемся, мы ходим в одну булочную! И неужели он думал, что сможет сбежать?

— От тебя разве спрячешься, Жаклин? — спросила Грейс и улыбнулась, а Ливье залилась смехом, положила руку на тыльную сторону ладони Грейс и аккуратно сжала.

— Пожелай мне удачи. Кстати, как я выгляжу? — Жаклин сделала маленький шаг назад и качнула бедрами, чтобы камни на ремне, подпоясывавшем плиссированную длинную юбку, заискрились в желтом свете библиотечных люстр. — Купила специально для свидания. Мне кажется, зеленый хорошо подходит к рубашке.

— Ты выглядишь замечательно, Жаклин. Он не сможет оторвать от тебя глаз.

— А знаешь, у кого я подглядела этот образ? У принцессы Дианы, помнишь? У нее тоже были такие юбки.

— У нее, наверное, каких только юбок не было. — Грейс улыбнулась и кивнула. — Ты очень хорошо выглядишь. Проведите хорошо время, ты в этом году много работала, нужно забыть Майкла и сделать новый шаг в счастливую жизнь.

— Боже, только не Майкл! — воскликнула Жаклин.

— Я об этом и говорю. Он тебе