Собор без крестов - Владимир Шитов

По пути домой Лесник, сидя на заднем сиденье «ситроена», завистливо думал: «У нас дома таких «малин» пока нет. Размаха в работе да и организованности такой нет, а жаль. Такие встречи на «малинах» авторитетов здорово помогают в «работе».

По уснувшему городу было теперь безопасно и спокойно ехать. Под мягкое покачивание он уснул. Альбина тоже была довольна приятно проведенным вечером. Ее новые знакомые, с которыми она подружилась, приглашали к себе в гости, настроены были поддерживать с ней знакомство.

Все, что планировал осуществить в Штатах Лесник, было осуществлено. Теперь ему оставалось только отогнать «ситроен» на прокатную станцию. (Покупать себе автомобиль в США Лесник не хотел потому, что очень редко там бывал, а значит, его автомобилю пришлось бы все время простаивать, гнить, занимая место в гараже.)

«Молох обещал мне найти клиента, которому можно было бы сдать виллу на пару лет в аренду», — подумал Лесник расслабленно.

Он уже соскучился по своим детям, по спокойной домашней обстановке. Когда и последний вопрос был решен, то все четверо с нетерпением и удовольствием отправились в аэропорт Вашингтона, чтобы вернуться на Родину.

Глава 8

На другой день, после прибытия в Москву из Вашингтона, переночевав у Душмана, Лесник, Альбина и Цыган выехали домой. Поездкой в Америку вся троица была довольна. От этой поездки Цыгану перепало пять тысяч долларов, из которых две дал ему Лесник и три Арбат. С учетом имеющихся у него накоплений Цыган мог купить в валютном магазине приличную отечественную машину и другие не менее важные предметы домашнего обихода, которые требовала у него жена. Понимая свою значимость в материальном обеспечении семьи, везя к тому же американские подарки, Цыган был горд собой, предчувствуя при встрече с женой ее похвалу себе.

Последнее время он смог вырваться из нищеты и жить не хуже других.

Лесник, став миллионером, по-прежнему оставался щедрым при расчете со своими ближайшими помощниками, давал им возможность безбедно жить, вызывая со стороны последних к себе самоотверженную преданность. Покачиваясь из стороны в сторону на нижней полке купе, Лесник, закрыв глаза, думал о предстоящих своих коммерческих планах, решая, где, с чего или у кого урвать солидный куш бабок. У него в голове уже созрела вполне законная сделка, сулящая миллионную прибыль не в рублях, а в долларах, но он так устал физически, психически и умственно, что отложил ее осуществление на более поздний срок. Поэтому, расставаясь с Душманом, он заговорщицки сообщил ему:

— Где-то через месяц приеду к тебе обмозговать одно дельце, так что жди гостей.

— Путевое? — поинтересовался вдохновенно Душман, почувствовав для себя прибыль.

— Должно быть, как я думаю, а там как получится…

Когда супруги Гончаровы-Шмаковы приехали домой, то, кроме своих близких, застали Жернова-Постникова Остапа Харитоновича, учителя воровской профессии Лесника, медвежатника по кличке Лапа. Привезенных подарков хватило на всех, а поэтому обделенных не оказалось.

После того, как радость первой встречи улеглась, Лапа, уединившись с Лесником в беседке, поведал ему:

— Я тебя уже несколько дней дожидаюсь. Мне в одном деле необходимо твое участие.

Не проявляя любопытства, Лесник недовольно напомнил ему:

— Ты же знаешь, как я устал, может быть, дашь мне отдохнуть?

— На раскачку у нас времени нет. Тут тянуть резину нельзя ни в коем случае. Наши полосатые попросили помочь им разобраться с одним делом. Ты сам понимаешь, отказаться я не имею права.

— Ну чего там у них случилось? — нехотя выдавил из себя Лесник свой вопрос.

— Ты знаешь Крота, он сидел еще и при тебе.

— Ну, знаю, — подтвердил Лесник.

— Между прочим, он был казначеем общака; когда освободился от услуг хозяина, то увел из кассы миллион.

— Так Харитон Викторович был нашим казначеем? — удивился Лесник, зная Кравченко как авторитета зоны, а поэтому не ожидал от него такой «подлянки». — А чего они сами с ним не разберутся? Вообще я не думал, что Тихий (пахан зоны) окажется лопухом.

— Крот пятнадцать лет отбухал в зоне, усыпил бдительность и втихаря ломанул. Не исключено, что здесь не обошлось без участия хозяина или еще кого из его окружения. Быки, шестерки, разная другая шушера искали Крота во всех местах возможного его появления, но их усилия пропали впустую.

— Ну, а мы что тогда можем сделать?

— Повести розыск своим путем. Я с Кротом тоже тянул срок, имел с ним долгие задушевные беседы и из них предполагаю, где этого говнюка можно найти.

— Мы постепенно отдалились от полосатых, и стоит ли нам теперь подписываться за них? — осторожно и вместе с тем с недовольством в голосе поинтересовался Лесник.

— Ты, Витенька, так рассуждаешь из-за своей усталости. Будем считать, что ты такую глупость не говорил.

Мы обязаны помочь нашим друзьям. Этот Крот кого ограбил? Обиженных людей. Мы не можем не помочь им найти и наказать его.

— Когда поедем? — обреченно выдохнул из себя Лесник.

— Хоть завтра, — довольный беседой, сообщил ему Лапа.

— Кодлой мотанем или сами?

— Возьмем своих телохранителей вместе с Угрюмым, и хватит. Крот не посмеет на нас бочку катить, — высказал свою точку зрения Лапа.

— Из-за миллиона еще как покатит, — возразил ему Лесник. — Поэтому к Кроту мы должны нагрянуть кодлой не менее, чем в десять человек.

Подумав, Лапа произнес:

— И то не помешает.

— Вот уедем мы с тобой Крота искать, а Молох, бац, и вызов тебе пришлет, и опять поездка к нему накроется, но только уже по твоей вине, — не очень весело пошутил Лесник.

— Не накроется, мы должны находиться в отъезде не более двух недель, — успокоил его Лапа.

— Если нас будет такая солидная кодла на одного человека, то я не пойму, какую роль там буду выполнять я?

— Мы с тобой уполномочены на месте вершить судьбу Крота, будем решать: судить его, покарать или помиловать, посмотрим по обстановке, — поведал Лапа Леснику.

Крот, видя приближение своего срока освобождения, заранее вступил в преступный сговор с надзирателем.

За соответствующее вознаграждение тот помог ему переправить из зоны на волю часть денежных запасов общака. Являясь много лет казначеем этого капитала, он без труда обманул доверявших ему заключенных.

Сменив свою фамилию на Теребаева Владимира Викторовича, он стал жить по фальшивому паспорту в охотничьем поселке Портовом в Иркутской области на берегу Енисея — великой русской реки. Купив пятьдесят лежаков пчелосемей, он наконец-то занялся тем любимым с детства делом, которое неоднократно прерывалось вынужденным нахождением в местах лишения свободы, куда его приводила любовь к чужой собственности. Ради сокрытия кражи ему в последний раз пришлось даже убить человека. Он уже три года занимался пчеловодством, все реже вспоминая УО-15/1 и оставленных там знакомых.

Крот жил в медоносном районе. Каждая пчелиная семья за сезон давала ему более ста килограммов меда, от продажи которого он ежегодно имел не менее пятисот тысяч рублей. Крот любил только пчел. Им был предан, не обижал. Работая с ними, получал полное удовольствие, покой. Пчелы обували, одевали, кормили его, давали выпивку из медовухи. Чем дальше отдалялся срок его освобождения из ИТК, тем спокойнее становилось у него на душе, тем реже он вспоминал обворованных им своих друзей, тем меньше мучила его совесть за свою подлость. Крот понимал, что грабанул из общака денег больше, чем ему их было нужно фактически. Можно было бы взять денег только на необходимое — на покупку дома и пчел, но если решил сподличать, то стоит ли теперь задумываться над такой чепухой.

Иногда, выпив медовухи, он самодовольно, с пренебрежением думал о законниках бывшей своей исправительной колонии: «Я вам не фраер, которого вы смогли бы на первой неделе после освобождения от хозяина посадить на кукан. Ни хрена теперь меня не найдете и не отомстите».

Сознавать себя умнее, удачливее других ему доставляло удовольствие, поэтому неожиданный визит к нему на пасеку делегации из десяти человек, среди которых было два законника — Лапа и Лесник, был для него таким неожиданным и опасным открытием, как будто он провалился в жерло дышащего вулкана. С неожиданной для его возраста поспешностью Крот попытался нырнуть в свой домик за охотничьим ружьем, зная заранее свой приговор, а поэтому хотел подороже продать свою жизнь. Он понимал, что обречен и пощады ему не будет.

— Крот, не дури, — услышал он голос Лесника, затем — удар по ногам толстым дрючком, от которого Крот упал.

Поднявшись, он увидел наставленный на него пистолет. Поняв, что ему не осуществить своего плана, удерживаемый парнями, он затравленно, как загнанная лошадь, затоптался на месте.