Горизонты нашей мечты - Евгений Валерьевич Лотош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кто она? – спросил он у Исэйки.
– Госпожа Цукка Касарий, почетный консул Республики Сураграш в Катонии.
Сураграш? Ах, да, нынешний вечер тоже в пользу якобы сураграшских детей. Интересно, сколько из собранного в действительности пойдет на заявленные цели? Наверняка ведь тамошние чиновники разворуют три четверти. А то и девяносто процентов. Ишь, как вырядилась, представительница страдающих младенцев! Сытая и холеная, наверняка никогда в жизни сама не голодала.
– Боюсь, какое-то время у нее на неизбежное общение с прессой уйдет, – депутат снова пригубил вино. – М-м, замечательно. «Касю», урожай сорок четвертого года, пять тысяч за бутылку. Рекомендую, господин Вакай.
– Спасибо, нет, – сухо отказался математик. – Мне сегодня еще работать.
– После такого вечера? – удивился политик. – Впрочем, дело твое. Есть предложение подняться наверх, – он кивнул на уходящую на второй этаж лестницу. – Там есть отдельные кабинеты.
– Не возражаю, – кивнул Вакай. – Вот только наберу на тарелку закусок.
– Не трудись, – Исэйка пощелкал в воздухе пальцами, и возле них прямо из воздуха материализовался слуга – тоже живой, не чоки. Определенно, хозяева особняка в средствах стеснены не были. – Милейший, распорядись подать закуски и напитки на троих в… скажем, пятый кабинет.
– Слушаюсь и выполняю, блистательный господин, – слуга склонился пополам и словно растворился в воздухе. Они здесь что, телепортацию освоили? Или просто голограмма?
Они вдвоем неспешно прошли по холлу и поднялись по загибающейся полукругом лестнице. По дороге на них с любопытством поглядывали мужчины в официальных костюмах и женщины в вечерних платьях. Большая часть платьев состояла из невообразимого количества ткани и драгоценных камней, странным образом оставляя владелиц практически голыми. Пожалуй, на их фоне великолепная госпожа Цукка Касарий смотрелась верхом скромности и целомудрия. Иногда Исэйка кивал встречным – некоторым с теплой открытой улыбкой, некоторым сухо и официально, однако ни с кем не заговаривал.
В кабинете, вход в который скрывала тяжелая бархатная занавесь, уже ожидал сервированный стол. Все те же закуски, вино и три бокала. Свет горел приглушенно, стоял интимный полумрак, вполне подходящий для будуара светской дамы. Вот, значит, в каких интерьерах обделывают свои делишки политики крупного калибра… Исэйка с Вакаем уселись в глубокие мягкие кресла, и депутат завел разговор ни о чем. Он упомянул погоду («какая необычно дождливая и холодная зима в нынешнем году, но прогнозируют жаркую весну»), политику («бюджет следующего года, скажу по секрету, далек от сбалансированности, и повоевать за него еще придется») и культуру («выставка новых работ господина Гадзина вызвала настоящий фурор в высшем свете Оканаки, хотя, разумеется, многие относятся к его творчеству настороженно»)… Вакай с умным видом поддакивал, углубившись в свои мысли и покачивая в пальцах бокал с соком. Он начал снова обдумывать замысел монографии. Разумеется, введение в теорию полугрупп следует оставить, но в каком объеме – большой вопрос. Если он намерен пробивать книгу как учебник для математических факультетов, то следует приблизить его содержание к программам как обязательных курсов, так и типовых факультативов. Следовательно, все-таки придется добыть хотя бы с десяток программ обучения крупных университетов и сделать краткую сводку по их содержаниям. К кому бы обратиться, чтобы побыстрее?
Погруженный в раздумья, он даже не сразу заметил, что господин Исэйка как-то ненавязчиво исчез, а в кресле напротив уже сидит давешняя самка, с интересом за ним наблюдающая. Увидев, что его взгляд сфокусировался, она вежливо кивнула.
– Вечер, господин Вакай. Ты настолько одухотворенно смотришься, – с тенью полуулыбки на лице проговорила она, – что даже жаль тебя отрывать. Приношу свои извинения. Меня зовут Цукка. Цукка Касарий. Рада знакомству.
– Взаимно, – нарочито невежливо и сухо ответил, почти огрызнулся математик. – Прости, госпожа, но я задумался о своей последней статье. Там, видишь ли, система базисных функций все-таки не ортогонализируется, так что с нормировкой пространства начинаются проблемы…
Этот простенький тест он разработал давно. В зависимости от реакции всех набивающихся на знакомства женщин он делил на две категории: коровы и вертихвостки. Коровы от услышанных слов впадали в ступор и невнятно мычали, пытаясь хоть как-то отреагировать на заявление. Вертихвостки же немедленно начинали пытаться увести разговор в другое русло, дабы не выглядеть полными идиотками. Интересно, к кому относится нынешняя собеседница?
– В твоей последней статье в журнале «Современная алгебра», господин Вакай, если я правильно помню, речь шла о комплексном отображении Тахамана на группах с нечеткой единицей, – светским тоном, словно речь шла о погоде, откликнулась собеседница. – Я не вчитывалась, впрочем, у меня совсем иная специализация и круг интересов. Но, кажется, речь о той тематике, за которую ты получил Большую золотую медаль два года назад?
– М-мэ-э… – Вакай почувствовал, что его глаза начинают медленно вылезать на лоб. Кажется, сейчас именно он оказался в положении коровы. Откуда она вообще знает такие слова?! – Д-да, точно. Я слегка запутался в хронологии. Прости, госпожа Цукка, а какая у тебя специализация? Ты ведь, кажется, дипломат?
– Я в курсе, господин Вакай, что ты мало следишь за политикой, – блеснула жемчужными зубами собеседница. – Не могу тебя винить – мне и самой ей приходится заниматься лишь потому, что другого выхода не остается. А специализируюсь я на астрономической гравископии. У меня своя лаборатория в Масарийском университете, и я доктор естественных наук.
Шах и мат. Вакай почувствовал себя размазанным по стенке внезапным апперкотом, причем со стороны человека, который, казалось бы, и размахнуться толком не сумел бы. Он пристально оглядел собеседницу, заново оценивая ее. Да, красавица. Великолепная фигура, симпатичное лицо, высокая грудь и абрис идеальной фигуры под тонкой, ничего не скрывающей тканью. Доктор естественных наук? Директор лаборатории? Да сколько же ей лет? На вид – не больше тридцати. И откуда ему смутно знакомо ее лицо?
– Карина Мураций, – подсказала Цукка. – Похищение примерно девять лет назад, чуть меньше. Крупный международный скандал, переворот в Сураграше, чудесное спасение, основание Республики. Помнишь? По всем телеканалам год тему муссировали, да и сегодня периодически вспоминают. Я – родственница Карины. Бывший опекун, если точнее. Ныне по мере возможности выполняю функции почетного консула Сураграша в Катонии. Ужасно надоело, но нам пока что не по средствам, да и незачем держать здесь полноценное посольство. Я, да автосекретарь, да система связи – вот и вся дипломатическая миссия.
– М-да… – Вакай со звоном поставил на столик бокал. – Приношу свои глубочайшие извинения, госпожа.
– За что? – удивилась Цукка.
– За свою самонадеянность и глупость. Настолько сильно я
