Горизонты нашей мечты - Евгений Валерьевич Лотош
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Май ухватил ректора за руку и, глубокомысленно глядя в потолок, пощупал пульс на запястье. Потом склонился, пальцами раздвинул веки и заглянул в глаз.
– Вроде все нормально, – наконец резюмировал он.
– Господин Палек, – холодно сказала Клия, – оставь Сиори в покое. За ее состоянием здоровья наблюдаю я, твои дилетантские потуги без надобности. Кроме того, доступное тебе состояние ее проекции совершенно не коррелирует с реальным самочувствием.
– Тьфу на тебя, роботиха бездушная! – махнул рукой Май. – Каси, пошли. Оставим инвалидов профессионалам. Тебя, между прочим, Кара потеряла. Ей какие-то документы срочно нужны, а ты на вызовы не отвечаешь. Она уже и меня спрашивала, куда ты подевалась.
Он ухватил горничную за руку и утащил из комнаты – та только жалобно пискнула и бросила на Сиори извиняющийся прощальный взгляд.
– Ну, Сира, – Клия присела на кровать, – давай-ка мы немного протестируем твое состояние. Поиграем в вопросы и ответы. Ты в состоянии?
Сиори подняла плохо слушающуюся руку и потерла лоб.
– Паршиво я себя чувствую, Кли, – сказала она. – Но ничего такого, чтобы помереть во второй раз. Спрашивай.
21.02.867, земледень. Катония, Оканака
– Блистательный господин Вакай Каморасий, – настоящий живой слуга (лакей? охранник? мажордом? а кто их разберет…) в вычурной ливрее почтительно протянул обратно пригласительный билет, склоняясь в низком поклоне. – Прошу, проходи.
– Спасибо… – неловко кивнул Вакай, с тоской оглядываясь назад. Такси уже отъехало от крыльца, и гнаться за ним поздно. И чего его сюда принесло? В жизни не ходил ни на какие благотворительные вечера. Он со времен детского дома не переваривал торжественные мероприятия. Если бы не настойчивая просьба господина Исэйки… Ну ничего. Познакомится он с той таинственной персоной, слопает чего-нибудь вкусного на фуршете, а потом тихо свалит домой. В конце концов, когда еще удастся поглядеть на сливки высшего света Катонии? Тем более что билет сюда, по слухам, стоит тысяч восемьдесят, и раз уж достался на халяву, надо пользоваться. Жизненный опыт полезен всякий, в том числе и такой.
Он прошел в услужливо распахнутые лакеем двери и оказался в огромном холле. Пышные золотые люстры сияли вовсю, хотя в большие витражные окна еще били лучи закатного солнца, отражаясь в полированных мраморных полах. По периметру зала стояли столы с закусками: всякими бутербродиками, рулетиками, корзиночками, сладкими булочками, нарезанными фруктами и прочей снедью. Бутылки с вином и кувшины с соком орудийными стволами возвышались над стройными шеренгами хрустальных бокалов. По холлу парами и поодиночке прогуливались разодетые мужчины и женщины, деловито сновали юркие личности, по виду – репортеры, в углах расположились телеоператоры с огромными дисками объективов на груди, с лицами, закрытыми блестящими щитками контроль-панелей. Тихо играла ненавязчивая музыка. В общем, все примерно так, как и показывали по дуроящику. Вакай тихо отошел в сторонку, к одному из столов, и внимательно оглядел закуски. Распознать ингредиенты по виду не удалось, и он храбро откусил от одной тарталетки из песочного теста. На вкус начинка показалась чем-то рыбным, весьма приятным на вкус. Сжевав тарталетку целиком, он бросил взгляд на часы. До официального начала мероприятия оставалось еще минут двадцать. И чего он появился так рано?
– Добрый вечер, господин Вакай, – звук знакомого голоса заставил его вздрогнуть. Он повернулся.
– Вечер, господин Исэйка, – поздоровался он в ответ.
– Рад, что ты все-таки решился выбраться. Я уж боялся, что такой затворник, как ты, не рискнет.
– Ну, не такой уж я затворник, – вежливо улыбнулся математик. – Я и в университете преподаю, и на симпозиумы регулярно выбираюсь…
– Однако же на официальное мероприятие тебя вытащить невозможно, – так же вежливо улыбнулся в ответ собеседник. – Помню еще по тем временам, когда Фонд поддержки талантов платил тебе стипендию.
– Кстати, господин Исэйка, а ты все еще председатель Фонда? – Вакай взял со стола бокал и наполнил его соком, апельсиновым, судя по цвету.
– Нет. Я уже много лет как депутат Ассамблеи. Устав Фонда запрещает его сотрудникам заниматься публичной политикой. Фонд – образовательное, а не политическое учреждение.
Политик взял со стола бокал, налил в него вина и пригубил.
– Вот как? – Вакай вежливо поднял бровь и отхлебнул из своего бокала. – Не знал. Весьма разумно.
– Да, весьма, – согласился политик. – Но ты, вероятно, сгораешь от нетерпения, зачем я так настойчиво тебя звал?
– Так скажем, господин Исэйка, я испытываю определенное любопытство. Ко мне редко испытывают интерес за пределами… профессионального круга общения. Что за таинственная персона проявила ко мне интерес?
– Сейчас явится, и ты сам увидишь. Она звонила пару минут назад и сообщила, что вот-вот подъедет. Она утверждает, что у нее к тебе в наивысшей степени важный и конфиденциальный разговор. Я не в курсе деталей, прости.
– Вот как? – повторил Вакай. – И что же в таком случае заставило ее пригласить меня сюда? Мы могли бы встретиться и в городе, у меня дома, например.
– Я не знаю ее мотивов, господин Вакай. Могу лишь предполагать. Ей не так-то легко выкраивать время в своем расписании, а здесь ей все равно следовало появиться по политическим соображениям.
– Я польщен, что такая важная персона нашла время на скромного меня, – язвительно откликнулся математик. – Однако я могу и подождать. Раз меня здесь бесплатно кормят…
Он демонстративно взял с подноса бутербродик с каким-то нежным мясом и сунул его в рот. А что, тоже неплохо.
– Да вот и она, – сказал депутат, указывая взглядом в сторону дверей. В них как раз вошла молодая женщина в длинном искрящемся черном платье, оставляющем открытой правую грудь и левое бедро. В поддерживающем бюстгальтере она определенно не нуждалась, и даже с расстояния Вакай мог видеть, что она хороша той особой зрелой красотой, что не требует манекенной внешности, но очаровывает мужчин с первого взгляда. Уверенные движения, приветливая улыбка, волосы, забранные в высокую прическу со сверкающими камешками и свисающими на плечи отдельными прядями – настоящая светская львица. Самка, наверняка глупая и похотливая. Вакай никогда не гонялся за женщинами, но в свои тридцать четыре года имел определенный опыт общения с ними. Некоторые экземпляры весьма интересовались тем, каков же в постели лауреат, самый молодой профессор, автор многочисленных статей и так далее. Они удовлетворяли свое любопытство, он пользовался ими, после чего они расставались по обоюдному согласию и без взаимных претензий. Ни одна из них не могла осознать даже примерно, чем он занимается. Математикой, и ладно. Хорошо, если кто-то из них еще помнил со школы слово «вектор».
Девица
