Империя проклятых - Джей Кристофф

Смех эхом отразился от стен и в его голове.

«Будешь. Я всегда побеждаю, Габриэль».

Мелодия колокольчика была звонкой и краткой, но не прошло и нескольких мгновений, как Габриэль услышал щелчок замка и скрип отодвигаемых тяжелых засовов. Он поднял глаза и увидел, что она наблюдает за ним – тугое кружевное колье и пряди кроваво-красных волос, обрамляющих бледную шею, как обещание наслаждения. Мелина внимательно оглядела комнату и лишь потом вошла, закрыв за собой дверь. В ее бледно-голубых глазах читалась ненависть, когда она приподняла бровь.

– Чего изволите, шевалье?

– Пить, – прошептал он.

– Как угодно.

Подойдя ближе, рабыня наклонилась, чтобы взять бутылку и бокал, в которых не осталось ни капли.

– Еще «Моне»?

Он протянул к ней руку, успокаивая легчайшим прикосновением.

– Боюсь… мне больше не хочется вина, мадам.

Он заметил, как при этих словах по ее коже пробежали мурашки, и с нежностью провел по гладкой поверхности ее запястья. Мелина встретилась с ним взглядом, губы ее приоткрылись, дыхание участилось. Она отпрянула, когда Габриэль поднялся на ноги, скрипнув кожей, и его тень поглотила ее целиком.

– Тогда трубку? – Она сглотнула. – Я могла бы…

Ее голос затих, когда Габриэль покачал головой, подходя на шаг ближе.

Мелина не отстранилась. Встретившись с ним взглядом, она подняла подбородок и облизала пересохшие губы. Хотя руки у нее дрожали, когда она расстегивала колье из темного кружева и драгоценных камней, двигалась она быстро, будто торопилась снять его.

– Если тебе надо, – выдохнула она. – Бери что хочешь.

При этих словах сердце у него забилось сильнее, и каждый дюйм тела воспламенился. Эта женщина ненавидела его, это было очевидно. Все-таки Габриэль причинил боль ее любимому хозяину. Но и последний угодник тоже ненавидел все, в чем нуждался, но это никак не уменьшало его нужды. И когда он провел острым ногтем по гладкой линии яремной вены, то увидел, как быстро поднимается и опускается грудь Мелины, выпирая из лифа, как расширяются ее зрачки, закрывая почти всю радужку. Хотя она презирала его, он все равно видел желание в каждой ее черточке и изгибе.

То самое ненавистное Желание, которое и он испытывал к ней.

– Скажите «пожалуйста», мадам.

Мелина встретилась с ним взглядом, прикусив губу, чтобы ее язык не предал ее. Скользнув рукой к его кожаным штанам, она погладила твердую выпуклость, которую там обнаружила, играя с пряжкой ремня.

Но она не произнесла ни слова.

Габриэль запустил руку в ее заплетенные волосы, сжав пальцы, и Мелина повернула голову, обнажая длинную, стройную шею. Он приник ртом к ее покорному телу, касаясь губами кожи, и зарычал, низко, глубоко, утробно:

– Скажите…

Его язык скользнул по ее вене, зубы легонько коснулись кожи.

– …пожалуйста.

– Ради бога, Мелина, отдай уже собаке его кость.

Пара резко отстранилась друг от друга, Мелина ахнула, Габриэль зарычал. Жан-Франсуа сидел в своем кожаном кресле, на лице играла хитрая улыбка, а шоколадные глаза сияли от восторга. Габриэль не слышал, как маркиз вошел, но он сидел, делая наброски в своей проклятой книге. Мелина склонила голову, заикаясь.

– Простите м-меня, хозяин, я…

– Ничего, ничего, – усмехнулся историк, великодушно махнув рукой. – Продолжайте, ради бога. Люблю посмотреть хорошее представление после ужина.

Габриэль сердито уставился на него, сгорая от ярости и стыда. Проведя костяшками пальцев по губам, он заставил сердце успокоиться, подавил жажду и гнев, вдавив их в каблуки сапог, а затем бросил на Мелину голодный взгляд и опустился в кресло, стиснув зубы.

– Нет? – Жан-Франсуа переводил взгляд с одного на другую. – Я не возражаю, уверяю вас. На самом деле я бы предпочел насладиться этим зрелищем. Мне не помешало бы немного разврата после долгих часов ханжеского пуританства, которые мне только что пришлось вытерпеть, поверьте.

Габриэль встретился взглядом с Жаном-Франсуа.

– Селин.

– Последняя лиат. – Маркиз пошевелил бровями. – Кстати, она шлет тебе поцелуи.

– Она действительно разговаривала с тобой?

– Скорее, наставляла меня, если быть более точным. Но да, мы поговорили.

Габриэль сделал глубокий вдох, стараясь не обращать внимания на запах желания Мелины.

– Ни единому ее слову нельзя верить. Эта тварь лжет как дышит. Как я курю.

– Кстати, не хочешь покурить? Если не собираешься избавить себя от страданий, прильнув к Мелине, то хотя бы выкури трубку, де Леон. Час уже поздний, а нам нужно многое обсудить.

Маркиз щелкнул пальцами, и дверь широко распахнулась. Габриэль увидел на пороге того самого нордлундца, который мыл его вечером. В руках у него было золотое блюдо с бутылкой «Моне», костяной трубкой и горящим фитилем с высоким стеклянным колпаком. Парень вошел в комнату и низко поклонился, его длинные черные волосы упали вперед. Бросив испуганный взгляд на Мелину, он обожающе посмотрел на своего хозяина.

– На стол, Марио, будь другом.

– Твою мать, – прорычал Габриэль. – Его зовут Дарио, вампир. Даже я это знаю.

– Ах, oui, Дарио, – Жан-Франсуа поцеловал кончики своих пальцев, коснулся лица парня, когда тот ставил поднос. – Прости меня, милый.

– Конечно, хозяин, – выдохнул Дарио, сияя темными глазами.

К Мелине вернулось самообладание, и она сердито посмотрела на молодого раба, который ставил на стол фонарь. Жан-Франсуа достал из сюртука флакон с санктусом и, прищурившись на свет, бросил его Габриэлю. Угодник поймал его одной рукой, в другой уже была трубка. Жажда ревела в нем, пока он наполнял чашу, и рыдала, когда он поднес ее к колпаку фитиля, – эта божественная алхимия, темное таинство превращало кровь в блаженство. Он все еще чувствовал запах желания Мелины сквозь струйки дыма, зная, как легко было получить то, что он так хотел – Боже, чего хотели они все, – отбросить притворство и погрузиться поглубже, воспарив в пылающие небеса и упав в адское пекло.

Боже, он так сильно скучал по этому желанию, что чувствовал его вкус…

Но он вдохнул причастие, и по всему телу, до самых кончиков пальцев, разлилось тепло. Габриэль подержал его в легких, закрыв глаза, а когда наконец выдохнул, из ноздрей в холодный воздух вырвался дым, красный и пьянящий. Жажда скрылась во тьме, где и обитала, но даже блаженство, которое он испытывал в тот момент, омрачало осознание, что она все равно вернется с намерением управлять им. Она будет выжидать. Терпеливо. Бдительно. Эту пустоту внутри никогда не заполнить полностью.

Это ужасно…

Ненавидеть то, что тебя дополняет.

Любить то, что тебя разрушает.

Какое совершенное страдание.

Какой божественный ад.

– Лучше?

Габриэль открыл глаза, кроваво-красные, блестящие, как булавки, и уставился на монстра, сидевшего напротив.

– Намного, – прорычал он. – Merci.

– Уверен, что хочешь, чтобы Мелина и Дарио ушли? – Историк указал пером