Двести лет вместе (Часть 1 - В дореволюционной России) - Александр Солженицын

По экономическим и географическим обстоятельствам, не удивительно, что среди поставщиков оказывалось много евреев. Гневная письменная жалоба (которую подали "православно-русские круги г. Киева... в силу патриотического долга") указывает на Соломона Франкфурта: держит крупнейший пост "уполномоченного министерства земледелия по снабжению армии салом" (впрочем, на его дезорганизующие реквизиции звучали жалобы и в Государственной Думе). В том же Киеве "агроном киевского уездного земства" Зельман Копель случайно увековечился в истории тем, что под Рождество 1916 неумеренной реквизицией оставил на праздник без сахара Бородянскую волость (тут жалоба и на уездную земскую управу)68.

В ноябре 1916 депутат Н. Марков возмущённо перечислял в Государственной Думе "мародёр[ов] тыла и грабител[ей]" казны и государственной обороны - и по своему известному пристрастию выделял евреев: в том же Киеве члена городской управы Шефтеля, задержавшего на складах и сгноившего больше 150 тыс. пудов городских запасов муки, рыбы и других продуктов - а в то же время "друзья этих господ продавали по сумасшедшим ценам рыбу не городскую, а частную"; члена ГД от Киева В. Я. Демченко, укрывавшего "масс[у] евреев, богатых евреев" (и перечисляет их) "для уклонения от воинской повинности"; или, в Саратове, "инженера Леви", "чрез комиссионера Френкеля" поставлявшего по завышенной цене товары для военно-промышленного комитета69. Однако заметим: и сами гучковские военно-промышленные комитеты занимались тем же относительно казны, что уж...

В докладе петроградского Охранного отделения, в октябре 1916, читаем: "В Петрограде вся без исключения торговля ведётся через евреев, прекрасно осведомлённых об истинных вкусах, намерениях и настроениях толпы"; но донесение перелагает и мнение правых, что в народе "та свобода, которой за время войны начали пользоваться евреи", всё больше вызывает недовольство, "правда, официально ещё и существуют некоторые русские фирмы, но за ними фактически стоят те же самые евреи: без посредника еврея ничего нельзя купить и заказать"70. (В большевицких изданиях, например в книге Каюрова71, действовавшего тогда в Петрограде, не преминули приврать, что в мае 1915 при погроме немецких фирм и магазинов в Москве громили, якобы, и еврейские, - но это было не так, как раз наоборот: в момент немецкого погрома евреи вывешивали, из-за схожести фамилий на вывесках, охранительные надписи: "это магазин еврейский", и погромщики миновали их. Еврейская торговля в тыловой России за все годы войны никак не пострадала.)

На самых же верхах монархии - в болезненном окружении Григория Распутина играла заметную роль маленькая группа весьма подозрительных лиц. Они вызывали негодование не только у правых кругов, - вот в мае 1916 французский посол в Петрограде Морис Палеолог записал в дневнике: "Кучка еврейских финансистов и грязных спекулянтов, Рубинштейн, Манус и др., заключили с ним [Распутиным] союз и щедро его вознаграждают за содействие им. По их указаниям, он посылает записки министрам, в банки и разным влиятельным лицам"72.

И действительно, если раньше ходатайством за евреев занимался открыто барон Гинцбург, то вокруг Распутина этим стали прикрыто заниматься облепившие его проходимцы. То были банкир Д. Л. Рубинштейн (состоял директором коммерческого банка в Петрограде, но и уверенно пролагал себе пути в окружение трона: управлял состоянием в. кн. Андрея Владимировича, через Вырубову был приглашён к Распутину, затем награждён орденом Св. Владимира и получил звание действительного статского советника, "ваше превосходительство"), И промышленник-биржевик И. П. Манус (директор петроградского Вагоностроительного завода и член правления Путиловского, в руководстве двух банков и Российского Транспортного общества, также в звании действительного статского).

Рубинштейн приставил к Распутину постоянным "секретарём" полуграмотного, но весьма оборотистого и умелого Арона Симановича, торговца бриллиантами, богатого ювелира (и что б ему "секретарствовать" у нищего Распутина?..)

Этот Симанович ("лутчий ис явреев" - якобы написал ему "старец" на своём портрете) издал потом в эмиграции хвастливую книжицу о своей сыгранной в те годы роли. Среди разного бытового вздора и небылых эпизодов (тут же прочтём о "сотн[ях] тысяч казнённых и убитых евреев" по воле в. кн. Николая Николаевича)73, сквозь эту пену и залёты хвастовства просматриваются и некоторые фактические, конкретные дела.

Тут было и начатое ещё в 1913 "дело дантистов", большей частью евреев, "образовалась целая фабрика зубоврачебных дипломов", которые наводнили Москву74, - а с ними получали тут поселение, не подвергаясь военной службе. Таковых было около трёхсот (по Симановичу - 200). Лже-дантистов приговорили к заключению на год, но, по ходатайству Распутина, помиловали.

"Во время войны... евреи искали у Распутина защиты против полиции или военных властей", и, хвастался потом Симанович, к нему "обращалось очень много молодых евреев с мольбами освободить их от воинской повинности", что давало им возможность в условиях военного времени и поступить в высшее учебное заведение; "часто совершенно отсутствовала какая-нибудь законная возможность" - но Симанович, якобы, находил пути. Распутин "сделался другом и благодетелем евреев и беспрекословно поддерживал мои стремления улучшить их положение"75.

Говоря о кружке этих новых фаворитов, нельзя вовсе не упомянуть выдающегося авантюриста Манасевича-Мануйлова. Он побывал и чиновником м.в.д., и агентом тайной российской полиции в Париже; и он же продавал за границу секретные документы Департамента полиции; и вёл тайные переговоры с Гапоном; потом при премьер-министре Штюрмере исполнял "особые "секретные обязанности""76.

А Рубинштейн вступил в поле общественности, перекупив газету "Новое время" (о ней в гл. 8), прежде враждебную к евреям. (В этом была, шутливо говоря, историческая справедливость: ведь Суворин приобрёл "Новое время" в 1876 на деньги варшавского банкира Кронеберга, и первое время она была благожелательна к евреям, и в ней сотрудничал ряд еврейских авторов. Но, начиная с русско-турецкой войны, газета круто развернулась и "перешла в лагерь реакции", а "в еврейском вопросе... не знала границ для ненависти и недобросовестности"77.) В 1915 премьер Горемыкин и министр внутренних дел Хвостов-младший помешали попыткам Рубинштейна купить "Новое время"78, но позже покупка состоялась, - впрочем, уже близко к революции, так что мало и пригодилась. (Ещё одна правая газета "Гражданин" тоже была частично перекуплена Манусом.)

Эту группу С. Мельгунов наградил прозвищем ""квинтета", обделывавшего свои дела в царской "прихожей""79 - через Распутина. И при власти Распутина - то была уже не мелочь: в острейшей близости к трону и в опаснейшей силе влияния на ход общероссийских дел находились подозрительные фигуры. Английский посол Бьюкенен считал, что Рубинштейн связан с германской разведкой80. Не исключено, что так по сути и было.

Активное развитие германского шпионажа в России и связь его со спекулянтами тыла понудила генерала Алексеева летом 1916 испросить высочайшее соизволение на право расследования не только в районе, подведомственном Ставке, - и так создалась "Следственная комиссия генерала Батюшина". И первой мишенью её стал банкир Рубинштейн, подозреваемый в "спекулятивных операциях с немецким капиталом", финансовых операциях в пользу неприятеля, дискредитировании рубля, переплате заграничным агентам при заказах интендантства и в спекуляции хлебом на Волге. И Рубинштейн был распоряжением министра юстиции Макарова арестован 10 июля 1916 с обвинением в государственной измене81.

Самым настойчивым ходатаем за Рубинштейна, которому грозило 20 лет каторги, была сама царица. Уже через два месяца после его ареста Александра Фёдоровна просила Государя, чтобы Рубинштейна "потихоньку услали в Сибирь и не оставляли бы здесь для раздражения евреев", "поговори насчёт Рубинштейна" с Протопоповым. Через две недели сам и Распутин шлёт телеграмму Государю в Ставку: что и Протопопов "умоляет, чтобы ему никто не мешал", также и контрразведка... "Ласково беседовал об узнике, по-христиански". - Ещё через три недели А. Ф.: "Насчёт Рубинштейна, он умирает. Телеграфируй... немедленно [на Северо-Западный фронт]... передать Рубинштейна из Пскова министру внутренних дел", то есть всё тому же ласковому христианину Протопопову. И на следующий день: "Надеюсь, ты телеграфировал насчёт умирающего Рубинштейна". И ещё через день: "Распорядился ли ты, чтобы Рубинштейн был передан министру внутренних дел? иначе он помрёт, оставаясь в Пскове, - пожалуйста, милый!"82.

И 6 декабря Рубинштейн был освобождён - за 10 дней до убийства Распутина, в крайнее для себя время, как последняя распутинская услуга. Сразу же за убийством отставлен и ненавидимый царицею министр Макаров. (А большевиками вскоре расстрелян.) - Впрочем, с освобождением Рубинштейна следственное дело не было тотчас прекращено, он арестован снова, - но в спасительную Февральскую революцию Рубинштейн был, среди томимых узников, освобождён толпой из петроградской тюрьмы и покинул неблагодарную Россию, как, вовремя, и Манасевич, и Манус, и Симанович. (Впрочем, Рубинштейна ещё встретим.)