Банда гиньолей - Луи Селин

И вот однажды вечером… «Тук, тук!» Стучат в дверь… Не приснилось, действительно, стучат… Я не встаю. Состена еще не было. Слушаю: «Тук, тук!» Лежу неподвижно… Пусть думают, будто сплю… Может быть, слуга? Может быть, им вздумалось, чтобы я присоединился к ним? Пьяная прихоть?..

— Фердинанд! Фердинанд!..

Голос Вирджинии. Соскакиваю на пол:

— Сейчас!.. Сейчас!..

Подбегаю к двери, приотворяю.

— Сойдите в сад! — шепчет она, задыхаясь, крайне возбужденная. — Немедленно!.. Немедленно!.. Мне нужно поговорить с вами!

Ой-ой-ой! Что такое стряслось? Могу поклясться, какая-то беда!..

— What? What?..

Я заикаюсь, запинаюсь… Мне не терпится знать, что случилось… Спрашиваю вновь и вновь: что за ерундистика? Что стряслось?.. Она отважилась — хватило же смелости! — подняться ко мне, пока дядя пьянствует в нижнем этаже. Хватает же у баб нахальства!.. Как только у вас пропадает желание говорить с ними, они сами заявляются к вам! Ей угодно пойти со мной в сад… Ладно, минутку терпения!.. Снова надо торопиться, а я уж совсем обмяк, весь во власти сонных грез… Куда это она собирается меня тащить? Новое совращение?.. Пользуется тем, что дядя наклюкался! Это уже подлость!.. Порочность с младенчества!.. Может, на нее так подействовало кино?.. Танцевальный зал?.. Меня это как-то не вдохновляло. Нечего сказать, разбитная, порочная девчонка!.. Нет, подумать только, плоть в ней бунтует!.. Уж извините, господин Состен! Маленькая чертовка!.. Он-то не знал, что она была со мной… Вот вам и заклинания! Моя оборона стала слабеть… Пленился, лишился воли… Эх, влечения юных лет!.. Ну вот, я оказался во власти девчонки. Отчего бы не вернуться в «Туит-Туит»? Ах, чертова соплячка!..

Я второпях одеваюсь… Будь по ее… Пойду с ней, куда она ни пожелает… Только бы не вошла прямо в спальню — я ведь нагишом!..

— Go down! Go down.. Я сейчас сойду!..

Она спускается по лестнице впереди меня. Я спешу… Ну, вот мы и на месте, вдвоем в саду… Я почти не вижу ее в потемках… Она берет меня за руку и ведет подальше от дома… Идем через лужайку, мимо оплетенной плющом стены…

— Фердинанд… Фердинанд! — шепчет она мне на ухо. Встревожена, да и голос изменился…

Я прижал ее к себе, но лица ее не видно.

Она же все твердит «Фердинанд!» да «Фердинанд!»

— Фердинанд what?.. — спрашиваю я так, на всякий случай. — Ну, что «Фердинанд»?..

Мыслями я был бог знает где в эту минуту.

— Ох, Фердинанд!.. Ох… — дальше не шло, слова застревали у нее в горле.

— Да что же?.. Что?..

Я слегка встряхиваю ее. Нет, ничего я не понимаю в ее шарадах… Что, в конце концов, она хочет сказать?..

— Well! Well!..

Я не отступаюсь. Пусть объяснится наконец!.. Она целует меня, но ничего не говорит… Не пойму, чего ей нужно… Сам целую ее, приговаривая:

— Дорогая! Милочка моя!

Прижимаю ее к себе… Мне кажется, ей именно этого хочется, чтобы я ласкал ее вот так, стоя… Только это не настоящее, сам понимаю… Конечно, я не должен был… А если это новая промашка, новая ловушка для меня? Колдовской дурман? В расчете на то, что я вновь дам волю своему сладострастию?.. Она отнюдь не огорчится, а будет просто ждать, что я наделаю глупостей… Хоть бы что-нибудь сказала!.. Но она молчит, плачет, рыдает мне в плечо, стоя во мраке… Чувствую себя полным дураком… Она вообще-то не плаксива… Уж не знаю, что и думать…

— Вирджиния! Вирджиния!.. Упрашиваю ее, ласкаю.

— Dear what is it? Что случилось?..

Я не знаю, что и думать… Приходят в голову разные предположения: дядя снова взялся за нее, задал ей новую взбучку… или что-то такое, в чем она не смеет признаться мне…

— Дядя поколотил вас?.. Whip… Whip Uncle?

— О, нет! No!.. Значит, что-то другое…

— Так что случилось? Then what is it?

Надоело мне ее хныканье!.. И вдруг во мне возникает догадка… О черт! О проклятье!.. Меня точно пронзило… Как же я об этом не подумал? Мать честная!.. Ну да, ну, конечно!.. Взглянуть бы ей в лицо, да что увидишь в такой темноте?..

Я спрашиваю в лоб:

— You have an ребенок?.. Ребенок?.. Ребенок, Вирджиния?..

Прислонившись к моему плечу, она кивает «да, да!..»

Постой, постой!.. Фу-у-у! Что такое она говорит?.. Ведь я спросил… Язык мой прилипает к гортани, слова застревают… Что же это?!. Меня шатает, ноги подгибаются… Вот так удар!.. Горло перехватывает, я задыхаюсь, меня бьет дрожь. Насилу выговариваю:

— You… you… you sure?.. Sure?..

— Да!.. Да!.. Подтверждает.

Не может быть!.. Не может?.. Еще как может!

Мы покачиваемся, стоя… Из стороны в сторону… У меня голова кругом идет. Девочка!.. Не могу поверить!.. Вот так новость! С ног сшибает… Я прикусываю язык… Она стоит, прильнув ко мне, а я баюкаю ее, переминаясь с ноги на ногу. Я растерян… В голове не укладывается… Я потрясен… Ничего не соображаю… Еще раз спрашиваю во мраке — ничто другое на язык не идет:

— You sure? You sure? You sure?! You sure??.

— I think… I think… Думаю, да…

Жалкий, тоненький голосок… Сама дрожит как тростинка. Это не похоже на нее… Заигрывать, проказничать — да… но дрожать ей не свойственно…

Мне нужно знать определенно, быть уверенным, что дело не только в страхе… Может быть, она толком не разобралась?.. Может быть, просто померещилось?.. Не говорилось ли при ней о том, в чем она мало смыслила?.. Наверное, детский испуг. Совсем ведь девчонка!.. С перепугу потеряла голову… Вспомнил о ее возрасте. Совсем еще молоденькая, дитя!.. Как это может быть в такие-то лета? А кстати, сколько ей?.. Ну да, забеременела совсем еще девчонкой… А если помрет? Что, если они умирают от этого?.. Понятия не имел, никогда не задумывался об этом. Только этого мне и не хватало!.. Возможные последствия приводили меня в такой ужас, что в голове точно молоты стучали… Я просто обмирал… раскачиваясь в обнимку с ней… в висках звонили колокола… Ох, что же я натворил!.. Что я натворил! Юбчонки-то на ней коротенькие, совсем коротенькие… Мне бы следовало знать… Ее икры, бедра… Когда бы знать!.. На уме-то у меня одно было… Конечно, слишком юна… В тюрьму, голубь мой! Под трибунал! Тюрьма, да петля на шею — и дух вон!.. Как же это получается в таком юном возрасте? Этот вопрос мучил меня. Будь оно все неладно!.. Это был я? Это была она?.. Мысли путались в голове, все плыло, мешалось… Я по-прежнему переминался в темноте с ноги на ногу… Она прильнула ко мне, а я крепко обнял ее, прижал к себе… Видеть нас не могли, да и как увидишь — черная ночь!.. В голове у меня бьют шипящие струи пара, и вообще полный кавардак… Хорош красавчик! Ну, как же, я… я!..

— What age are you?

— Fourteen…

— Fourteen! Четырнадцать!..

Очаровательно!.. Ну, что ж, все верно. Не приснилось же мне, в самом деле!.. Она льнула ко мне, обливаясь слезами, а я все раскачивался вместе с ней… Стояла чудесная погода. Дивная, усыпанная звездами ночь… Кое-что припомнилось мне… Вон там, на лужайке… Жалкий же у меня был вид!.. Вот так штука! Мне все же не верилось, а она лила слезы, истекала ими… ручьи слез, рыдания — и отчаяние… Она всегда была весела, игрива… то одна прихоть, то другая… скакала, прыгала… Удержу не знала! Эльф, да и только!.. Да вот случилось: пришел конец шалунье, шустрому чертенку — изошла крупными слезами!.. Сломанная, безутешная кукла!.. Слезы потоком… Упругое тельце прижимается ко мне… Я все целую, целую ее… Но как же, все-таки, она узнала?.. Кстати, может быть, ей просто почудилось, вообразилось? Наслушалась рассказов о таких вещах, да и придумала!.. И все тут!.. Переживания, переполох, она в ужасе — беда приближается!.. В ее возрасте это можно понять. Она и меня-то напугала… Я осторожно пытался побудить ее хоть что-то рассказать мне, но она только плакала… Напрасные старания!..

— Who told you, darling? Кто вам сказал?

— The doctor!

— Doctor? You've been?.. When?

— Last night…

Значит, она ночью ходила к врачу… Может быть, новая ложь? Но она не была особенно лжива… Ходила одна? Вполне возможно… Значит, точно кранты!.. Эх, шут гороховый! Получай!.. Вечно мне везет, а уж это такое везение!.. Я все топчусь, а малышка жмется ко мне и обливается слезами. Я потерял уже способность соображать… Слишком часто мне подкладывали свинью. Пошло оно все!.. О, дождь пошел… Убралась бы ты куда подальше, сестричка! Я был сыт по горло… Мели, лопочи, фраер! Отвечай! Уже терпеть нет мочи!.. Голова трескается… Ба-бах, ба-бах!.. Непрерывная пальба… И все это обрушивается на мою шею… Слишком много несчастий случается со мной!.. Я целую, целую ее…

— Dear, dear, dear! — лепечу я. Я потрясен, взволнован до крайности. Хоть сам плачь!.. Не мог я быть жесток к ней, да и что проку? Это все последствия «Туит-Туит». Ох, нехорошо!.. Если она ходила к врачу, если он сказал ей, что… тогда сомнений быть не могло… А что за врач?.. Спрошу позднее, когда она перестанет плакать… Какая темень в саду! Надо бы… Было бы лучше… Как мне хотелось взглянуть ей в лицо, в личико ее — правда ли?.. Но мне оставалось одно: раскачиваться, сжимая ее в объятиях… Лихой парень! Полный идиот!.. Я представлял себе, что за этим последует: совратитель девочек… отвратительный негодяй… растленное чудовище!.. Совокупиться с ребенком!.. Господин оплодотворитель! Сатир оплодотворитель!.. Ах, красавчик! Ах, гнусный мерзавец!.. Придурок!.. Козлоногий!.. Француз!.. Да нет же, не придурок, дамы и господа!.. Шальной сластолюбец, изменщик! Разбойник, головорез! Повесить его!.. Я целовал, утешал ее все на той же лужайке… Мы вдвоем, вместе…