Три зимовки во льдах Арктики - К.С. Бадигин

Немного погодя, когда Виктор Харлампиевич захотел определить координаты, он обнаружил, что его астрономическому хозяйству нанесен существенный урон: универсальный теодолит валялся на палубе вместе с треногой, опрокинутой то ли ветром, то ли толчками льда. Азимутальный круг был согнут. Прибор вышел из строя.

В 2 часа ночи я снова стал на вахту. Падал снег. Ветер по-прежнему кружил по горизонту, и подвижки льда не прекращались ни на час. Но непосредственная угроза корпусу судна пока что миновала...

9 декабря лед по левому борту опять начало разводить. К вечеру трещина разошлась до 4 метров. Кромки полей с силой терлись друг о друга, издавая противные воющие звуки.

Третья зимовка

Но после трудного аврала, продолжавшегося почти двое суток, эти подвижки казались нам уже незначительными. Я немного отдохнул и снова взялся за свой дневник. Вот что записано в нем:

«9 декабря. Непрерывные подвижки. Мы попали в самое пекло ледяного ада. Стрелки анероидов то стремительно падают, то так же стремительно поднимаются. Ветры беспрерывно кружат, обходя вокруг всего горизонта и меняясь от штиля до шторма. Всю ночь дул зюйд-вест, потом наступил штиль. С 15 часов дует свежий норд-ост. Ждем новых подвижек. Поэтому беспрерывно поддерживаем огонь в факелах на льду. Ввиду большого расхода горючего стали прибавлять медвежье сало. Освещение получается достаточно хорошее.

Вечером, невзирая на сильную усталость, с удовольствием прослушали концерт для полярников, передававшийся по радио из Москвы.

10 декабря. 83°12',7 северной широты, 5°41' восточной долготы. Какая радость! На днях выходит из Мурманска навстречу нам ледокол «И. Сталин». Узнал об этом в 4 часа утра, слушая «Последние известия» по радио. Распорядился немедленно включить все репродукторы. Радио разбудило людей. Из второго утреннего выпуска «Последних известий» весь экипаж узнал, что руководство операцией по выводу «Седова» из льдов - правительство возложило на И. Д. Папанина.

Получили телеграмму из Москвы, - там надеются на скорую встречу с нами и спрашивают, что мы хотели бы получить с первым кораблем, который нас встретит. Ответил, что ни о чем беспокоиться не надо, доберемся до Большой земли и так.

Когда мы беседовали об этой телеграмме в кают-компании, кто-то вдруг сказал:

- А что, если они захотят сделать нам сюрприз и возьмут на борт ледокола родственников?..

Это предположение всех озадачило. Конечно, очень хочется увидеться с родными. Мы уже давно мечтаем об этой встрече. Но до тех пор, пока не закончится операция по выводу «Седова» изо льдов, мы просто не сможем уделить внимания своим близким: поход наверняка будет очень сложным, трудным и рискованным. Он потребует напряжения всех сил. Значит, прибытие родных на корабль только осложнит дело. Нет, уж лучше мы потерпим до встречи с родственниками на берегу.

В Москву мы сообщили:

«Просим наших родных на ледокол не брать. Экипаж «Седова» желает встретиться с ними в Мурманске или в Москве»

Погода по-прежнему стоит неважная. Ветер перешел к северо-западу и усилился до 6-7 баллов. В 9 час. 30 мин. судно испытало новое сжатие льда по трещине с левого борта.

Сжатие достигало значительной силы: льдины ломались и уходили под корпус. Судно испытывало сильные толчки. Остатки гидрологического снежного домика приблизились на 20-25 метров к корме.

В 17 час. 45 мин. наблюдали необычайно сильное полярное сияние в виде кольца по всему горизонту на высоте около 75°. Четверть часа спустя северная часть кольца как бы отломилась и начала двигаться, завихряясь, через зенит к югу. Зрелище исключительной силы и мощности.

11 декабря.83° 11 ',5 северной широты, 6°01' восточной долготы. Всю ночь сильно жало. Слышался шум и треск льда. До 8 часов утра стоял на вахте и наблюдал интенсивное полярное сияние в виде короны с лучами, достигавшими горизонта. Едва сдал вахту и улегся спать, снова сжатие. Пришлось встать и вернуться на палубу. С перерывами жало весь день. И все время жмет в одном и том же, самом опасном для нас, месте - по трещине, идущей с левого борта.

Поздно вечером ходил с Соболевским на разведку. Бродили по льду минут сорок пять. Сделали очередное неприятное открытие: на севере перпендикулярно курсу в каких-нибудь 40 метрах от судна открылась новая трещина, соединяющаяся с злополучной трещиной, идущей у левого борта. В другом направлении она соединяется с разводьем, которое находится в 200 метрах от судна на востоке. В треугольнике, образованном этими тремя разрывами, весь лед мелко разбит.

Обломок поля, на котором сложен наш аварийный запас, треснул в двух местах. Трещины идут почти параллельно с северо-запада на юго-восток, причем ближайшая из них в 70-100 метрах от аварийного запаса.

Повторяется история дрейфующей станции «Северный полюс»: еще несколько таких дней, и вокруг нас не останется ни одного более или менее обширного поля. В такой каше мелких осколков «Седову» придется рассчитывать исключительно на крепость своих шпангоутов и айсбимсов.

Все же пока для беспокойства нет особых оснований. Команда утроенными темпами готовит корабль к выходу изо льдов. Сегодня закончили вторичную проверку и очистку льял и сеток водоотливной системы.

Послал в Мурманск заявку на техническое снабжение, которое необходимо нам для плавания. Прошу прислать новый комплект флагов международного свода сигналов взамен старого, сильно истрепавшегося за эти годы, 12 фонарей «летучая мышь», 15 огнетушителей, 10 ведер, березовые метлы и другие вещи.

Прошу командировать на «Седова» 19 моряков, в том числе второго и третьего помощников капитана, пять матросов, семь кочегаров. В конце приписал:

«Передаем общую просьбу экипажа к почетному седовцу - буфетчику Ивану Васильевичу Екимову - вернуться на старую должность...»

Вероятно, Иван Васильевич сильно скучает по «Седову», - ведь он проплавал на судне 22 с лишним года, к только категорическое предписание врачей заставило его покинуть корабль весной 1938 года, когда на самолетах вывозили на материк больных зимовщиков. Старый буфетчик любит свой корабль до самозабвения.

Невзирая на сложную обстановку, стараемся по возможности точнее выполнять план научных наблюдений. Сегодня Буйницкий и Гетман измеряли лед. Толщина без перемен: 210-230 сантиметров, зато качественно лед совершенно изменился: вместо рыхловатой влажной массы - монолитный твердый лед до самой воды.

Сейчас уже 3 часа ночи 12 декабря. Дописываю эти строки в кают-компании, пользуясь небольшой передышкой, во время вахты. После грохота и рева сжатий, непрерывно продолжавшихся почти трое суток, стоит гнетущая, мертвая тишина.

Утомленные люди спят. Заснул даже Алферов, мой неизменный ночной собеседник. Скорее бы наступило утро. Неужели и сегодня не удастся выспаться? Опять слышу треск. Бегу на палубу...

12 декабря, вечер. 83°07',0 северной широты, 6°05' восточной долготы. В 3 часа 45 мин. началось сильное сжатие у левого борта. Продолжалось пять минут.

В 6 час. 15 мин. трещину у левого борта развело до 1 метра.

В 8 часов была подвижка льда. Поле с обломками гидрологического домика опять несколько отошло к югу.

Ветры по-прежнему кружат по горизонту: с полуночи дул юго-восточный и южный ветер, в 3 часа наступил штиль, потом ветер перешел к северу, а к 7 часам зашёл к юго-западу. В 9 часов опять штиль, потом подул северо-северо-западный ветер силой до 5 баллов.

Неудивительно, что льды вокруг судна вертятся, как в водовороте!..

Пытаемся пробить новую майну для измерения глубины. Придется перенести работы на правый борт - там, у корабля пока что держится поле шириной в 200-250 метров. Слева же под самым бортом большие горы льда, а за ними - разводье.

Пока что наши попытки безуспешны: сверлили лед в нескольких местах, но везде его толщина превышает длину бура...

13 декабря. Все быстрее движемся на юг. Сегодня наши координаты: широта - 83°01',7, долгота 6°09'.

Весь день возились у правого борта на льду - пытаемся пробить майну для глубоководных промеров. Сделали котлован глубиной свыше 2 метров, но до воды не добрались. К счастью, наш дальновидный боцман еще с осени на всякий случай приметил у правого борта одну сквозную проталину и теперь вспомнил о ней. В 16 часов удалось нащупать эту проталину, и через два часа майна была готова. Теперь сумеем возобновить и глубоководные измерения и гидрологические станции.

С большим вниманием слушаем «Последние известия» по радио: у микрофона выступают специалисты, высказывающие суждения о перспективах нашего дрейфа; подробно описываются приготовления ледокола «И. Сталин» к походу.

А погода все еще никак не успокоится. Только что с палубы спустился весь занесенный снегом Буйницкий. Он записал в журнале:

«24 часа. Западно-северо-западный ветер усилился до 8 баллов. Сильная низовая метель».