Братья - Да Чен

разжали руки, не сводя глаз друг с друга. Печать разлуки словно испарилась под горячим солнцем пустыни. Мама снова сжала мою руку. Отец с гордостью смотрел на меня. Первым заговорил дед:

— Судя по твоему виду, дела у тебя идут неплохо.

— Все благодаря тебе. Я не перестаю восхищаться твоей прозорливостью. Если бы у меня была хоть третья часть твоей мудрости.

— В этом приходится сомневаться, — проворчал он, — с учетом того, чем мы все сегодня здесь занимаемся.

— Зачем вы здесь? Зачем рискуете своей жизнью?

Мгновение длилась пауза, а вертолет продолжал рассекать пространство.

— Да вот, решили воспользоваться случаем и выехать из Китая, раз уж подвернулась оказия, — деловито ответила мама.

— А я могу тебе помочь, — просто сказал отец.

— Да и я тоже не прочь наподдать кое-кому, может, и я на что-нибудь сгожусь? — добавил дедушка.

У меня не было слов, слезы застилали глаза. Я снова и снова обнимал их, как в первый и последний раз.

— Так, — начал отец, — мы будем на месте через пару минут. Мои люди на земле будут нас прикрывать. Как только мы ее забираем, сразу движемся в сторону Монголии. Оттуда мои друзья доставят нас в Россию.

— В Россию?

— Там деньги теперь могут сделать все.

— Оттуда я уже смогу показать вам мир, — пообещал я.

— Готовимся к посадке, — объявил пилот. Показались пятнышки зданий. На фоне песка они изгибались змейкой. На флагштоке виднелся красный флаг и фигурки охранников с винтовками за плечами.

Сердце стучало где-то в горле, голова звенела от прилившей крови. Распиравшая меня ненависть переплелась с мягкой накатившей волной любви. Дыхание мое стало прерывистым, руки слегка дрожали.

Шум вертолета переполошил сонный лагерь. Несколько собак беззвучно раскрывали пасти, заходясь в неслышном лае. Среди солдат поднялась суматоха.

— Действуем быстро, — приказал Гибсон.

— Так точно, командир.

— На всю операцию — две минуты.

— Так точно.

— Вы готовы, господин Лон?

— Да, капитан.

— Мы будем вас прикрывать внутри здания. Как только Суми будет в ваших руках, сразу передавайте ее нам, мы позаботимся о ней. Вы возвращаетесь сразу же в наш вертолет.

— А что, если мы ее не найдем?

— Независимо ни от чего, на всю операцию отводится ровно две минуты, иначе мы подвергнем опасности жизни всех членов группы, включая и вашу семью.

Вертолет приблизился к самой земле, пролетел над двориком, предназначенным для прогулок. Я заметил человека, размахивающего красным флагом. Это был наш связной в тюрьме.

— Пока, мои дорогие.

— Мы прикроем тебя сверху, — пообещал отец.

— У меня такое чувство, что ее там нет, — вдруг произнесла мама.

— Да не время сейчас для предчувствий.

— Просто я хотела предупредить тебя.

Охранники внизу судорожно метались и палили в воздух. Через вертолетные динамики отец объявил:

— Округ проводит секретные учения. Всем оставаться на местах, отменить тревогу.

Суматоха немного улеглась. Дверца вертолета открылась, и четверо бойцов спрыгнули на землю.

Я метнулся к окну триста семь, отмеченному нашим человеком в охране. Оттуда была видна крошечная камера, где была заключена Суми. Сплошная темень.

— Суми! — закричал я изо всех сил.

Никакого ответа.

Я бросился в камеру. Пусто.

Наш помощник что-то кричал, отчаянно жестикулируя, но за гулом вертолета слов было невозможно разобрать.

— Где Суми?

— Она исчезла.

— Убита?

— Нет, ее просто нет в камере.

— Где же она?

— Не знаю.

— Ты хочешь сказать, что я ради этого сюда добирался, чтобы убедиться, что ее здесь больше нет?!

— Вот. Она оставила это для тебя. — Он протянул мне сложенный клочок бумаги. — Прочитаешь в вертолете. Убирайтесь отсюда быстрее, пока они не заподозрили неладное и не открыли стрельбу из автоматов.

— Но я не могу…

— Ты должен идти сейчас же.

— Пожалуйста, скажите мне хоть что-нибудь о ней.

— Да нечего говорить. Она как-то поспешно уехала.

— Одна минута десять секунд, на одиннадцатой они начнут стрелять из автоматов! — крикнул Гибсон.

Я растерялся. Я не мог смириться с тем, что это судьба. Я упал на колени и стал колотить по земле кулаками. Снова раздался приказ Гибсона:

— Надо уходить, господин Лон. Операция закончена.

— Я не уйду без Суми.

Судя по дождю пуль, застучавшему по крыше, в ход пошло несколько автоматов. Я поцеловал решетку на окне, сквозь которую Суми смотрела каждый день последние несколько лет. Я уже выходил из камеры, когда пуля зацепила мою ногу. Я упал как подкошенный. Кровь залила брюки. Боли не чувствовалось. Наоборот, я был горд, что пролил здесь свою кровь ради нее. Я улыбнулся и встал, опираясь на капитана. Он поволок меня на себе. Я пришел за любовью и уходил с любовью в сердце. Трое бойцов забросили мое тело в вертолет, и машина направилась в желтизну бесконечной пустыни.

Прошло немало времени, прежде чем я смог снова соображать. Я почти не замечал, что отец не переставая ругается, а мама плачет, дедушка же тихо молится. Я разжал кулак с запиской Суми, запачканной моей кровью. С болью я читал слова, написанные той, которую я любил всю свою жизнь и которая ускользнула от меня:

Мой ненаглядный Тан!

Когда ты будешь читать эту записку, я уже буду далеко на юге, в тех краях, где начиналась наша любовь. В моем заточении я часто вспоминала те золотые дни нашей молодости. О, как бы я хотела вернуться в те времена. Приглашение господина Куна стать директором школы в заливе Лу Чин пришло как никогда кстати, оно позволит осуществиться моим мечтам. Спокойствие этой земли соответствует моему собственному безмолвию. Я больше никогда не буду одинока: задор и энергия молодости окружат меня. Моя жизнь будет продолжаться в других.

Прощай, любовь моя.

Суми

P.S. Тай Пинь со мной. Он сказал, что любит тебя. Меня это не удивляет

ГЛАВА 67

1998

БАЛАН

Если бы мне пришлось изобразить картину собственной смерти, я бы заполнил пустое полотно таким пейзажем: горы Балана в туманной дымке, в синем небе парит одинокий орел, неумирающий дух моей матери, родившей и покинувшей меня. Склоны вершин покрыты многцветьем трав и бутонов, распустившихся цветов. Мягкие лучи восходящего солнца ласкают землю. Воздух наполнен рожками молодых пастухов, выгоняющих стада яков и овец. Проступают тени моих дорогих и любимых людей, которые так часто появлялись в моих снах.

Но в реальности часто происходит совсем не так.

Я брел в одиночестве по склону горы Балан, только собственная тень сопровождала меня. Ко мне навстречу спешил мой батюшка, постаревший доктор, глухой и наполовину ослепший. Дрожащими ладонями, на которых не хватало трех пальцев, он