Солнцеворот - Николай Симонов

От Березки Павлов успел узнать, что Нара решилась на брак с Юлием потому, что захотела быть рядом со своей любимой младшей дочерью во время ее первой беременности, чтобы оказывать ей посильную помощь по хозяйству, защищать от притеснений и завистливых сплетен младших женщин. Со старшими женщинами рода Белохвостого Оленя, например, с Лавандой Нара была хорошо знакома и надеялась на то, что их приятельские отношения постепенно перерастут в родственную симпатию и взаимное уважение. Меньше всего она опасалось враждебного отношения к Березке со стороны Медвяной Росы, почувствовав ее добрый нрав еще при первом знакомстве на стоянке Белохвостого Оленя.

Павлова и Березку оставили в "брачных покоях" наедине, не ограничивая во времени интимного общения. Их никто не беспокоил, поэтому они успели сделать все, что хотели, откровенно поговорили на разные темы и даже немного подремали. Березка поделилась с ним своими планами на будущее. Так, она изъявила желание, чтобы после возвращения Медвяной Росы они жили втроем в одной хижине, а когда у нее и у Медвяной Росы родятся дети, они построят вторую хижину, в которой он сможет спокойно отдыхать после мирных и ратных трудов.

— Только не отдаст тебе Беллерофонт Медвяную Росу добровольно, — высказала Березка мнение Нары, Лаванды, Урсулы и, отчасти, свое собственное.

— Я вызову Беллерофонта на поединок чести, когда поправлюсь! — вскипел Павлов, задетый замечанием Березки за живое.

— Вот, когда выздоровеешь и наберешься сил, тогда и вызывай, пока же твоя единственная жена, это — я. И я не желаю, чтобы какой-то Беллерофонт сделал тебя калекой, — сказав это, Березка всхлипнула и прижалась к нему еще крепче.

А теперь снова вернемся к праздничному столу. Все "белохвостые" и их гости уже знали, что Дмитрий Храбрый и Михей принесли с собой какие-то очень важные новости и с нетерпением ждали, когда они их им сообщат. Но Дмитрий Храбрый и Михей, словно, нарочно, держали паузу, и обменивались колкими шутками и замечаниями по поводу Нары Рукодельницы и Юлия Бортника. У Нары, дескать, пиво никогда не выдыхается, а у Юлия пчелы делают такой мед, что его можно сразу употреблять, как медовуху.

Наконец, подав друг другу условный знак, старейшины встали. Вслед за ними немедленно встали все остальные. Дмитрий Храбрый и Михей торжественно сообщили о недавно принятом в резиденции Верховного вождя Гонория решении именовать Тибула Храброго основателем рода Тигра с выделением ему и его семье родовой вотчины и охотничьих угодий. Это известие вызвало бурное ликование, поскольку все поняли, что это — круче, чем триумф.

…Солнце наполовину скрылось за горизонтом, когда за воротами приюта Белохвостого Оленя послышались мерные удары копий о кожаные щиты. Трижды протрубил рог. Березку и Тибула Храброго пришли поздравить Урсула-воительница и свободные от дежурства старшие ученицы ее отряда в количестве десяти человек. Павлов и Березка вышли из-за стола и направились к воротам в сопровождении Ерофея и Гарегина, которые несли в руках штандарты Белохвостого Оленя. Михей и Дмитрий Храбрый, а за ними и все остальные: родственники и гости, — тоже захотели посмотреть, как Урсула-гроза хунхузов будет поздравлять младшую сестру Березку и своего боевого соратника Тибула со вступлением в законный брак.

— Урал!!! — восторженно закричали старшие ученицы при виде Павлова и Березки. А дальше произошло то, что никто не ожидал: Павлова посадили на щит и подняли на вытянутых руках.

— Слава нашему Тигру Тибулу! — закричали ученицы.

— Слава нашей Тигрице Урсуле! — снова закричали ученицы, и на щите, стоя на ногах, над толпой поднялась Урсула в бронзовом шлеме с высоким гребнем и до блеска начищенном медном панцире. Эти доспехи из арсенала Верховного вождя Гонория ей незамедлительно выдали сразу после окончания заседания Совета старейшин.

В этот торжественный момент все вокруг озарилось светом отразившихся от гранитных берегов Красных Камней лучей заходящего солнца. Хотя Павлов уже успел привыкнуть к этой ежедневной иллюминации, на этот раз она показалась ему особенно великолепной.

Михей радушно пригласил Урсулу-воительницу и юных амазонок в приют Белохвостого Оленя. Для них немедленно поставили и накрыли отдельный стол, а Ерофей выкатил для них большую бочку крепкого пива. Павлов не мог не догадаться, что его свадьба влетела сородичам, как выражались в его время, "в копеечку". Из погребов были вытащены все соления, копчения и сладкие ягодные вина. Накануне Гарегин выменял на причале у знакомых охотников на выделанные звериные шкуры свежее мясо (оленину и кабанину), которое было сварено в двух больших медных котлах.

Желающих поздравить Тибула Храброго и Березку было так много, что Ерофею и Лаванде пришлось устанавливать очередность пребывания гостей за праздничным столом. Рассказывают, что Шалопай и Кудлатый — бывшие друзья Сороки, уже изрядно выпившие на поминках по своему товарищу из рода Красной Лошади, попавшему на рыбалке в пасть огромного речного ящера, тоже пытались напроситься в гости, но Ерофей дал им жесткий отпор. Те так разобиделись, что поклялись при первой же возможности отомстить своему зазнавшемуся дружку.

По дороге к Главному причалу Шалопай и Кудлатый встретили возвращающуюся с пикника компанию незамужних девиц и холостых парней. Лидером среди них, несомненно, являлась 14-летняя дочь Верховного вождя Гонория Ириска, считавшаяся на Красных Камнях первой красавицей и самой завидной невестой.

— Привет, Ириска! — крикнул Шалопай, и послал ей воздушный поцелуй, — на что Ириска в ответ презрительно поджала губы.

— Откуда такие хмельные и невеселые? — поинтересовался Патриций — один из младших сыновей Гонория.

— Из приюта "белохвостых". Со свадьбы Сороки, то есть Тибула, и Березки — дочери Нары и Уренгоя. Только нам ничего не досталось. По усам текло, а в рот не попало, — ответил Кудлатый.

— Березка?! — удивилась Ириска, и, поняв, что Шалопай и Кудлатый не шутят, заревела и, путаясь в полах своего белого льняного плаща, побежала домой, чтобы выяснить, почему обещанный ей отцом муж-герой достался другой невесте.

— Вот тебе и Сорока! — сказал Кудлатый, догадавшись о причине, по которой красавица Ириска ударилась в слезы.

— А может быть он и не Сорока вовсе? — предположил Шалопай и в задумчивости почесал затылок.

— Тогда кто же он?

— Кто?

— ???

Веселье в приюте Белохвостого Оленя продолжалось до полуночи. Для освещения были зажжены заранее сложенные костры. Заметив, что его юная супруга уже ничего не кушает и не участвует в общем разговоре, а клюет носом, Павлов обратился к сидевшему с ним рядом на лавке Ерофею с вопросом: