Солнцеворот - Николай Симонов

— Что это такое? — удивился Михей.

— Это — драндулет. Его придумал Тибул до того, как отправиться в свой героический поход, а Гарегин, тайком, изготовил.

— Как наши дела, отец? — в свою очередь поинтересовался Ерофей.

— Победа, полная победа! — обрадовал своего старшего сына Михей.

V

В полдень, когда началось заседание Совета старейшин, Павлов сидел в тени высокого вяза на лавочке возле ворот приюта Белохвостого Оленя, наслаждался погожим летним днем, щелкал каленые кедровые орешки и наблюдал за тем, как Рико и Люк соревнуются друг с другом в метании копья в цель. Копье у них было игрушечное с наконечником из самородного золота. Вскоре к нему присоединилась Сара Гудвин и в очередной раз начала рассказывать ему о том, как в День Благодарения Авесалома она выступала на танцевальном конкурсе. За время своего пребывания на Красных Камнях чернокожая девочка быстро освоила орландский язык, разговаривала с небольшими ошибками и практически без акцента. Она была очень довольна своей новой жизнью и относилась ко всем "белохвостым" с неподдельной любовью и уважением. Павлова же она любила и уважала больше всех и готова была ради него разбиться в лепешку.

У Павлова было предчувствие, что скоро произойдет какое-то важное событие, которое, если не перевернет, то сильно изменит его жизнь. Об этом косвенно свидетельствовали загадочные улыбки и подмигивания старших женщин, которые с утра начали стряпать пироги и пробовать разные ягодные вина, чтобы удостовериться в том, что они не прокисли. Вначале Павлов решил, что "белохвостые" ждут появления Медвяной Росы и на всякий случай спросил об этом Гарегина. Но его самый близкий друг лишь развел руками и попросил набраться терпения до решения этого вопроса на сегодняшнем заседании Совета старейшин, который не позволит Гонорию и Беллерофонту оскорблять честь и достоинство храброго воина, совершившего подвиг и получившего тяжелое ранение.

Не успел Павлов дослушать рассказ своей приемной дочери о танцевальном конкурсе, который изобиловал новыми подробностями, как увидел, что из ворот приюта, одна за другой выходят жены сыновей Корнея: Снежинка, Прасковья и Елена. На них были длинные праздничные сарафаны из выбеленного холста, а в руках они держали букеты полевых цветов. Следом за ними вышли их мужья: Макар, Демьян и Савелий. Они были одеты в летние комбинезоны из оленьей замши и несли рыболовную сеть, которую затем развернули в виде луча. Откуда-то неподалеку раздался протяжный звук рога, на который из приюта Белохвостого Оленя протрубили трижды. Громким лаем залилась вся собачья стая "белохвостых" и куда-то понеслась со всех ног.

Рико и Люк бросили свои спортивные занятия, прибежали к Павлову и забрались к нему на колени. Сара Гудвин начала хныкать, упрекая Павлова в том, что он уделяет своим братьям больше внимания, чем ей, тогда как она любит его больше всех на свете.

— И я тоже люблю тебя, Сара, — пытался успокоить ее Павлов.

— И я стану когда-нибудь твоей женой? — обрадовалась Сара.

— Тебе, что, уже замуж захотелось? — изумился Павлов.

— Теку, как сучка. Уже невтерпеж! — простодушно призналась Сара.

— Раньше, чем тебе не исполнится 14 лет, думать об этом не смей! Понятно?! — грозно предупредил ее Павлов.

Сара Гудвин обиженно зашмыгала носом и посадила к себе на колени Рико, заметив, что Павлову неудобно держать на себе двух упитанных пацанов, растолстевших от орландской каши и блинов с медом. Так они и сидели, с любопытством наблюдая за начавшимся театральным действом, пытаясь разгадать его смысл. Никто Павлова о предстоящем, родовом или племенном, празднике не предупреждал, а Сара Гудвин не ведала об этом и подавно.

Из ворот приюта вышла Лаванда в нарядном сарафане с деревянным подносом в руках. На подносе был круглый хлеб из желудевой муки и глиняная солонка. Следом за ней появился красный от смущения 25-летний Юлий, старший сын Дорофея и Глафиры, по прозвищу Бортник. Двойнику Павлова Сороке он приходился троюродным братом. Его главной обязанностью в приюте был уход за пчелами и все, что с пчеловодством связано: изготовление ульев и восковых свечей, приготовление разных напитков на основе меда: алкогольных для взрослых и безалкогольных — для детей, и так далее. Юлий все время был чем-то занят, и Павлов с ним общался очень редко. У Дорофея и Глафиры было еще два взрослых женатых сына и дочь-подросток по имени Синица, с которой очень крепко дружила его Сара Гудвин.

Павлов был в курсе, что жена Юлия по прозвищу Гусыня по весне умерла от простуды, оставив ему трех малолетних детей. По достоверным сведениям Гарегина, Лаванда и Глафира пытались просватать за Юлия какую-нибудь вдову или разведенную женщину, но пока безуспешно. Возможно, что на этот раз им это удалось, и Павлова разбирало любопытство, на ком же Юлия женят: на Дуне Вертихвостке из рода Красной Лисицы или на Любаве Косоглазой из рода Куницы? Вскоре его любопытство было удовлетворено, но то, что он увидел, повергло его в крайнее изумление, а в глубине души его зашевелилась ревность: во главе свадебной процессии, идущей в направлении приюта Белохвостого Оленя, он увидел Нару и Березку.

То, что невестой является Березка, было понятно без дополнительных разъяснений. На ней был наряд "девственной невесты", сшитый из тончайшей бересты. Рядом с Березкой шла Нара, одетая в халат из тонкой оленьей кожи, украшенный собольим мехом. Их сопровождали сородичи, одетые в праздничные одежды, в количестве шести человек: три юноши и три девушки. У девушек в руках были полевые цветы, а юноши несли на себе тюки, в которых, вероятно, находилось приданое невесты и подарки родственникам ее будущего мужа.

Приблизившись к Лаванде и Юлию, Нара и Березка низко поклонились. Юлий предложил Наре и Березке отведать хлеба-соли. После этого он взял Нару за руку, и они троекратно поцеловались. То же самое Юлий повторил с Березкой. Затем Юлий и Нара взяли Березку за руки, и повели ее к скамейке, на которой расположился Павлов и его семейство. Опережая их, к скамейке направились Макар, Демьян и Савелий и окружили ее рыболовной сетью. Павлов понял, что происходит что-то серьезное, попросил Люка слезть с его колен и встал, не зная, что и подумать.

— По сердцу ли тебе девушка, которую мы к тебе привели? — с неожиданным вопросом обратился к нему Юлий.

— Конечно, по сердцу, — ответил Павлов, полагая, что это делается для того, чтобы узнать у него, как авторитетного сородича Юлия, его личное мнение по поводу Березки.

— Так бери ее себе! Пусть она будет тебе любимой женой, твоим братьям — старшей сестрой, а твоей приемной дочери Саре — доброй мачехой! — с этими словами Юлий слегка подтолкнул Березку в спину, и она, пройдя через открывшийся проход в сети, бросилась к Павлову на шею, плача от радости.