Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд

Яростные споры между пресвитерианцами и индепендентами велись на кафедрах лондонских церквей, в местах сбора сектантов и на листках, выходивших из-под законных и незаконных печатных станков Лондона, подтверждая справедливость неоднократных предостережений старого архиепископа о недопустимости излишней свободы в духовных вопросах. Люди, которые во времена его власти были друзьями и товарищами по несчастью в борьбе за свободу совести, теперь безжалостно нападали друг на друга. Генри Бертон защищал индепендентов, Уильям Принн на протяжении долгого времени поддерживал пресвитерианцев, а Джон Лилберн в открытом письме обвинял его в том, что он ведет войну с Богом: «Сэр, позвольте мне сказать вам, что неотъемлемая прерогатива одного лишь Иисуса Христа быть Царем его святых, законодателем для его церкви и народа и властвовать над душами и совестью избранных им».

Мученики последнего десятилетия теперь могли свободно спорить друг с другом всю жизнь и, как минимум, проповедовать и практиковать сообразно разным доктринам. Нынешняя власть находила своих мучеников повсюду, и через две недели после смерти архиепископа Лауда еще один католический священник отправился на виселицу вместе с партией обычных уголовников. Генри Морс был своего рода местной знаменитостью, иезуитом, долгие годы работавшим в Англии и прославившимся тем, что в страшном чумном 1636 г. посвятил себя уходу за больными. Рост числа людей, обращенных им в католицизм в пригородах Лондона, вызвал возмущенные жалобы. В Тайберн его провожали французский и португальский посланники и пять или шесть экипажей верующих, и там он закончил свою жизнь, исполненную терпеливого благочестия и самопожертвования, смертью, исполненной возвышенной силы духа.

Французский посланник Сабран, присутствовавший на казни, был ошеломлен растущей безжалостностью и уверенностью парламентской власти. Когда эмиссары короля были в Вестминстере, он прямо сказал герцогу Ричмонду, что не следует ожидать от парламента ни слабости, ни умеренности и что король, если согласится на заключение договора, должен, «говоря о мире, показывать зубы» и быть готовым возобновить войну.

VIII

Король не нуждался в таких советах, и Руперт как главнокомандующий энергично готовился к весеннему наступлению. Он разместил гарнизон в Чиппинг-Кемпдене, чтобы отрезать Глостершир от торговли костуолдской шерстью так же, как Бейзинг-Хаус нарушил торговлю шерстью с Лондоном. Полковник Мэсси, по-прежнему удерживавший Глостершир под контролем парламента, теперь имел проблемы с тремя соседними гарнизонами. Кавалеры из Вустера и Сайренсестера съели всю провизию, необходимую его войскам, а их новый аванпост в Кемпдене лишил горожан средств к существованию.

Руперт планировал снова захватить Абингтон, потерянный прошлым летом из-за глупости Уилмота. Парламентский губернатор был «продавцом хвороста Брауни», как его прозвали кавалеры, поскольку пытался снабжать Лондон дровами, доставленными на баржах по Темзе. Известно было, что он находился в сложном положении, поскольку его люди, бунтовавшие и не получавшие жалованья, уходили в другие парламентские гарнизоны, в основном в Эйлсбери. Дигби с его обычным оптимизмом попытался переманить Брауни на сторону короля. Когда это не удалось, Руперт при умелом содействии Генри Кейджа спланировал внезапное нападение. Оно началось ранним утром 11 января 1645 г. с южной стороны города через мост Калхем. Передовой отряд незаметно проник в Абингтон через разрушенное аббатство. Но генерал Брауни организовал контратаку с другого берега реки. Невзирая на лютый холод, его люди в ледяной воде перешли реку вброд и атаковали открытый фланг наступающих роялистов. Эта нежданная атака привела кавалеров в замешательство, и они не смогли поддержать свой авангард, находившийся в городе. С рассветом они были вынуждены отступить, понеся тяжелые потери. Ветеран сэр Генри Кейдж получил смертельное ранение.

Среди тех, кого Брауни взял в плен, были пятеро офицеров, служивших в Ирландии. Руперт действовал быстро. Он приостановил обмен пленными до тех пор, пока не сделал все, что мог, для их освобождения. Тем не менее опоздал. Брауни уже повесил их всех на рыночной площади Абингтона.

Короля ждали и другие неприятности. Сэр Ричард Гренвилл, который с осени держал блокаду Плимута, тщетно пытался взять его штурмом, но был отброшен и понес серьезные потери, поскольку гарнизон получил сильное подкрепление с моря. Джордж Горинг, получивший несколько странные полномочия генерал-лейтенанта в Хемпшире, Суссексе, Суррее и Кенте, двинулся вперед через южные графства и 9 января добрался до Фарнхема, чем на мгновение привел в смятение силы парламента. Однако не мог удержаться на этой позиции, и после неудачной атаки на Крайстчерч в Хемпшире отступил к Солсбери, оставив после себя плохую репутацию на всей территории, через которую проходил. Пока он и Гренвилл были заняты своими делами, у роялистов не оставалось войск следить за подступами к Тонтону, и главная пуританская твердыня Сомерсета со всеми имеющимися там запасами была благополучно освобождена молодым перебежчиком Энтони Эшли Купером.

Несмотря на эти неудачи, король совсем не думал о поражении. Он практически открыто рассматривал мирные переговоры всего лишь как способ пережить зиму и продолжал их вести, как он писал королеве, в основном чтобы успокоить членов того, что он называл своим «беспородным парламентом», – несчастных парламентариев-лоялистов, которые снова приехали в Оксфорд, чтобы провести там свою вторую неустроенную сессию. Несмотря на их присутствие, теперь облик Оксфорда полностью определяла война. Гражданским домохозяевам было велено сделать запасы на шесть месяцев или покинуть город. Всех работоспособных горожан обязали участвовать в строительстве оборонительных укреплений. Два раза в неделю король лично проводил осмотр фортификаций, а на берегах Айзиса его люди репетировали переправку тяжелых орудий через реку на плотах.

Руперт по-прежнему следовал своей политике продвижения тех людей, в чьих способностях и согласии с его собственными идеями был уверен. Вслед за Генри Кейджем он сделал губернатором Оксфорда Уильяма Легга, а своего ведущего инженера Бернарда де Гомма – главным квартирмейстером. Оба назначения оказались удачными, если единственным критерием считать способности. Но Гомм был очень молодым, иностранцем и полностью зависел от Руперта, а Легг был его близким другом. Все выглядело так, словно он создает свою группировку. Сэр Артур Астон, которого отстранили от управления Оксфордом из-за перелома ноги, полученного, когда он «гарцевал на лошади перед какими-то дамами», сделал все, что было в его силах, чтобы подорвать власть своего преемника сэра Генри Кейджа, и теперь, когда Кейдж погиб, очень надеялся снова стать губернатором. В результате Руперт приобрел еще одного злейшего врага в армии. При дворе ему приходилось считаться с раздражением графа Саутамптона, поскольку тот надеялся получить должность шталмейстера, которую король пожаловал своему племяннику.

Беспокоила принца и другая критика. Во-первых, проблемы на Западе, где Эдмунд Уиндем не желал служить под началом Хоптона, «который со мной не считается». Во-вторых, недовольство в Ньюарке, где сэр Ричард Байрон отказал своей матери взять какого-то