Война короля Карла I. Великий мятеж: переход от монархии к республике. 1641–1647 - Сесили Вероника Веджвуд

вашего оружия в Шотландии больше не радует моего сердца, поскольку вести из Англии (вести о переговорах в Аксбридже) грозят уничтожить его. Чем больше Ваше Величество дарует, тем больше от него будут просить, и у меня более чем достаточно причин знать, что они не удовлетворятся меньшим, чем сделать из Вашего Величества соломенного короля… Простите мне, священный государь, что я высказываю Вашему Величеству свое жалкое мнение, но недостойно короля иметь дело с мятежными подданными, пока они держат в руках меч. Хотя не дай мне Бог ограничить милосердие Вашего Величества, я все же должен сказать, в какой ужас повергает меня мысль о мирном договоре, в то время как вы, Ваше Величество, и они стоите с двумя армиями на поле боя, разве что они распустят свою армию и полностью отдадут себя на волю вашего великодушия и прощения… С Божьего благословения я лелею светлую надежду привести это королевство к подчинению Вашему Величеству, и если меры, которые я принимаю совместно с другими вашими верными подданными, не подведут… я не сомневаюсь, что до конца этого лета смогу привести на помощь Вашему Величеству храбрую армию».

Теперь Монтроз под гордо реющими знаменами шел на северо-восток в направлении равнины Морей, и по пути к нему с окрестных гор присоединялись местные кланы. Глава клана Грантов привел с собой 300 человек, Сифорт, глава клана Макензи, сначала бежал от Монтроза, но потом повернул назад и примкнул к нему. Но самое главное, пришел Натаниэль Гордон, который привел с собой лорда Гордона. Этот молодой лидер, внезапно проявив запоздалое неповиновение своему дяде Аргайлу, восстал и, «быстро вскочив на лошадь», поскакал, чтобы присоединиться к Монтрозу, «который оказал ему теплый прием, и они весело поужинали вместе». Позднее он привел 500 пехотинцев и 80 всадников из своего клана, пополнивших победоносную армию.

В Эдинбурге Аргайл со своим вывихнутым плечом, из-за которого он носил руку на перевязи, сообщил Комитету сословий, что он загнал Монтроза далеко на север и за все это время лишь один раз вступил с ним в небольшую перестрелку, где, к несчастью, потерял несколько человек. Комитет поблагодарил его за хорошую службу, объявил Монтроза предателем, лишил его дворянства, приговорил к повешению и четвертованию после поимки и передал часть его земель Аргайлу для покрытия его расходов. Церковная ассамблея строго призвала короля покаяться за то, что он натравил на них ирландцев. Вместе с тем, сохраняя остатки здравого смысла, члены комитета согласились, что необходимо начать переговоры с проклятым предателем Джеймсом Грэмом[31] для обмена пленными. Однако ни их практические действия, ни пустые жесты не помогали справиться с опасностью, которая с каждой последующей неделей становилась все более пугающей в Хайленде и вскоре должна была добраться до Лоуленда и самого сердца земель ковенантеров.

X

Все это время далеко на юге, в Аксбридже, мирные переговоры медленно двигались в тупик. Было ясно, что король желает мира еще меньше, чем экстремистское крыло его противников. «Большой ловушкой для короля, – писал доктор Бейли, – стал злополучный успех Монтроза в Шотландии». Однако еще задолго до того, как Карл получил письмо с печатью Монтроза, его вера в свою победу была полностью восстановлена. Пока длились переговоры, парламентскую делегацию вывели из равновесия известия о взятии Уэймута сэром Льюисом Дайвом. Кроме того, несколько кораблей, груженных испанскими слитками, недавно сдались роялистам в Бристоле, куда они пристали, спасаясь от пиратов и шторма. Их груз, оценивавшийся в 200 000 фунтов, стал желанным подспорьем для короля, которому нужно было платить за содержание и экипировку армии. Депеша от Монтроза пришла в Оксфорд 19 февраля 1645 г., и к тому времени переговоры в Аксбридже зашли в тупик по всем обсуждавшимся вопросам. Перемирие, объявленное на время ведения переговоров, заканчивалось в полночь 22-го, и никаких действий по его продлению не последовало. Переговорщики разошлись с чувством взаимного недовольства, и каждая из сторон была в равной степени уверена, что другая не имела реальных намерений заключить мир.

Пострадавшими оказались умеренные из палаты общин и палаты лордов. Намеки, сделанные ими представителям роялистов, ясно указывали на их страх перед индепендентами, которых неизбежно должна была привести к власти реорганизация армии и продолжение войны. Они вернулись в Лондон, где увидели, как их страхи обретают реальность по мере того, как продвигаются планы по созданию Армии нового образца. Шотландцы тоже были бы рады заключить мир, если бы король принял пресвитерианскую модель церковного управления. Но, в отличие от английских пресвитерианцев, у них была своя собственная армия, которой не грозила опасность подвергнуться изменениям и которую, если бы индепенденты в конце концов получили контроль над армией Англии, можно было бы использовать, чтобы обуздать их. Таким образом, для английских оппонентов-сектантов в парламенте и в армии день, когда переговоры закончились ничем, стал черным днем. Непримиримость короля не оставила им иного выхода, кроме как поддержать планы по продолжению войны против него.

Был ли это черный день и для короля тоже? Позднее многие стали думать именно так. Он действительно имел возможность заключить мир, поскольку, если бы согласился с планом шотландцев и пресвитерианцев, индепендентам было бы трудно нарушить договор, но он отказался от него. Впрочем, нельзя сказать, что Карл рассмотрел условия и отказался их принять, так как никогда даже не задумывался о такой возможности. Как он написал королеве, он не собирался отказываться ни от епископства, ни от меча, который Бог вложил ему в руки. Защищая и то и другое, ему предстояло лишиться всего, потому что Аксбридж был его последним шансом заключить договор, который не означал бы капитуляцию.

«Ордонанс об Армии нового образца» был принят, пока шли переговоры. За провалом попытки заключить договор последовала еще одна встреча в Гилдхолле, где Вейн в пылких, но разумных выражениях рассказал об этом провале и призвал Сити предоставить еще один займ на ведение войны. На этот раз речь шла о 80 000 фунтов. Комплексный план, включенный в новый ордонанс, заключался в создании парламентской армии на общенациональной основе. Деньги на ее поддержку по-прежнему должны были собираться комитетами графств, но им полагалось предоставлять парламенту отчеты, а не только отвечать за набор местных войск. Вводился стандартизованный размер оплаты, и командиры больше не могли переманивать солдат из других подразделений, предлагая им более высокое вознаграждение. Для всего этого деньги нужны были прямо сейчас. Поскольку взносы от графств никогда не приходили быстро, для того чтобы реформа шла гладко, срочно требовалась помощь Лондона. В процессе создания унифицированной армии численностью 22 000 человек, состоящей