Театр китового уса - Джоанна Куинн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он смотрит на нее.
– Я не могу помочь ему, Клодин. Но я могу помочь тебе. – Он крепко сжимает ее руку на мгновение, затем снова идет по тропинке.
Она сидит на чердаке, когда слышит это. Теплый вечер. Розы, что взбираются по фасаду дома, распустились, абрикос в цвету, многослойными цветами с убаюкивающим ароматом, который плывет в открытое окно.
Анника играет в саду, пока Эдуард и Ванда в кухне. Радио Би-Би-Си тихонько передает свои бессмысленные сообщения, и Кристабель сидит, скрестив ноги, с блокнотом и карандашом, отложив «Мадам Бовари», чтобы сосредоточиться. С лодыжки сняли бинты, но она все еще болит, и она потирает ее одной рукой, когда диктор произносит «Les sanglots longs des violons d’autonome»[62]. Фраза из шести слов из стихотворения Верлена, которая означает начало высадки союзников в Европе.
Несколько мгновений она не может дышать. Она застывает, будто ожидая, что мир вокруг взорвется восстанием, но леса остаются тихими, только слышна песня птиц. Диктор невозмутимо продолжает. Кристабель вскакивает на ноги и несется вниз.
– Эдуард! Ванда! Они идут!
Давай смело пустимся в пляс
Май 1944
Флосси в старом огороженном кухонном саду позади дома. Теперь одну треть его занимает пара молодых свинок, которых Бетти приобрела у зятя-фермера. Мистер Брюэр сделал для них загончик, в котором они могут гулять, и построил хитроумное бочкообразное укрытие из рифленого железа. По идее, они так навсегда решат вопрос с рождественской ветчиной, но Флосси, видя, с какой готовностью они бегут ей навстречу, с робкими глазами и белыми ресничками, предпочитает не думать об этом.
Она назвала их Фред и Рыжун и, опрокидывая ведро картофельных очистков им в корыто, она им поет: Пусть беды впереди, но пока есть музыка и лунный свет, – а они с довольным хрюканьем едят: гортанное дребезжанье и легкое пыхтенье. Полное удовлетворение.
Яркая, ветренная майская суббота, и Флосси снова лишняя в собственном доме. Теперь в Чилкомбе расквартировано шесть американских офицеров. Это часть пехотных полков, размещенных в лесах на Хребте, у курганов, где большие знаки предупреждают:
ГРАЖДАНСКИМ ЗАПРЕЩЕНО
СЛОНЯТЬСЯ БЕЗ ДЕЛА
ИЛИ РАЗГОВАРИВАТЬ С ВОЕННЫМИ!
Это не останавливает восхищенных и ошеломленных деревенских детей, которые бродят у лагеря, надеясь, что им бросят жвачку или пакетик конфет.
Теперь здесь столько американцев, как будто Дорсет превратился в гигантский лагерь и парковку для армии США. Несмотря на попытки расширить дороги и усилить мосты, несколько крупных военных машин застряли в узких деревнях, и весенние живые изгороди теперь покрыты пылью от плетущихся по сельским дорожкам тяжелых конвоев.
Чтобы их не заметили немецкие самолеты, американцы укрыли свои автомобили камуфляжной сеткой и втиснули свои полки, свои палатки и технические службы – в каждое доступное укромное место, каждый лес, каждую рощицу, каждую укрытую листьями тропинку. Если немецкие самолеты все-таки появляются, зенитные орудия во и вне зоны досягаемости открывают такой плотный заградительный огонь, что им остается только тут же сбежать либо быть мгновенно уничтоженными.
Флосси не беспокоят американские жильцы. Несмотря на привычку всегда опираться на мебель или распластываться по ней («У них будто позвоночника нет», – говорит Бетти), они обрели популярность благодаря готовности делиться экзотической едой вроде сгущенного молока или консервированных фруктов. Их дружелюбная щедрость часто напоминает Флосси о Гансе, хотя ее огорчает, что они наслаждаются гораздо большим гостеприимством, чем было когда-либо позволено ему. В деревне с ними обращаются почти как со знаменитостями, они даже умудрились обратить Бетти к СВС США – Сети Вооруженных сил США – подпалив в ней неожиданное наслаждение ритмичным джазом Луи Джордана и Каунта Бейси. («Есть в нем изюминка», – говорит она, похлопывая рукой по кухонному столу.)
В лесах стоят и чернокожие американцы, хотя Флосси замечает, что они отделены от белых и выполняют другие обязанности. Когда она на велосипеде едет обратно в Чилкомб со службы Земледельческой армии в Дорчестере, она частенько видит их за рулем автомобилей снабжения. Бетти говорила, что в Веймуте были драки между белыми и чернокожими солдатами и что белые американцы, заходившие в «Кораблекрушение», пытались настоять, что их нужно обслуживать вперед чернокожих, но местные не пожелали ничего слышать. («Кроме того, – сказала Бетти, – у цветных джентльменов великолепные манеры».)
Флосси беседует с Фредом и Рыжуном, когда слышит это: рев военного мотоцикла, несущегося по подъездной дорожке. Дом превратился в проходной двор, и она знает, что если кто-то пришел встретиться с ней, ее позовут. Через какое-то время она слышит, как один из американцев проходит через кухню со словами:
– Я уверен, она будет не против, она умничка. Да вот же она, сам и спроси.
Мотоциклетный посетитель одет в бушлат и темные брюки того рода, что носят офицеры на флоте. Он крепкий и светловолосый, чисто выбритый и с крепкой челюстью.
– Спросить меня о чем? – говорит Флосси, оборачиваясь к ним и вытирая руки о комбинезон.
– Можно ли нам воспользоваться вашими лужайками? – говорит мужчина. У него шотландский акцент и твердый взгляд.
– Воспользоваться для чего?
– Для игр, – говорит он. – Регби. Футбол…
– Бейсбол, – говорит американец.
– Перетягивание каната. Для чего угодно вообще-то, – говорит посетитель. – Мы ищем место, где наши парни и американцы могут заняться активным отдыхом. Чтобы поддержать боевой дух. Если что-то сломают, мы обязательно заплатим.
– Не вижу причин отказать, – говорит Флосси. – Есть еще пара полей, которыми вы можете воспользоваться, если найдете, кто сможет их подстричь.
– Наши парни могут это сделать, – говорит американец.
– Это будет очень любезно, – говорит шотландский офицер. – Еще один вопрос. Я заметил, что у вас в верхнем холле есть граммофон.
– Есть.
– Я с самого начала войны носил с собой набор пластинок, надеясь, что выпадет возможность устроить музыкальный вечер. Я подумал, не согласились бы вы…
– Одолжить вам граммофон?
– Я думал о том, чтобы устроить его здесь, – отвечает он. – Если это не слишком сложно.
Флосси задумывается на мгновение.
– Нам придется устроить уборку. Весь дом покрыт пылью, а в потолке дыра.
– С этим наши парни тоже могут помочь, – говорит американец.
– Что ж, – говорит она и протягивает ладонь офицеру флота. – Флосси Сигрейв.
Он отвечает на рукопожатие.
– Джордж, – говорит он.
Его акцент, думает она, может быть горским. Есть в нем такие нотки.
– Просто Джордж?
– Ребята зовут меня
