Последний гвоздь - Стефан Анхем
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Но это были не прятки. Что это, он не знал.
Знал только то, что, если его найдут, закончится это ножом в горле, поэтому он впихнул свое тело еще немного дальше за стационарный компьютер и кучу отсоединенных кабелей. А может быть, они придумают что-то еще, чтобы его удивить? Возможно, в глазу. Или почему бы и не…
Совсем неосознанно в тот момент, когда он услышал мужчин прямо у двери, он остановил и мысли, и дыхание и сидел, как окаменевший Гудини, который в разгар своего грандиозного финального номера пришел к осознанию того, что это не то, чем он хотел заниматься в жизни.
Только убедившись, что шаги уже преодолели дверь, он осмелился выдохнуть и расслабиться, только чтобы вскоре услышать, как шаги внезапно прекратились и сменились голосами, снова обменялись несколькими короткими фразами.
Вскоре после этого он увидел пару грубых ботинок, остановившихся в центре тесного пространства. Он даже мог слышать дыхание мужчины и как тот почесывает щетину. Сам он снова задержал дыхание, проверил каждый мускул своего тела, чтобы тот не касался ничего, что может издать звук.
Молчание было похоже на игру в «цыплячьи бега», где тот из них, кто первым издаст звук, проиграет. Гонка, которую он выиграл, когда раздались два громких щелчка.
Что на самом деле он проиграл, он понял, когда его осенило, что слышал он колени мужчины. Но тогда уже было слишком поздно. Мужчина сидел на корточках и смотрел ему прямо в глаза.
65
Фабиан успел увидеть только очередную дорогую люстру над головой, прежде чем погрузился во тьму. Когда он снова смог открыть веки, блондинка, идущая впереди и державшаяся рукой за веревку у него между ног, утащила его еще дальше в темный лабиринт коридоров ночного клуба. Затем все снова потемнело, как будто внутри него перегорел контакт.
Каждый раз он также терял контроль над мышцами от пояса и ниже. Как будто находился в эпицентре одного долгого эпилептического припадка, когда тело заклинивает в судорогах, диктуемых пульсирующим током между двумя металлическими шипами, снабженными стальным тросом.
– Послушай, – послышался голос высокой блондинки перед ним, говорящей через гарнитуру. – Я просто готовилась к транспортировке, о’кей? И тут увидела его внутри контейнера.
Но что-то изменилось. Возможно, это было связано с тем, что тело привыкало к разрядам. Или, может быть, тазер начал разряжаться после долгих минут в активном режиме, чтобы держать его в тонусе.
– Да хрен его знает, – продолжала женщина, – он просто был открыт.
Но с каждым разом он все слабее и слабее чувствовал разряд, и, очнувшись после очередного приступа, смог даже двигать правой рукой.
– Нет, у него не было ни водительских прав, ни чего-либо еще. Но я думаю, что это он, шведский полицейский Риск.
Если бы он только мог согнуться и приподняться, то смог бы вырвать снаряды и вернуть себе контроль. Но это было невозможно, мышцы во всем его туловище жили своей жизнью.
– Откуда, черт возьми, мне знать? Это не моя ответственность. Я отнесу его в прачечную, а вы им там займетесь, о’кей?
Однако ему удалось, несмотря на то, что перед глазами снова потемнело, схватиться за одну из занавесок и крепко за нее держаться достаточно долго, чтобы наконец услышать, как она падает вниз вместе с карнизом и всем остальным.
– Черт… Слушай, мне надо прерваться. – Женщина впереди него остановилась и повернулась к нему с усталым вздохом, совершенно неподготовленная к удару карнизом.
Удар пришелся ей сбоку, по уху.
– Какого хрена? – он оказался не очень сильным, но достаточным для того, чтобы она больше занялась своим кровоточащим ухом, чем парированием следующего удара, при котором, превозмогая боль в простреленной руке, он обеими руками и со всей силы ударил ей прямо в лицо. Она тихо застонала, потом качнулась и рухнула на пол.
66
– Понятия не имею. Доверяю это дело вам… Хорошо… Максимум еще пятнадцать минут. Больше мне не нужно.
Он был всего в нескольких метрах от нее.
– Да, если не получите от меня никаких известий через пятнадцать минут, можете спуститься. Но не раньше. Все понятно?
Голос, восставший из мертвых.
– Нет, она все еще в отключке, так что действуйте по плану.
Голос, который должен был навсегда замолчать.
– Мне плевать, что он сказал или не сказал. Здесь я главный, и прямо сейчас я решаю, что заниматься ею буду я. Своими методами. О’кей?
Она лежала на боку, с закованными за спиной руками, и чем-то холодным и твердым на шее. Резкий запах свидетельствовал о том, что она находилась рядом с тем отверстием в полу. О том, чтобы попытаться выбраться оттуда, не могло быть и речи. Малейшим движением она рисковала привлечь его внимание.
– Это ваши проблемы. Вы должны с этим разобраться. Мне нужно пятнадцать минут наедине с ней здесь.
Она попыталась открыть глаза, но не знала, удалось ли. Она ничего не видела. Только серые размытые поля. Как будто она смотрела прямо в собственный мозг.
– Слушай сюда.
Но боль, она была там. Где-то. Как далекий шторм. Но почему она не была острее, учитывая, как сильно он ее ударил? Неужели она потеряла чувствительность? Вот поэтому? Может ли она вообще двигаться?
– Нет, теперь ты меня послушай. Я никуда не уйду, пока не закончу дела здесь, а я не закончу, пока она не очнется и не сможет смотреть мне в глаза, когда я…
Голос прервался, сменившись шагами по бетонному полу.
– Ничего себе! – Голос был уже ближе. – Неужели спящая красавица наконец-то пробудилась от своего маленького красивого сна. – Гораздо ближе. Дуня повернула голову и почувствовала, как двигается холодная цепь у нее вокруг шеи. Почувствовала, как она спускается по ее спине и блокирует ей руки и ноги. Почувствовала его дыхание.
– На самом деле неважно, насколько сильно я тебя ненавижу, потому что каждый раз, когда я вижу тебя, я не могу не думать о том, как
