И аз воздам - Надежда Попова

— Requiem aeternam dona ei, Domine[76], — пробормотал доселе молчавший Штефан Гертнер, суетливо перекрестившись. — Но как же теперь…

— Теперь, согласно всем предписаниям и правилам, обязанности и полномочия обер-инквизитора в этом городе временно принимаю я. — Курт помолчал, давая присутствующим в полной мере осознать последствия этой новости, и продолжил: — И как служитель, имеющий право во многих отношениях говорить от лица Конгрегации — заявляю: Ульрика Фарбер не была ведьмой. Она была доброй католичкой и благочестивой девицей, несправедливо обвиненной и убитой.

— С чего вы это взяли, майстер Гессе? — с вызовом усмехнулся Вальдфогель. — Определили на глаз?

— Кто-нибудь из вас знает, почему обвинили именно ее? — распрямившись, спросил Курт и, не услышав ответа, кивнул: — Разумеется, я так и знал; никому и в голову не пришло поинтересоваться хотя бы тем, что произошло, дабы определить, почему произошло и как… Она дочь прядильщицы и помогает матери с ее делом, в том числе — продает горожанам шерсть или вещицы, которые вяжет сама. Этим утром к ней зашла проверить свой заказ соседка, Ульрика вязала домашние башмачки для ее ребенка; поскольку младенец растет быстро, а о цене договаривались долго и начало работы затянулось, ребенка принесли на примерку, когда работа еще не была окончена. И когда почти готовый башмачок, закрепленный булавками, натягивали на ногу младенца, от пальцев Ульрики проскочила искра, которую почувствовала та самая соседка и видела присутствовавшая там же ее подруга. Именно поэтому она решила, что, primo, Ульрика решила отомстить ей за несговорчивость в цене и наслать несчастье на ее ребенка, а также, secundo, что и большую искру, то есть молнию, убившую Кристиана Хальса, также вызвала Ульрика.

— И?.. — осторожно уточнил Штефан Гертнер, когда Курт умолк, ожидая реакции.

— Шерсть, — коротко пояснил он, с немалым усилием удержав вот-вот готовое вырваться нелестное мнение об умственных способностях ратмана. — Она целыми днями возится с шерстью, а потом еще и вяжет из нее. С вами что же, никогда не бывало подобного? Ни у кого не искрила о пальцы булавка, вытащенная из шерстяного плаща? Это не малефиция, не чародейство, даже не фокус, а обычное натуральное явление.

— Положим, так, — скептически поджал губы бюргермайстер. — Но то, что случилось на мосту, вы ведь не назовете натуральным явлением, майстер Гессе?

— Разумеется, нет, майстер Бём, — подчеркнуто любезно согласился Курт. — То, что случилось на мосту, было заслуженной карой за убийство невинного.

— Да с чего вы взяли, что невинного? — уже не скрывая возмущения, выговорил Вальдфогель. — Даже если девица метала искры по какому-то там природному явлению, кто вам сказал, что она не была ведьмой?

— Можно сказать — она сама, — отозвался Курт, и ратман запнулся, глядя на него почти испуганно. — А точнее — она мне это доказала. Вам известно, где я находился в момент происшествия?

— Нет, я…

— В Регнитце. Прямо в реке. Я пытался вытащить ее из воды, когда увидел, что оборвалась веревка, и когда все началось — находился на расстоянии вытянутой руки от Ульрики Фарбер, в той самой кипящей воде. Взгляните, я похож на хорошо проваренного рака?

— Даже у ведьм бывает человеческое чувство, — неуверенно возразил магистратский дознаватель. — И быть может, ее сила как раз потому и защитила вас, что она оценила ваше стремление спасти ей жизнь…

— Видите это? — приподняв руку, оборвал Курт, продемонстрировав собравшимся короткие деревянные четки, висящие на запястье. — Думаю, вам доводилось слышать, что Молот Ведьм носит с собой реликвию святого, так вот это — она и есть. Я выронил ее, когда нырнул в воду. Сказать, кто поднял ее со дна, вынес к поверхности и возвратил мне?.. Эта девочка — не ведьма, — коротко подытожил он, так и не услышав в ответ ни слова. — Это говорю я, и с моим решением согласен Его Преосвященство епископ фон Киппенбергер. Желаете поспорить с нами обоими — милости прошу, я отпишусь начальству, мы соберем в Бамберге нарочитый consilium, и вы выступите в прениях по этому вопросу против меня, вашего епископа, а также богословов и священнослужителей Конгрегации. Согласны?

Вальдфогель переглянулся с бюргермайстером и собратом по службе и лишь неопределенно передернул плечами, буркнув нечто неразборчивое.

— Стало быть, не согласны, — подытожил Курт. — Стало быть, мои слова если и ставите под сомнение — возразить вам нечем и никаких доказательств обратного у вас нет. И как верно заметили вы сами, это наше дело — определять виновность или невиновность подозреваемых в ереси и колдовстве, и не суть важно, жив этот подозреваемый или скончался. В данном случае расследование было проведено мною, мною же было вынесено постановление о невиновности, и когда я оформлю его письменно, оное постановление заверит Его Преосвященство. Ergo мы имеем: убитую девочку, несколько погибших ее убийц и пару десятков соучастников, каковые и должны быть судимы по светскому закону светскими судьями. Id est — ратом.

— Почему это именно ратом? — недовольно уточнил Бём. — Если даже принять ваше решение как истинное, тем паче, что и Его Преосвященство согласен с ним… Эти люди самовольно взяли на себя право действовать как инквизиторы, а посему…

— Ничего подобного, — перебил его Курт. — В своих действиях они руководствовались тем, что из практики Конгрегации давно вычеркнуто, мало того — прямо запрещено. То есть, действовали не как инквизиторы, а как обычные убийцы. Убийствами, их расследованием и карой должен заниматься рат, или я что-то путаю?

— Но, — упрямо возразил Бём, — это было преступление, затрагивающее интересы Конгрегации, посему…

— Вот как, — вновь холодно оборвал его Курт. — Стало быть, убийства горожан в Бамберге интересуют и тревожат только Конгрегацию, но никак не глав города? Не могу не возрадоваться тому, что не являюсь обитателем этой дыры… Что ж, пусть так. Ввиду своих полномочий и права не только провести расследование, но и при необходимости судить и казнить на месте — я это сделаю, коли уж вы, господа ратманы, не желаете исполнять то, для чего были поставлены. Поскольку протокол судебного процесса также буду составлять и оглашать я, считаю своим долгом сообщить вам его краткое содержание. Singulatim[77], там будет упомянуто о том, что светским властям Бамберга было рекомендовано принять арестованных sub jurisdictionem urbanam[78], в рамках каковой виновным грозило бы либо повешение, если прямое участие в убийстве будет доказано, либо же телесное наказание или вовсе штраф, однако рат от предложения Официума отказался, в результате чего все подсудимые заранее обречены на мучительную казнь, которую не каждый из них способен будет пережить. Думаю, жители этого благословенного города оценят человеколюбие и доброту избранных ими управителей. Как вы полагаете, господа?