Путешествия вокруг света - Василий Головнин

Из животных четвероногих природные острову суть: медведи, разного рода лисицы, горностаи, собаки, яврашки и мыши; но волков и зайцев нет. Медведи здешние велики, но шерсть их бурая и жесткая, почему они и цены никакой как пушной товар не имеют. Яврашек здесь удивительное множество: каждый год компанейские промышленники убивают их многие тысячи, но они не переводятся. Компания парками, из яврашек сшитыми, платит алеутам за их промыслы и своих промышленных одевает. Паркою называется платье, похожее на стихарь, только рукава уже и длиннее; для каждой парки надобно сто яврашечьих шкурок. Впрочем, сколько они ни нужны для Компании, но пастбищам делают большой вред, ибо от нор их под землею травные коренья лишаются соков и растения вянут и сохнут. Ядовитых пресмыкающихся, как то: змей и ужей, вовсе нет. Из береговых птиц водятся орлы, журавли, куропатки, разного рода кулики, вороны, сороки и несколько родов маленьких птиц; а из водяных разных родов – утки, кулики, гуси и лебеди. Морских же птиц при берегах Кадьяка бывает несчетное множество, как то: урилов, ар, топорков, гагар и много других родов.

Из дворовых птиц здесь разведены только одни куры.

Воды, окружающие сей остров, изобилуют морскими животными и рыбою: первые суть киты, сивучи, тюлени (нерпами здесь называемые) и касатки; последняя разных родов и повсюду при великом количестве ловится, а особенно летом: с исхода апреля по начало ноября все реки и ручьи наполняются красною рыбою, стремящеюся в них с моря. Рыба сия того же рода, что и в Камчатке, и тем же порядком входит в реки: красная рыба, хайко{231}, горбуша, кижуч; сверх того, есть чавыча, некоторый род семги и гольцы. Чавыча есть самая вкусная и нежная рыба; на Кадьяке ловится она в некотором изобилии только в реке Карлуке и в гавани Трех Святителей: последняя жирнее и вкуснее. Впрочем, попадается она и в других местах, только редко.

Тайон с острова Кадьяк

Рисунок М. Тиханова

В летнее время, когда красная рыба идет в реки, тогда жители ни во что ставят белую: треску мальчишки ловят для одной забавы, чтоб после привязать к ней что-нибудь или одну с другой связать и опять пустить в воду. Красная рыба здесь ловится в чрезвычайном количество: кроме того, что ею одною жители питаются сами, но кормят свиней и собак и запасают еще как для себя, так и для сих животных вяленую рыбу на всю зиму. Нередко случается, что жители бросают в море по 10 и 20 тысяч рыб, которые, будучи развешаны для сушения, от продолжительных дождей испортятся; но оттого почти никогда недостатка в оной не бывает, ибо скоро после опять наловят они такое же количество. Заметить надобно, что здесь с весны до сентября месяца в рыбе всякого рода бывают небольшие черви, но для употребления в пишу рыба сия не вредна.

Жители острова Кадьяк имеют большое сходство с американцами соседственного берега как в обычаях, так и в языке. Бывший с нами натуралист Вормскильд, посещавший прежде Гренландию, тотчас заметил большое сходство в языке гренландцев с кадьякским. Они вообще малорослы, но плотны и довольно статны; лица имеют смуглые, круглые, с высунувшимися щеками; глаза черные, небольшие; волосы длинные, прямые, черные; бороды также черные, только невеликие. Ныне число жителей на всем Кадьяке и окружающих его островах, по ведомостям компанейских контор, мужеского и женского пола не превышает трех тысяч душ, и они почти все считаются христианами. Но некоторые и по сие время держатся своих обрядов, имеющих сходство с богопоклонением: есть у них вещи, которые они боготворят, и есть правила, кои почитаются между ними священными. Только теперь весьма трудно узнать, в чем религия их состоит. Ибо первые русские, поселившиеся здесь, когда видели жителей, исправлявших обряды своей веры, смеялись и шутили над ними; также когда узнавали от них о разных преданиях их относительно к сотворению мира и к бытию человека, то обращали в смех и оказывали презрение к их мнениям, а потому ныне на вопросы касательно сего предмета ни один кадьякский житель правды не скажет.

Я нашел на сем острове человека, природного тамошнего уроженца, которого, когда он был еще очень молод, покойный Шелихов{232}, между прочими, брал с собою в Иркутск, где его научили читать и писать и играть на скрипке и на флейте; он говорил по-русски очень хорошо. Я хотел посредством его расспросить их о понятиях, какие они имеют о Боге и свете. Но он мне сказал, что сам он ничего об этом не помнит, ибо оставил в молодых летах свою родину на долгое время, а прочих нечего и спрашивать, потому что они правды не скажут. О разных их прежних обрядах и обыкновениях, имеющих некоторую связь с их понятиями о существе вышнем, и о нравах и обычаях их можно читать в путешествии Лисянского. Он жил на сем острове более года, следовательно, имел случай лучше меня заметить все, касающееся до сего народа. В том же путешествии довольно подробно описано состояние жителей в отношении к Российско-Американской компании и замечено почти все, что они терпят от компанейских правителей. Но я здесь только прибавлю, что дела Компании шли здесь не очень хорошо при прежнем начальнике; нынешний же главный всех компанейских колоний правитель[229] принял самые деятельные и строгие меры к истреблению зла, по разным частям компанейских дел, вопреки благонамеренности самой Компании существовавшего; а особенно прилагал он старание остановить притеснения и обиды, кои терпели жители от промышленных, и улучшить их состояние. Во многом он уже успел; и потому-то замечания Лисянского читатель должен относить к прежнему положению дел в здешней стране, а не к нынешнему.

Я мог бы к замечаниям Лисянского присовокупить много того, что я, так же как он, сам видел и знаю, но писать о том, что было и прошло, значило бы писать не путешествие, а историю.

Глава шестая

Плавание от острова Кадьяк к северо-западным берегам Америки и пребывание в порте Ново-Архангельске, с замечаниями об оном

Во время плавания нашего от острова Кадьяк до северо-западных берегов Америки ничего особенно внимания достойного не случилось. Мы шли с переменными ветрами, большею частью нам попутными, которые только, будучи сопровождаемы почти беспрестанными туманами, дули столь тихо, что мы не прежде могли увидеть мыс Эджком,[230] образующий северную сторону входа в Ситхинский залив, как в 6 часов вечера 25 июля. День сей примечателен для нас также по несчастному случаю: мы лишились одного из самых лучших наших матросов по имени Евдоким Марков; он часто жаловался на слабость, наконец, приключилась ему горячка, от которой он и умер. Противные ветры, с юго-восточной стороны дувшие и часто с большою силою при туманной, дождливой погоде, продержали нас в море против входа в залив трое суток; наконец, 28-го числа настал умеренный ветер от северо-запада, с которым мы и пошли к порту. Но когда вошли в залив, то ветер вдруг затих и после того дул полосами, часто совсем утихая, так что мы не прежде, как в 4-м часу пополудни вошли в порт Ново-Архангельск{233}. По приходе нашем крепость салютовала нам семью выстрелами, а потом американский бриг таким же числом; первой возвратили мы выстрел за выстрел, а последнему двумя выстрелами менее. Здесь нужным считаю заметить, что в салютах на море мы по сие время руководствуемся Петра Великого морским уставом, в котором, между прочим, поведено: «а капитаны партикулярные имеют ответствовать торговым двумя выстрелами меньше». Закон сей относится к судам, о торговых же крепостях ни слова не сказано, потому что их тогда не существовало. Следовательно, компанейской крепости, находившейся под купеческим флагом, по-настоящему надлежало бы салютовать также двумя выстрелами менее; но, с другой стороны, приняв в уважение то, что компания сия, хотя и торговое общество, но владеет пространными областями, находится под высочайшим покровительством государя и имеет в торговом своем флаге императорский российский герб, я решился возвратить ей равный салют, чего другой на моем месте, может быть, не сделал бы, а отсалютовал бы по точному смыслу вышеприведенных слов устава.

Едва успели мы положить якорь, как приехали к нам многие господа, находящиеся здесь в службе Российско-Американской компании.[231] От них узнали мы, что вступивший на место коллежского советника Баранова в должность главного правителя над колониями флота капитан Гагенмейстер за месяц до нашего прихода сюда отправился в Калифорнию, чтобы купить там хлеба для здешних селений, и не прежде хотел возвратиться, как в октябре месяце, и что за отсутствием его управление над колониями препоручил он Яновскому и Хлебникову, из коих первый находился в компанейской службе в качестве капитана над Ново-Архангельским портом. Сии господа предложили мне все зависящие от них услуги и пособия, в чем они меня и не обманули. Во всю бытность нашу здесь они не упускали случая снабжать нас свежими съестными припасами, как то: мясом, рыбою, зеленью и пр. Они же своими рабочими людьми доставили нам деревья для запасных стенег, брамстенег и других рангоутных вещей, в коих мы имели нужду.