Черный феникс. Африканское сафари - Сергей Кулик

В 1614 году поборами представителей «христианского короля» возмутился ранее покорный им султан аль-Хасан ибн Ахмад, отправившийся с жалобами к вице-королю в Гоа. Но по возвращении он был убит. Его наследник Юсуф ибн Хасан, известный под именем дон Жерониму Чингулиа, получил европейское образование и принял христианство. Однако в 1631 году он возглавил антипортугальский мятеж момбаситов. Почти все европейцы, а также многие арабы и суахили, принявшие христианство, были убиты.

Новые зверства португальцев не смогли сломить вольного духа жителей архипелага Ламу, который со второй половины XVII века превращается в главный центр борьбы за освобождение Восточной Африки.

Этот период совпадает по времени с усилением оманских арабов, которые в 1650 году изгоняют португальцев из Маската, а в 1652 году посылают свои корабли атаковать португальские крепости в Пате и на Занзибаре, население которых приняло их с восторгом. Королева Занзибара, король Пембы и правитель Отондо (около нынешнего Багамойо) признали суверенитет имама Омана и согласились платить ему дань, положив начало суахили-оманской коалиции против Португалии.

Высланная из Момбасы португальская флотилия изгнала оманцев, однако в это же время момбаситы, обнадеженные успехом соседних городов, направили к имаму Омана Султану ибн Саифу тайную делегацию с просьбой о помощи. В 1661 году его флот, освободивший ранее остров Фаза, обстрелял Момбасу и изгнал португальцев из города, заставив их укрыться под защитой стен Форт-Иисуса. Воины имама Омана не сумели овладеть крепостью и были вынуждены оставить восставших момбаситов.

Хотя и ослабленная, потерявшая часть своих владений, Португалия обладала еще достаточной силой, чтобы нанести новый удар по мятежным городам. В 1678 году, воспользовавшись передышкой, предоставленной Оманом, португальцы предприняли экспедицию против Пате, который был главным инициатором коалиции с оманцем Султаном ибн Саифом. Отряды д’Альмейды ворвались в город, осквернили его священную мечеть, устроив в ней свой штаб, сожгли дома, затем захватили Сийю, Манда, Ламу и казнили их правителей. Набег на Пате и соседние города был последней крупной военной операцией португальцев. Награбив много золота, серебра и слоновой кости, они начали грузиться на корабли, когда на рейде Пате появился оманский флот. Поддержанные жителями города, арабы в течение трех дней почти полностью перебили отряд капитана д’Альмейды.

Форт-Иисус оставался последним укрепленным пунктом на севере побережья, где португальцы чувствовали себя в относительной безопасности. В остальных городах одно восстание следовало за другим. В марте 1696 года сильная оманская флотилия с тремя тысячами солдат на борту, которыми командовал сам имам Султан ибн Саиф, появилась на рейде Момбасы, намереваясь приступить к длительной осаде Форт-Иисуса. Только через 23 месяца, 13 декабря 1698 года, арабам удалось захватить эту крепость, обладание которой давало Оману возможность изгнать португальцев из северной части Савахила.

Именно к этому периоду и относится возвышение Пате, расцвет в этом городе «золотой поры» суахилийской цивилизации. Почти на целое столетие города архипелага остаются предоставленными сами себе. Уход португальцев и установление тесных политических и экономических контактов с Оманом, у которого на первых порах не было сил играть роль нового хозяина побережья, в определенной степени способствовали возрождению торговых отношений с восточным миром. Широкие связи на равных с мусульманскими странами благоприятствовали расцвету ремесел и искусств.

Единственный из всех городов Савахила, так ни разу и не покорившийся завоевателям, но всегда стоявший во главе освободительной борьбы народов побережья, Пате приобретает репутацию его «культурной столицы». На остров съезжаются резчики по дереву, чеканщики, ювелиры, ткачи не только из соседних городов, но и из далекой Килвы, Мафии, Занзибара. Их руками создаются те дивные вещи, которые и сегодня поражают посетителей музея Ламу.

Именно в конце XVII — начале XVIII века, в период роста освободительного движения против Португалии и в первые годы появления арабов, когда еще не рассеялись иллюзии об обретенной свободе, происходит возрождение патриотической суахилийской литературы, новый подъем языка суахили. Подобно западноевропейским трубадурам, суахилийские нотабли устраивали между собой соревнования в стихосложении, собираясь в изысканно обставленных особняках, окнами смотревших на океан.

Попадая сегодня на улицы Пате и не зная истории, трудно, конечно, допустить, что за стенами его обветшалых домов некогда текла столь изысканная жизнь, а сам этот крохотный полусонный городок размерами и богатством соперничал в XVIII веке с бурлящей Момбасой — центром современного предпринимательства на побережье.

Глава пятьдесят вторая

Пате — маленький город с великим прошлым. — Платье-парус сегодня можно увидеть лишь на женщинах-патти. — Лучшие в мире шелка. — Радушие суахилийского дома. — В каждой комнате — коллекция кроватей. — Кресла-раритеты — инкрустированные рогом жирафа. — Местный этикет допускает и такое… — Обед, который может показаться северянину экзотическим. — Музейный фарфор в обиходе. — Прогулка по городу после сиесты. — Руины, рассказывающие о многом

Вернувшийся бвана Абу первым делом извинился за отсутствие мвалиму: «Ему еще надо давать много советов перед свадьбой», — объяснил он. Потом старик сообщил, что за неимением на острове гостиницы меня поселят в доме всеми уважаемого бваны Алиди — владельца одной из шести местных лавок. Бвана Абу сначала предложил отправиться туда, освежиться и перекусить, а уже затем идти осматривать остров.

Так мы и сделали. По дороге бвана Абу рассказал, что в молодые годы он плавал матросом на доу, бывал в Адене и Бомбее, но затем сошел на берег и стал портняжничать. Ремесло это на острове неубыточное, женщины всегда хотят быть хорошо одетыми, а модниц здесь — хоть отбавляй.

Что верно, то верно. Еще сидя под манго и наблюдая за толпой, снующей вокруг рынка, я заметил, что трудно представить себе более красочную толпу, чем в Пате. Свои национальные платья-китенги островитянки предпочитают шить из тканей, по красному или белому фону которых разбросаны огромные стилизованные цветы — обычно желтые, золотистые или синие. Резким контрастом среди них выделяются воронено-черные покрывала буибуи. И уж совсем необычными кажутся, правда не столь уж часто попадающиеся, наряды, подобных которым я никогда и нигде раньше не видывал. Впечатление такое, что в один большой, сшитый из ткани с ковровым орнаментом мешок одновременно залезли две женщины, над головами которых установлено по палке. В результате в верхней своей части этот странный балахон до пят имел М-образную форму. С одной стороны наряда-палатки была прорезь, в которой поблескивали черные глаза его обладательницы, с другой — он был глухим.