Содержательное единство 2001-2006 - Сергей Кургинян

В письме говорится, что в результате "популистского" повышения непроцентных бюджетных расходов непременно подскочит инфляция, и столь тяжело давшаяся стране "макроэкономическая стабильность" неизбежно рухнет.

В связи с этим стоит все же обратить внимание на наши бюджетные расходы (то есть тот экономический ресурс, при помощи которого государство так или иначе вмешивается в хозяйственную и иную деятельность страны). Эти данные приведены в табл. 1:

Невозможно поверить, чтобы указанные аналитики не знали, что в развитых рыночных странах, на которые Россию призывают равняться, бюджетные расходы гораздо больше, чем у нас. Но эти аналитики резко атакуют правительство за то, что оно – очень осторожно – вроде бы, пытается исправить этот очевидный перекос.

И трудно себе представить, что эти аналитики начнут так атаковать правительство Фрадкова без какой-то внятной – властной же – "отмашки". Не те это люди, не те структуры, чтобы так рисковать. Так в чем же тогда состоит их игра?

Для большей ясности еще раз подчеркнем, что показатель расходов консолидированного бюджета по странам ОЭСР, то есть по нынешним наиболее развитым (и "наиболее рыночным") государствам, в последние годы составляет – при всех тамошних либеральных лозунгах насчет ухода государства из экономики – в среднем около 43% ВВП. Это чуть ли не вдвое больше, чем в нас. А Россия по уровню расходов бюджета попадает в компанию некоторых слаборазвитых стран – "сырьевых экспортеров".

Так что дело вовсе не в каких-то чрезмерно больших российских бюджетных непроцентных расходах. Это – явная ложь. Дело в том, что экономика России, в своем нынешнем убогом и малоуправляемом состоянии, действительно весьма уязвима в отношении монетарной инфляции.

То есть и при поступлении в нее огромных денег – выползти из группы слаборазвитых стран она не может. Между тем, власть нам говорила (и очень долго), что все дело именно в деньгах, которых России остро не хватает. Именно сейчас впору спросить: ну, есть деньги, есть много денег, – и что? Где результат?

Однако частная проблема, о которой говорят в своем письме аналитики, действительно существует. Так называемая "социальная политика", провозглашенная президентом с подачи кабмина, выраженная новыми бюджетными проектировками и сосредоточенная исключительно в сфере развития "инфраструктуры потребления", – может вправду разогнать в России, обладающей нынешними свойствами хозяйственно-экономической системы ("в современных условиях", если пользоваться словами президента), серьезную монетарную инфляцию.

Но это, еще раз повторим, значит лишь одно. Это значит, что надо менять стратегию и хозяйственно-экономическую систему. То есть эти самые негодные "современные условия"!

К этим соображениям нужно добавить еще и то обстоятельство, что заявленные в бюджете социально-популистские расходы вполне могут оказаться частично неисполнимы.

Это относится, в первую очередь, к "бедным" субъектам федерации, которым просто неоткуда взять для этого деньги. Например, к республикам Северного Кавказа и ряду областей Сибири.

А если они не смогут исполнять указанные социальные обязательства нового бюджета, тогда на общий инфляционный всплеск наложатся другие, вовсе не благие – и не безопасные! – последствия. Провоцирующие уже не только экономический, но и социально-политический, террористический и т.п. кризис.

И тогда уместны вопросы: люди, которые все это делают, понимают перечисленные последствия, или не понимают? А если понимают – кто это делает, и зачем?

Спасибо. Я возвращаю слово Сергею Ервандовичу.

С. Кургинян

Спасибо большое. Я вскоре постараюсь на эти вопросы ответить дополнительно. А здесь кратко просуммирую сказанное.

Пусть они нас не пугают этой инфляцией. И вообще, этот разговор об инфляции нужно перевести в какое-то другое качество, в любое другое. Переведите его в нормальное качество разговора со страной, а не крутите показатели перед глазами в общем-то образованного населения, которое уже рассматривает всё как хохму. Ведь такое уже было в брежневский застой… Научитесь разговаривать с обществом! Научитесь приводить аргументы, войдите в дискуссию. Что за постоянный страх – что-нибудь нарушить?

Экономическая команда движима тем же страхом, что команда политическая. Она не может выйти за правила и ограничения. Она начнет разговаривать, а другие члены команды скажут: "Почему он высовывается?" Кроме того, ядро команды вообще занято совсем другими делами. Там есть одна реальная проблема: что, как, куда и во сколько. И тут все конкретны.

Здесь же царит некий невроз. Он распространяется от той сферы, о которой я сказал, на многие совершенно другие области и достигает характера политического бреда. (Рис. 5)

Итак, основа власти. Что они говорят? "Мы всех пригнем!" А кто будет сопротивляться? "Мы – этих пригнем и тех пригнем!" Поэтому – мы власть! Я хочу спросить: а вы пробовали когда-нибудь каким-нибудь коллективом так руководить? Полком, взводом, аналитическим центром, лабораторией, элементарным общественным объединением?

Вы приглашали когда-нибудь бригаду в аналитический центр: "Стукни этого, стукни того!.." Все боятся… Теперь работайте! Кто работать будет? Вы полком в боевых условиях так пробовали командовать? Кораблем? Вы кем так пробовали командовать?

Сейчас я вас стукну по голове – вы испугаетесь. И что начнется? Все верят, будто что-то начнется. Это уже стало общим гипнозом. Что тут начнется, вы мне можете объяснить? "Пойдет уж музыка не та".

Теперь по ходу выступления я буду обращаться к тексту статьи "Эсхил и Общественная палата". (Здесь и далее цитируется статья С. Кургиняна "Эсхил и Общественная палата", опубликованная в "Литературной газете", #41, 5-11 октября 2005 года)

"Угроза #1 – потерять власть, оказавшись чересчур слабыми.

Угроза #2 – потерять власть, оказавшись чересчур сильными.

Кто-то усмехнется… А зря!

У Эсхила, древнейшего из греческих трагиков, Прометея сопровождают к скале, где он должен быть прикован, Сила и… И Власть! Умел ведь древний грек почувствовать разницу! Понимал, что Сила – это одно, а Власть – другое. Что можно "у-силить" (добавить силы) – и через это потерять власть".

Достоевский ведь как говорил: "…на чуде, тайне и авторитете". Вы пробовали держать власть не на авторитете? Любую? Я – нет! Вообще не понимаю, что это такое! Я в геологии так не управлял бригадой копальщиков канав, чтобы у меня не было авторитета! А чтобы при этом рядом со мной стоял мент и бил кого-нибудь по голове? Так не копают!

"Спросят: а при чем здесь Общественная палата РФ? Очень даже, знаете ли, при чем!

В чем источник власти? В силе как таковой? Отнюдь! Ибо сказано было: "На штыках не усидишь". И это та объективность, против которой возражать – хуже, чем того… против ветра…

Сила, конечно, нужна. Но – категорически недостаточна.

Подлинный источник власти – легитимность. О ней-то и пойдет разговор. Она-то и связывает никому не интересного гражданина Эсхила со столь важной для многих – и я убежден, что мертворожденной, – Общественной палатой.

Современная западная демократическая культура признает один возможный тип легитимности. Он основан на победе в некоей игре, ведущейся по правилам, одинаковым для всех участников. Здесь же – обязательное равноправие в том, что касается "средств игры". Например, допуска к телеэфиру – главному ресурсу такой игры в XXI столетии. А что обеспечивает равенство допуска? Немонопольность на соответствующем рынке средств ведения игры. И пошло, и поехало".

У всех – одинаковое правило. И в этом одинаковом правиле – он самый сильный боксер. Его выбрала нация. Ура!

"Во-первых, нужно категорически зафиксировать, что это не единственный возможный тип легитимности. Есть, например, легитимность мессианского типа: "Партия торжественно провозглашает: "Нынешнее поколение советских людей будет жить при коммунизме""…

Что это означает? А вот что: "У нас есть идея и сверхцель, и идите вы вальсом вдоль своего западно-демократического забора". Что дальше? Авторитарная власть! Нелегитимно? Еще как легитимно – пока идея работает!

Есть легитимность – можно поиграть и на силовом поле. А вот когда идея рушится и легитимность вместе с ней улетучивается, то власти как не бывало, и никакая сила ей не поможет. Да и не применит она эту силу. Постыдится или, так сказать, убоится. Короче, в танках гэкачэпистов сидели солдаты, читающие журнал "Огонек".

Во-вторых, демократический идеал – это одно. А его реализация – это совсем другое. Оставим в стороне греческий полис, эпоху Перикла и все прочее разное… Березовский и Гусинский, поделившие телеэфир, – это идеал Перикла или нечто иное? Да и с Тэдом Тернером, например, все далеко не просто. Так что идеал – одно, реальность – другое. Но есть еще и третье – видимость.