Ташкент: архитектура советского модернизма, 1955–1991. Справочник-путеводитель - Борис Чухович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Если первая волна советской модернизации средств массовой информации пришлась на эпоху радио и ее архитектурным символом стала Шаболовская радиобашня инженера Владимира Шухова в Москве, то эпоха освоения космоса и массового типового домостроения оказалась связана с появлением нового типа сооружений — телевизионных башен, ответственных за постепенный приход «голубого огонька» в каждую советскую квартиру. Причем если радио было средством массовой информации «суровых лет» — именно по радио большинство жителей СССР узнали новости о начале Великой Отечественной войны или о смерти Сталина, — то телевидение постепенно стало ассоциироваться с досугом и едва ли не буржуазностью. Цветной телевизор, в отличие от радиоприемника, стоил дорого, а к тому времени, когда он стал заурядным предметом бытовой обстановки, регулярная смерть генсеков стала обыденностью, а балет «Лебединое озеро» в рамке экрана — символом политических кризисов и возможных перемен.
ТЕЛЕБАШНИ В ПОЗДНЕМ СССР
Строительство телевизионных башен как знаковых архитектурных объектов, а не просто технических инженерных сооружений пришлось в основном на брежневскую эпоху, кроме самой первой — московской Останкинской, которую начали проектировать еще при Хрущеве (а закончили строить при Брежневе, в юбилейном 1967-м). После Останкинской башни построили Киевскую (1968–1973), затем башни в Вильнюсе (1974–1980), Таллине (1975–1980), Алма-Ате (1975–1983) и Риге (1979–1986). Бакинскую башню начали строить в 1979-м, а ввели в эксплуатацию только в 1996-м.
В брежневском СССР телебашни, с одной стороны, поддерживали идею модернизации и демократизации общества, делая информацию и некоторые виды искусства (например, балет) доступными для большего числа граждан, с другой стороны, символически воплощали снова пытающуюся собраться «вертикаль власти»: все же вся информация исходила «из центра», была цензурируема, и главная телебашня страны и каждой из республик всегда находилась только в столице, даже если географически сама столица (как Москва, Ташкент или Алма-Ата), находилась «на краю» территории — что очевидно не было оптимальным для распространения сигнала.
Ташкентская радиомачта. 1988
Телебашня в перспективе застройки города. 1989
ТАШКЕНТСКАЯ ТЕЛЕБАШНЯ — НАЧАЛО ПРОЕКТИРОВАНИЯ, ПРОТОТИПЫ
По одной из версий, телевидение родилось в Ташкенте — здесь в июле 1938 года группа ученых во главе с Борисом Грабовским впервые продемонстрировала на экспериментальной установке ташкентский трамвай в движении, и это было первое в истории телефотоизображение движущегося объекта. Но телебашня на предполагаемой родине телевидения проектировалась и строилась чрезвычайно долго. Первый этап работы над ее образом пришелся на середину 1960-х. К этому времени старая решетчатая металлическая радиомачта 1950-х годов, на которую, как это обычно делалось, «навесили» еще и телепередатчики, уже не справлялась с возрастающими объемами трансляции и тем более не могла соответствовать планам по «отелевидеванию» населения республики.
В связи с этими обстоятельствами двух архитекторов из института Гипротранс, Владислава Русанова и Леонида Травянко, пригласили в ЦК УзССР, где завотделом транспорта и связи Данияр Мангельдин рассказал им о планах по строительству в Ташкенте нового телецентра{33} и новой телевизионной башни и предложил им разработать проект последней. Была обозначена будущая площадка для башни, из пожеланий же, по воспоминаниям Русанова, было озвучено только одно — «сделать выше, чем у казахов»[615]. Просьба спроектировать телебашню хоть и была устной, поступила от ЦК; предложенный объект был интересным и престижным, и архитекторы начали работу с поиска наиболее подходящих прототипов.
Телевизионные башни из железобетона в середине 1960-х были еще «штучным» явлением. Первая в мире железобетонная телебашня была построена в Штутгарте и введена в эксплуатацию в 1956 году, в 1962 году была открыта башня в Йоханнесбурге, в 1964-м — в Вене. Однако для разработки своего проекта Русанов и Травянко обратились к более привычным и близким по духу образам. Как пишет Русанов: «Ориентирами были известные всему миру Эйфелева башня в Париже, Шуховская в Москве[616] и, конечно, строящаяся Останкинская»[617].
Космонавты А. Елисеев (второй справа) и Е. Хрунов (второй слева) у макета центра города и телебашни. 1969
Несмотря на небольшое количество источников вдохновения, их можно условно разделить на две группы. Первая — металлические конструкции инженеров Эйфеля и Шухова, принадлежавшие к уже ушедшей эпохе радио. Эйфелева башня, как известно, строилась изначально как рекламное сооружение, однако ее образ к середине ХХ века стал уже почти архетипическим символом башни как таковой, как самого высокого и узнаваемого объекта в городе, поэтому взять его за ориентир было в какой-то мере очевидной мыслью. Именно так поступил, например, Татю Найто, автор Токийской телебашни (1957–1958), являющейся доработанной и покрашенной в оранжевый цвет «репликой» башни Эйфеля. И все же А-образная тектоническая форма этих двух башен, «вырастающая» из земли, и их видимая рукотворность уже не отвечали новой космической эре, «отменившей силой разума силу тяжести»[618], с ее эргономичным дизайном.
Победу над гравитацией и следующую волну модернизации, связанную с телевидением, демонстрировали новые, уже железобетонные башни, отсчет которых начинается в мире от Штутгартской, в Советском Союзе — от Останкинской, напоминающие гигантские иглы, очень высокие, очень тонкие, стоящие на минимальной «подошве», гладкие и «устремленные своими очертаниями в далекий космос»[619].
Первоначальные эскизы Ташкентской телебашни, к сожалению, не сохранились или еще не найдены. Известно, однако, что один из предложенных Русановым и Травянко вариантов был одобрен в ЦК и лично Рашидовым, на его основе был изготовлен металлический макет, демонстрировавшийся на ВДНХ УзССР, архитекторы в награду за труды были премированы поездкой в Англию на чемпионат мира по футболу 1966 года, а дальнейшее проектирование башни, в основном работа над ее конструктивной частью, была передана в Москву.
Фото макета без национального орнамента. 1969
ВТОРОЙ ЭТАП ПРОЕКТИРОВАНИЯ — «В ЦЕНТРЕ»
Передача проектирования телебашни «в центр» была следствием советской централизации: в Москве были сосредоточены проектные институты, накопившие достаточный к тому времени опыт создания подобных объектов — в первую очередь ЦНИИПроектстальконструкция[620], где непосредственно над Ташкентской телебашней работал архитектор Николай Терзиев-Царуков, а после его смерти — архитектор Юрий Семашко. Главным инженером был Михаил Мушеев, конструктором — Евгений Морозов. Также были привлечены институт Фундаментпроект и Проектный институт Минсвязи СССР[621]. Со стороны Узбекистана в работе участвовали проектировщики Ташгипрогора (отвечавшие за «привязку» будущей башни на местности) и расчетчики узбекского филиала Проектстальконструкции. Проектирование Ташкентской телебашни силами пяти институтов объясняется ее инженерной сложностью: это было самое высокое (375 метров) отдельно стоящее сооружение в Средней Азии и Казахстане, которое к тому же предназначалось для района с высокой сейсмичностью. К моменту открытия Ташкентская телебашня была восьмым по высоте отдельно стоящим сооружением в мире.
Наиболее раннее известное сегодня изображение телебашни относится к «московскому» периоду
