Александр Алехин. Жизнь как война - Станислав Андреевич Купцов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Все чаще в мировой прессе звучало имя человека, способного расправиться со «старичком» Ласкером, – речь о Капабланке. Знакомство кубинца с Алехиным в Петербурге состоялось еще в 1913-м, за год до представительного турнира. Они тогда провели две выставочные партии, которые русский мастер внешне сдал слишком легко. Алехин уже восхищался игрой Капы и даже робел перед очной ставкой, а в беседах с друзьями оправдывался, что на фоне кубинца любой, даже очень сильный игрок, может выглядеть недоучкой. «Вся его игра столь же красива, сколь и логична, – говорил он Романовскому. – Сочетание этих двух элементов шахматной борьбы он поднял на большую высоту. Для Ласкера Капабланка более опасен, чем Рубинштейн. Едва ли только Ласкер будет играть с ним в ближайшее время»11. Третье место Алехин расценил сдержанно, лишь как подъем еще на одну ступень. Однако он оказался недоволен победой Ласкера, считая, что первым должен был стать Капа.
Соперничество Алехина и Капабланки начиналось вполне миролюбиво, но со временем превратилось в жестокое, бескомпромиссное противостояние. Они были слишком уж разными, чтобы стать друзьями, да и на кону стояло чемпионство. Капу любили за открытость и общительность; Алехин же считался более замкнутым, несколько странноватым – себе на уме. Зато объединяло их то, что оба феноменально играли в шахматы. Причем до приезда в Петербург Капабланка делал поразительные успехи – его прогресс в игре шел куда быстрее, чем у Алехина.
Чтобы понять, чем объяснялся феномен Капы, стоит проследить жизненный и шахматный путь кубинского самородка до Петербурга.
Глава 5
Кубинский метеор
Предки кубинского шахматиста были итальянцами, а его фамилия изначально звучала как Capabianca1. Более привычный вид – Capablanca – она приобрела, когда семья обосновалась в Испании. В этом биографы Капы видят сходство с Полом Морфи, еще одним шахматным гением (предки американца сменили фамилию с Murphy на Morphy).
Дед шахматиста Тадео Капабланка попал на Кубу в 1860 году; его направили туда в чине сержанта, а он прихватил с собой любимую женщину Жозефу. Испанцы не хотели, чтобы на острове превалировало темнокожее население, поэтому туда активно шло переселение, при этом почти каждый второй испанский эмигрант служил в армии.
Уже при Тадео настроения на Кубе считались предвоенными, поскольку лишенные прав местные жители ратовали за независимость от испанской короны, а рабы в любой момент готовы были совершать восстания – и делали это. Во время Десятилетней войны (1868–1878) Тадео несколько раз дезертировал, но попадал в тюрьму, откуда его вновь отправляли на фронт, где он «обслуживал» горячие точки. Тадео много лет жил в постоянном стрессе, в условиях антисанитарии, и болезни подорвали его здоровье. Испанца вынуждали участвовать в военных действиях. Такая жизнь сломила его. В 1884 году Тадео убил свою жену, а потом покончил с собой. Ему было всего 47 лет.
Сын Тадео Хосе Мария к тому времени два года служил на Кубе в чине младшего лейтенанта. В 1888-м в Гаване у него родился будущий чемпион мира по шахматам Хосе Рауль Капабланка. Мальчик так и не увидел своего дедушку Тадео – человека, который однажды переехал на Кубу и сделал эту страну родиной Капы.
В 1892 году бригадный генерал Эмилиано Лоно объявил Хосе Марию своим помощником, взяв его под протекцию. Куба оставалась для Испании бомбой, готовой вот-вот взорваться. Ситуация накалялась. В этом же году Капа впервые проявил интерес к шахматам. Ему было всего четыре.
Тогда Капа проводил много времени в крепости Эль-Морро – форт охранял вход в бухту Гаваны. Замок построили по проекту итальянского инженера Баттисты Антонелли. Отец Капы служил в кавалерии испанской армии, которая дислоцировалась прямо в крепости.
Капа оказался любознательным ребенком. Ему нравилось слушать рассказы солдат, с которыми он коротал жаркие дни. «Мне уже тогда дали понять, насколько важна для солдата хорошо спланированная атака или защита», – рассказывал Капабланка в своей статье «Как я научился играть в шахматы» для американского журнала Munsey’s Magazine за 1916 год (текст опубликовал британский шахматный историк Эдвард Винтер)2.
В один из дней, когда малышу стало совсем скучно, он отправился к отцу, чтобы тот развлек его. Хосе Рауль застал сцену, которая мгновенно разожгла в ребенке интерес. «В центре комнаты сидел мой отец, подперев голову ладонями, – вспоминал Капа. – Он пристально смотрел на стол. Напротив него в такой же позе находился офицер. Казалось, оба глубоко задумались. Ни один из них не произнес ни слова. Я подошел ближе и впервые увидел шахматную доску. <…> Очень скоро, понаблюдав за тем, как отец передвигал фигуры необычной формы с квадрата на квадрат, я увлекся игрой. У меня сложилось впечатление, что она имела военное значение – судя по тому интересу, который к ней проявили два армейца. Затем я сконцентрировался на том, чтобы выяснить, как надо перемещать фигуры, и в конце первой партии был уверен, что уже знаю, как это делать».
Хосе Рауль Капабланка, 1915 год. © Library of Congress Prints and Photographs Division Washington
Мальчишка жадно следил за каждым движением игроков. Он сравнивал поединок шахматистов со сражением на войне – один атакует, другой обороняется. «Подобные действия всегда производили на меня глубокое впечатление. Вспоминаю, с каким восторгом слушал рассказы о взятии опорного пункта или заманивании в ловушку целой армии. Полагаю, мое раннее и очень сильное увлечение игрой в шахматы объясняется особым складом ума, который развивался в окружении военных, а также особенной интуицией», – счел Капабланка.
В исторический день Хосе Мария играл с одним из своих знакомых (есть версия, что им был Эмилиано Лоно). Во второй партии Хосе Мария сделал невозможный ход конем, а соперник не заметил. По окончании игры сын назвал отца мошенником, затем рассмеялся. «После небольшой перепалки, во время которой меня чуть не выставили из комнаты, я показал отцу, в чем была его ошибка. Он спросил, откуда я вообще знаю о шахматах. Тогда я заявил, что могу обыграть его. Он решил, что это невозможно, ведь я не способен даже правильно расставить фигуры. Но
