Александр Алехин. Жизнь как война - Станислав Андреевич Купцов

Весьма показательна фотография того времени. На ней совсем крохотный Капа сидит на стуле возле шахматной доски в позе мыслителя. Его ноги не дотягиваются до пола, поэтому ребенку соорудили специальную подставку. Он спокойно оценивает позицию, прикоснувшись к одной из фигур. Куда более растерянным выглядит его отец, довольно слабый шахматист. Правой рукой напряженно обхватывая ногу, левой поддерживает голову. Взгляд усатого мужчины в военной форме сосредоточился на доске, и очевидно, что он пребывает в полном недоумении. Конечно, эту композицию для снимка выстраивал фотограф, и все же основной посыл кажется вполне верным.

И хотя Хосе Рауль показал, что у него есть недюжинные способности к игре (мальчик блестяще проявил себя в Шахматном клубе Гаваны, где он играл со взрослыми), врачи рекомендовали родителям Капы отлучить ребенка от «благородной игры», чтобы не перенапрягать его здоровье. «Меня отвели к мозгоправу в Гаване, – писал он в статье для Munsey’s Magazine. – Этот человек в очках и с бородкой, обследовав меня, объявил, что я обладаю необычными для мальчика своего возраста умственными способностями, и посоветовал запретить мне играть в шахматы! Я был разочарован, так как моя любовь к игре превратилась в страсть». Родители Капабланки точно так же беспокоились о своем сыне, не желая нагружать его шахматами, как и родители Алехина, отбиравшие у него доску, когда он был ребенком.

В период вынужденного игрового простоя вундеркинда Испания снова впуталась в войну, причем на этот раз кубинскую революцию поддержали Соединенные Штаты. Пока отец Капы выполнял свой армейский долг, ребенком занималась мать Матильда Мария.

Дочери Хосе Марии Зенаида и Грасиела утверждали, что отец якобы симпатизировал повстанцам и, возможно, даже был их шпионом. Как писал Мигель Санчес, его могла склонить к этому супруга, чья мать была кубинкой, а отец – каталонцем. (Каталония стремилась и сегодня стремится к независимости от Мадрида.)

Согласно семейной легенде, когда в Санта-Клару вошли войска кубинского генерала Хосе де Хесуса Монтеагудо, чтобы торжественным парадом пройтись по центральной улице, Капа с сестрой Алисией вскочили на лошадей повстанцев и промчались мимо маршировавших солдат. В конце концов, Испания потерпела поражение и в 1898-м стала вывозить с острова своих солдат. Семьи Капабланки эта участь не коснулась – ее члены вернулись в Гавану.

Хосе Мария не стал игнорировать жгучий интерес сына к шахматам и в конце концов отвел его в Шахматный клуб Гаваны, где мальчик снова взялся за фигуры. В 1900 году столицу Кубы посетил американец Гарри Пильсбери со своей магией, и у Капы-шахматиста вновь загорелись глаза (как это произошло с Алехиным, когда Пильсбери приезжал в Российскую империю).

В 11 лет Капа начал побеждать сильнейших игроков острова и давать сеансы одновременной игры, что было неслыханно. Все изумлялись прежде всего быстроте Капы, который двигал фигуры стремительно, но вовсе не бездумно – его шахматная интуиция уже начинала проклевываться. Он шлифовал талант, пользуясь всеми доступными средствами. Когда к ним в дом приходили знакомые отца и обсуждали военную стратегию, мальчишка переносил их опыт на шахматную доску. Воображение живо рисовало ему войска, которые использовали тактику для успешных действий – маневрирование, осознанное отступление, поиск слабых мест, неожиданный удар в тыл, засады. Учеба давалась мальчику тоже легко: Капа вспоминал, что ему достаточно было единожды прочитать семь страниц учебника истории, чтобы пересказать их дословно (получается, его память не сильно уступала алехинской).

Сильнейший игрок Кубы Хуан Корзо первое время не верил в слухи, что чудо-подросток действительно так силен, но решил сыграть с ним из чистого любопытства. Поначалу он давал ему фору, но проигрывал. Когда на Кубе не осталось авторитетов, которых мальчик бы не обставлял за доской, Корзо согласился провести с Капой матч до четырех побед. И в 12 лет Хосе Рауль совершил немыслимое: не обладая фундаментальными шахматными знаниями, он сразил Корзо! Четыре месяца спустя Капа плохо выступил на чемпионате Кубы, проиграв поверженному чемпиону. Это лишило его сенсационного титула. И все же о нем заговорили.

В 1904 году будущий чемпион мира впервые покинул остров – и не возвращался пять лет. Он уехал в США, чтобы учиться. Вскоре после переезда посетил Манхэттенский шахматный клуб, где в первый же день всех впечатлил великолепной игрой.

У него были не только выдающиеся способности шахматиста, но и особый шарм. Кубинец щегольски одевался и умел подать себя на публике; его ценили за красоту и общительность. Вскоре крупные газеты стали писать о Капе заметки, наращивая восхищенный тон. При этом Хосе Рауль думал и об образовании, поступив в Колумбийский университет, чтобы выучиться на инженера. Из-за этого у него оставалось очень мало времени на шахматы (позже учебу пришлось оставить). Впрочем, кубинец ездил с гастролями по Америке, играл сотни выставочных партий, и процент побед был столь высоким, что матч с сильнейшим американским шахматистом Фрэнком Маршаллом стал неизбежностью.

Маршалл был мужчиной с резковатыми чертами лица, чем-то напоминавшим тракториста, и на фоне изысканного кубинца выглядел простовато. Оказалось, что в сравнении с Капабланкой его игра тоже не отличалась сложностью. До матча Фрэнка признавали фаворитом. Он был любимцем американцев, считавших его лучшим в своем деле (по крайней мере в США). За доской «Дон Кихота шахмат» отличали головокружительные комбинации, он любил расставлять тонкие ловушки, в которые попадали большинство его соперников. Но в итоге Капабланка смыл чемпиона, словно был океанической волной, что обрушилась на хлипкий песчаный замок. Фрэнк не особо понимал, как смуглолицый паренек, о котором он вообще-то слышал не так уж и много и считал легкой добычей, выиграл у него восемь партий, тогда как он – лишь одну. Западни Маршалла не работали против Капы, который легко считывал «остроты», затуплял их и сам шел в губительное для соперника нападение. «Ни один игрок никогда не совершал такого подвига. <…> Победа вывела меня на первое место среди великих мастеров игры», – хвастал Капабланка3. Он особо подчеркнул, что перед матчем обладал небольшим багажом шахматных знаний, особенно плохо разбирался в дебютах, что не помешало ему учинить Маршаллу разгром. Правда, Алехин был весьма сдержанным, вспоминая тот успех кубинца: он не считал, что Капабланка показал нечто особенное.

Капа становился все увереннее в себе, у него росло самомнение. Он появлялся на публике в разных, но всегда элегантных образах: например, в соломенной шляпе, сверкающем смокинге, начищенных черных ботинках, с тростью, надушенный парфюмом высшего сорта. В его серо-зеленых глазах сквозила уверенность, свойственная молодости и амбициям. Никто не видел его неряшливым, в помятом,