Нелюбимый (ЛП) - Регнери Кэти

Я встаю в очередь за двумя молодыми девушками, которые взволнованно болтают об Аппалачской тропе. Взглянув на размеры их рюкзаков — примерно в четыре раза больше, чем у меня, — я понимаю, что они, вероятно, направляющиеся на юг «туристы-сквозняки» (прим. всех, кого можно встретить на тропе, можно разделить на три категории: 1. Местные жители, которые вышли «пройтись» по легендарной тропе на день, или два, или на неделю, не больше. Их легко узнать, ибо они чистенькие, нарядно одетые, с маленькими рюкзачками, выбритые, сытые... нормальные люди, вышедшие «на природу». 2. «Секционники». Это люди, которые идут не всю тропу сразу, а часть её, но значительную часть, несколько штатов, 2-5 сотен миль, 3-10 недель и т.п. Внешне «секционники» мало отличаются от «сквозняков» — такие же грязные, обросшие, худые, с огромными рюкзаками... 3. «Сквозняки». Они идут всю тропу за один заход. В пути они от 5 до 7 месяцев. На тропе их можно узнать моментально: по внешнему виду, по размеру рюкзака, по скорости передвижения, по манерам).

— Вы туристы АТ (прим. Аппалачская тропа)? — спрашиваю я.

Одна из двух женщин, высокая и стройная, с длинной светлой, французской косой, которая ниспадает по её левому плечу, оглядывается на меня.

— В некотором роде, — отвечает она с тёплой улыбкой, в её английском слышится некий акцент, похоже, немецкий. — Мы вроде как делаем это по-своему.

Её подруга, миниатюрная брюнетка с короткими волосами и похожим акцентом, вмешивается в разговор.

— Если бы мы были туристами АТ, мы бы пошли по Охотничьей тропе, но сегодня день второй категории, так что Седельная тропа безопаснее.

— Вторая категория? — спрашиваю я.

Девушки обмениваются взглядами.

— Сильный ветер наверху. Позже возможен дождь, — объясняет блондинка.

А. Совсем не идеальный походный день, несмотря на голубое небо и яркое солнце.

Брюнетка указывает на мой рюкзак.

— Тебе следует подтянуть лямки. Хочешь, помогу?

— О, — бормочу я. — Конечно. Спасибо.

— Эй, ты ведь не одна идёшь в поход? — спрашивает блондинка, её идеальные брови приподнимаются.

— Ну.

— Мы будем рады, если ты пойдёшь с нами, — говорит брюнетка, отступая, когда заканчивает с моими лямками. — Сегодня мы идём на вершину, а завтра возьмём путь на 100-мильную Дикую пустыню.

— Вау, — говорю я, смотря попеременно то на одну девушку, то на другую. — Это смело.

100-мильная Дикая пустыня — это самая сложная и, вероятно, самая опасная часть Аппалачской тропы, в основном потому, что когда вы начинаете идти, у вас не будет городов или припасов на сотню миль. Нет магазинов. Нет полиции. Нет больниц. Ничего, кроме тропы, навесов и леса.

Блондинка смеётся над моим выражением лица.

— Мы рассчитываем, что это займёт у нас около десяти дней. А потом ещё двадцать, чтобы вернуться в Уильямс.

— Это там вы учитесь в колледже?

Девушки в унисон кивают.

— В этом году мы учимся за границей.

— Это наш летний проект.

— Влияние долгих походов на дружбу? — шучу я.

Брюнетка смеётся.

— Две женщины на АТ. Опыт из первых рук.

— Мне это нравится, — говорю я.

— Так что присоединяйся сегодня к нам, — говорит блондинка. — Я Карлотта. Это Эмми.

Я протягиваю ладонь, чтобы пожать их руки, в то время как мы продвигаемся вперёд на несколько мест в очереди.

— Спасибо. Я признательна за предложение.

— Для меня местечко найдётся? — спрашивает мужской голос позади меня.

Я оборачиваюсь лицом к темноволосому мужчине в бейсболке и очках, оливково-зелёной футболке и камуфляжных штанах. Выражение его лица — напряженное, и когда он наклоняется вперёд, я чувствую запах затхлого табачного дыма, прицепившегося к его неопрятной бороде.

— А?

— Я слышал, как вы, милые дамы, планировали идти сегодня вместе. Я тоже один, — говорит он, его тёмные взгляд падает на грудь Карлотты. Он задерживается там на мгновение, его глаза распахнуты шире, когда он их поднимает. — Может быть, я мог бы пойти с вами?

Эмми бросает быстрый взгляд на Карлотту, затем поворачивается к мужчине, выражение её лица застыло между желанием быть милой и нежеланием того, чтобы какой-то случайный человек повсюду следовал за нами.

— Умм, думаю у нас все в сборе.

— У меня много сладостей, которыми я могу поделиться, — говорит он, открывая свою сумку и вытаскивая оттуда два батончика «Сникерс». Мужчина улыбается, и я замечаю, что его зубы слегка жёлтого цвета. — Меня зовут Уэйн.

— Сладости не очень хороший источник энергии, Уэйн, — отмечает Эмми.

Медленно он кладёт шоколадки обратно в свой рюкзак, его улыбка исчезает.

— Спасибо за предложение, но у нас девчачий день, — говорит Карлотта, шагая вперёд в очереди и отворачиваясь от Уэйна.

— Но я знаю эту гору, — говорит он, его тон приобретает льстивые нотки. — Я местный, родился в Миллинокете. Я могу вам помочь.

— Нам не нужна помощь, — говорит Карлотта, раздражение отчетливо слышится в ее голосе, делая слова резкими, немецкий акцент становится более заметным. — Мы вроде как занимаемся своими делами.

— Ах, да?

Тон его голоса мгновенно меняется от уговаривающего к холодному.

— Но ты пригласила её пойти с вами.

— Она женщина, путешествующая одна, — объясняет Карлотта, скрестив руки на груди и сузив глаза.

— А я мужчина, путешествующий один.

Он наклоняет голову в сторону, прищурив глаза ей в ответ. Он указывает коротким пальцем туда-сюда между девушками.

— Знаешь, кто ты? Сексистка.

— Прошу прощения? — говорит Эмми. — Но ты не знаешь нас.

— Нет! Я прошу прощения! — кричит он, стуча ладонью по груди. — Простите за то, что подумал, что вы включите ещё одного одинокого путешественника в свою счастливую грёбаную группу. Чёртовы сучки идут на мою гору…

— Эй, — предупреждаю я. — Нет необходимости для…

Он бросает на меня пренебрежительный взгляд.

— Заткнись, бабуля. Я разговариваю с детьми.

Я кладу руки на бёдра и шагаю в сторону, прикрывая от него своим небольшим телом двух девушек.

— Ты ведёшь себя, как полный придурок.

— А ты сука!

— Мы закончим на этом, Уэйн.

— Я просто хотел компанию! — кричит Уэйн, повышая голос достаточно громко, чтобы привлечь несколько любопытных взглядов других туристов в очереди.

— Тогда тебе следовало привезти свою собаку, — тихо бормочет Эмми, вызывая хихиканье у Карлотты.

— Ты только что назвала меня собакой? — орёт Уэйн, его лицо покраснело, а глаза за очками выпучены, когда он наклоняется в сторону миниатюрной Эмми.

— Я сказала, что тебе следовало привезти свою собаку!

— Ты можешь оставить нас в покое, пожалуйста? — спрашивает Карлотта позади меня, её лицо недружелюбно, голос строгий. — Мы не беспокоим тебя.

— Это мне решать, — кричит он, побуждая больше туристов оглянуться. — Я просто пытаюсь подружиться, а эта сука назвала меня придурком!

— Воу, воу, воу! Тут всё в порядке? — спрашивает высокий белокурый парень студенческого возраста, стоящий в очереди перед нами.

— Будет, — говорит Карлотта, указывая пальцем на Уэйна, — когда это пресмыкающееся оставит нас в покое.

Блондин шагает между Карлоттой и Эмми, возвышаясь над ними.

— Эй, мужик. Я думаю, что дамы хотят, чтобы ты отвалил.

— Не лезь в это, — шипит Уэйн. — Это не твоё чёртово дело, парень.

Белокурый парень встаёт между девушками прямо перед Уэйном. Он ставит ноги на ширине плеч и скрещивает руки на своей внушительной груди.

— Я делаю это своим делом, приятель. Убирайся.

— Я не твой грёбаный приятель!

— Верно подметил, — говорит парень с усмешкой.

— Ублюдки, как ты, проблема этой страны! — говорит напыщенно Уэйн.

— Как я?

— Вы думаете, что владеете всем этим проклятым миром!

— Чувак, я сейчас приведу сюда рейнджера и вытащу твою задницу из парка.

Он делает угрожающий шаг к Уэйну, опуская руки и поочерёдно хрустя костяшками пальцев.