Выживших не было - Джерри Эхерн

— Думаю, очень хорошо, Тэд.

— Esta bien, amigo! Мне нравится, когда говорят с таким чувством.

— Только одно несколько беспокоит, Рикардо, — сказал Борзой. Он встал, разминая ноги, и закурил сигарету. — Хотелось бы большей убедительности. Такие слова должны идти из самого сердца, Тэд. Как у тебя дела с заучиванием?

— Весьма неплохо. Да, знаешь, я хотел поблагодарить за то, что ты прислал Эмму прошлым вечером. Я уже совсем было нос повесил, но она меня здорово взбодрила.

— Ты ее тоже взбодрил? — Рикардо Монтенегро засмеялся, а потом ухмыльнулся, показывая, что ждет ответа.

— Да, несколько оживилась, — произнес Керни с подчеркнутым американским акцентом и стараясь пошире ухмыльнуться. Ухмылка, очевидно, сработала. Монтенегро шлепнул себя по правому колену и бросил:

— Когда мы возглавим эту сраную страну, у нас будут все девушки, каких мы захотим. Держи хвост морковкой, парень!

Борзой добродушно улыбнулся. Керни подумал, что отношения между двумя лидерами весьма странные. Борзой явно не одобрял поведения своего товарища, а Монтенегро явно казался к этому равнодушным.

— Давай послушаем еще кусок твоей речи Тэд, — произнес Борзой.

— Хорошо, мистер Джонсон, — Керни прочистил горло, чуть поерзал в кресле и вновь стал читать. — У нас, назвавших себя ФОСА, есть только одна цель. Эта цель — освобождение американского народа. Она будет достигнута следующими действиями, — он вновь прочистил горло.

— Может, воды? — спросил Монтенегро.

— Нет, спасибо господин Монтенегро. Понимаете, столько слов.

— Они будут легко ложиться на язык, когда ты начнешь выступать, Тэд, — Борзой понимающе улыбнулся. Керни кивнул, продолжая:

— …следующими действиями: захватом и разоружением членов террористической организации, именующей себя «Патриотами»; ликвидацией нынешней валюты Соединенных Штатов; поэтапным переходом к равному распределению богатства и собственности между всеми американцами.

— Теперь запомни, что репортеры, приглашенные на передачу, будут задавать тебе специфические вопросы. Конечно, все вопросы мы заранее заготовили, — сказал Борзой. — Один из них будет касаться плана распределения. Представь, что я задал тебе этот вопрос. Ты уже выучил ответ?

— Еще не совсем, мистер Джонсон. Но он у меня записан.

— Хорошо, тогда прочитай мне его.

Керни принялся копаться в записях, затем стал читать.

— Да, мистер Бэйли. Очень рад, что вы попросили прояснить нашу точку зрения на этот счет. Прежде всего, отменив нынешнюю американскую валюту, мы превратим в бумажки несправедливо накопленную наличность, а ее обладателей вынудим либо обменять их на новую, девальвированную валюту, либо вообще оставим без денег. Да, очень короткое время, — необходимо подчеркнуть слово «очень» — средний американец будет испытывать некоторые трудности. Но вскоре после этого каждому человеку и каждой семье будет дана его доля в общем богатстве, определенная правительством, и все обретут материальную стабильность и независимость. Так будет во всех Соединенных Штатах, или, как мы надеемся, в стране, которую некогда назовут Народно-демократическая республика Северной Америки. Стране, что включит в себя нынешние США, Канаду и Мексику.

— Затем Лоренс Пильзнер, — сказал Борзой, — ты, наверно, видел его в вечерних новостях, спросит тебя, что произойдет с отмененной американской валютой. Мы намеренно включили этот вопрос, потому что существует слишком много скептиков, чьи сомнения необходимо развеять. Можешь найти этот ответ и прочесть его нам, Тэд?

— Да, сэр, — опять Керни стал копаться в листках бумаги и закурил.

— Помни, — заметил Борзой, — не кури перед телекамерами. Курение осуждается обществом, а тебе ведь надо иметь незапятнанный имидж.

— Хорошо, мистер Джонсон. Вот он! — Керни нашел напечатанный ответ. — Я рад, что вы спросили об этом, мистер Пильзнер, ибо я уверен, что многих зрителей беспокоит эта проблема. Во-первых, перераспределение богатства будет происходить под гарантии правительства. Кроме того, на короткий период мы сохраним американскую валюту для внешнеторговых операций. Это позволит Народно-демократической республике Северной Америки погасить внешнюю задолженность.

Ему было ясно, что имеется в виду: собрать все деньги, выбросить их на международный финансовый рынок по демпинговой цене, скупив за них золото и швейцарские франки, а затем девальвировать доллар. Так за один день экономический хаос поразит всех, за исключением ставших мультимиллиардерами правителей новой «демократической республики».

— Тэд, — вновь обратился Борзой, — еще будет вопрос насчет названия новой страны. Можешь ответить?

— Конечно, — Керни сразу нашел нужный листик и, затянувшись сигаретой, стал читать. — Почему мы даем ей название, похожее на коммунистическое, хотя коммунистические режимы рушатся во всем мире? Позвольте заверить вас, что слова могут казаться коммунистическими, слова, но не суть. Я говорю о демократии в чистейшем и наиболее традиционном смысле этого слова. Демократия означает власть народа, самоуправление народа. Конечно, народ, если пожелает, может изменить название государства. Ведь он управляет страной.

Керни задумывал оглушительный финал для телешоу.

Глава четырнадцатая

— Вы уверены в себе, мистер Камински? — спросил О'Брайен.

— Насколько трудно это будет?

— Револьвер очень прост, но… — О'Брайен пожал плечами.

— Этой штукой в последнее время пользовались только сумасшедшие.

— Занятно, — О'Брайен снял темные очки, бросил окурок на землю.

— Смотрите, что вы делаете. Это «смит-и-вессон», 686-я модель. Со специальным патроном тридцать восьмого калибра, отдача вовсе не чувствуется. — Он вынул барабан. — Это пружинная защелка, когда толкаешь ее от себя, барабан откидывается. Барабаном называется эта штука. Когда он пуст, как, например, сейчас, вы просто заряжаете патроны.

— Пули, значит.

О'Брайен только кивнул.

Ральф Камински подумал, что командиру спецотряда следовало бы больше знать об оружии, и спросил:

— А где дополнительные пули?

— Вы имеете в виду запасные…

— Да, дополнительные пули.

— Вот в этих кармашках на вашем поясе. Все красиво и удобно. Вы расстегиваете кнопку, и кармашек открывается сам собой. Остается только взять дополнительные пули. Но сперва надо будет вынуть стреляные гильзы из барабана.

— Что за стреляные гильзы?

— После выстрела в барабане остаются гильзы от патрона. Они извлекаются все сразу звездчатым экстрактором. Вот как он работает, — О'Брайен несколько раз ткнул тонким металлическим стержнем, находившимся в центре барабана, в ладонь одетой в перчатку левой руки. — Задача очень простая, мистер Камински. Выталкиваете гильзы, заряжаете новые патроны, затем возвращаете барабан в прежнее положение. Вам нужно только нажимать на спусковой крючок. Курка взводить не надо. Вы будете с нами, сэр, а президентские «Ударные отряды» будут между нами и «Патриотами»…

— Не хочу, чтобы вы их так называли.

— «Патриотами»? Но так они зовутся, сэр.

— Это ничего не значит. Употребление таких слов наводит на мысль, что они и впрямь патриоты. — Камински взял револьвер, переданный О'Брайеном. Затем О'Брайен передал ему шесть пуль. Камински положил их в ладонь, пытаясь припомнить, как открыть барабан. Он подвигал похожую на выключатель штучку и тряхнул револьвером.

Потом сделал, как ему сказали, но едва не потерял пули. Наконец он зарядил их одну за другой, но когда стал закрывать барабан, они начали выпадать. О'Брайен помог собрать их.

— Не переворачивайте револьвер, сэр. Дуло — эту штуковину на конце ствола — надо направлять вниз.

Камински ничего не сказал, но послушался совета. Когда он в этот раз закрыл барабан, пули не выпали. Камински решил не класть револьвер в кобуру, а оставить его в руке.

У края дороги офицер «Ударных отрядов», капитан Карлсберг, что-то говорил своим подчиненным.

— Давайте подойдем, посмотрим, что они собираются делать, — сказал Камински О'Брайену.

— Да, сэр. Только уберите палец со спускового крючка. Земля очень неровная, и если вы поскользнетесь и случайно нажмете на него, произойдет выстрел.

Что, О'Брайен его совсем за идиота держит? Но Камински решил не спорить и снял палец со спускового крючка. «Пусть этот чертов придурок порадуется», — подумал он.

Земля на поляне была сырой и неровной, и Камински старался идти осторожно.

Когда он с О'Брайеном подошли к капитану Карлсбергу, офицер перевел взгляд на руку Камински:

— Думаю, вы так растрясете оружие, а «смит-и-вессон» — вещица нежная. Понимаете, что я имею в виду?