Дети улиц - Берли Доэрти

– Попрыгай для нас, Джимми! – говорили они, особенно если видели, что он стоит один.

– Купите немного креветок, и станцую! – говорил Джим, и тут появлялась Рози со своим подносом с морепродуктами, убеждая их купить что-нибудь.

Пока они ели, Джим танцевал для них – он закрывал глаза, чтобы не видеть улицы, не видеть лиц всех этих незнакомцев… Давным-давно отец танцевал для него в их доме. Джим помнил только смеющиеся лица Эмили и Лиззи, когда они сидели у огня на длинной скамье. Тогда он был совсем маленьким. Джим помнил, что хлопал в ладоши, кричал что-то, когда отец танцевал, и чем быстрее прыгал отец, тем больше приплясывало пламя в очаге, словно дикие желтые духи.

– Быстрее, пап! Быстрее! – кричали дети, и черные тени, подпрыгивавшие под ногами у отца, обретали причудливо-вытянутые формы, переходили на стены и потолок; Джим соскакивал со скамьи, бежал прыгать и танцевать вместе с отцом, и тот подбрасывал его вверх.

Мальчик снова возвращался в ту комнату, пока на него смотрели незнакомцы, поедавшие морепродукты Рози на холодной улице.

– Я очень довольна тобой, Попрыгунчик Джим, – говорила ему Рози, разрушая грезы. – Я продаю больше лосося, чем могу засолить. Им придется отваривать его, если они хотят больше. И мне это нравится!

Он провел с Рози уже несколько дней, когда впервые увидел доктора. Однажды днем они с Рози возвращались к ее дому, когда услышали сзади голос:

– Рози! Рози Триллинг!

Они обернулись и увидели пытающуюся догнать их Хромую Бетси. Подняв юбки, она торопилась перебраться через грязь.

– Я переживала за мальчика, – с трудом переводя дух, произнесла Бетси. – Нашел ли он тебя, смогла ли ты его приютить и как он вообще?

– Он в порядке, – рассмеялась Рози. – Он настоящий танцор, правда, Джим? Но он не может оставаться со мной долго. Я смертельно боюсь, что дед найдет его и вышвырнет нас обоих. Ты же его знаешь, Бетси.

Бетси убрала свои растрепавшиеся черные волосы под чепец.

– Что ж, у меня есть отличный план! – Она протянула руку, пухлую и розовую от холода. – Пойдем со мной, Джим. Я отведу тебя в школу!

В животе у Джима все сжалось от ужаса.

– Я ненавижу школу! – закричал он. – Я ненавижу учителей!

Мальчик попытался вырваться из рук Бетси.

– Он не учитель, Джим. Говорят, он доктор. А школа как раз для таких, как ты, Джим. Он чудак: стоит на ящике посреди улицы, просит людей приводить к нему в школу детей и не берет с них никакой оплаты! – Она умолкла, стукнула себя кулаком по груди, а затем снова протянула руку: – Ну же, Джим! Это шанс для тебя!

Джим почувствовал, что по щекам текут горячие, обжигающие слезы.

– Пожалуйста, не заставляйте меня! Не заставляйте меня идти в школу!

Но Рози нежно подтолкнула его к Бетси.

– Иди с ней, Джим, – сказала она. – Иди туда, где тебе будет тепло и сухо. И это бесплатно! Жаль, что у меня не было возможности ходить в школу!

– Но я хочу помогать тебе, Рози! – воскликнул Джим, но та уже спешила прочь.

Бетси потащила его за собой, бормоча между хриплыми вздохами успокаивающие слова.

– Ты услышишь истории из Библии, думаю, споешь много красивых гимнов. Я не хочу, чтобы ты пошел по дурной дорожке, Джим, из-за того что у тебя нет ни отца, ни матери. Ты посмотри на ту толпу! Сейчас он будет говорить.

Бетси подтолкнула Джима к толпе зевак. Худощавый мужчина в очках и с густыми бакенбардами стоял на ящике, поворачиваясь из стороны в сторону. Он говорил высоким мягким голосом с ирландским акцентом, который Джим почти не мог разобрать. Некоторые из наблюдавших за ним людей смеялись, а группа мальчишек-оборванцев насмехалась над ним. Но мужчина, казалось, не слышал их и продолжал говорить. Джим попытался разобрать, что он говорит, и услышанное привело его в ужас. Это было почти то же самое, как если бы его схватили за шиворот и швырнули в длинную мрачную классную комнату в работном доме, где мистер Бэррек полосовал воздух своей жуткой веревкой.

– Бог есть любовь, – говорил доктор. – Бог добр.

– Нет, все не так! – закричал Джим. – Он не добр ко мне!

Все одобрительно засмеялись, закричали. Один из мальчишек на углу поднял комок грязи и метнул им в доктора. Грязь звонко плюхнулась ему прямо в лицо, заткнув рот, который он открыл, чтобы снова что-то сказать. Доктор закашлялся, вытер рот рукавом. Он проталкивался сквозь толпу, пытаясь удержать на голове шляпу. Проходя мимо Джима, он взглянул на него, всего на миг, и Джим не увидел в его глазах ни злобы, ни упрека, а одну лишь грусть.

Джим отвернулся. Бетси промокнула глаза рукавом.

– Иди! – рассмеялась она. – Возвращайся к своей Рози, бродяга! Не так уж много осталось того, чего ты не знаешь!

Джим помчался по улицам в поисках Рози. За ним бежали некоторые мальчишки из той толпы.

– Эй, Попрыгунчик Джим! – кричали они. – Подожди нас!

Но Джим не останавливался, пока не нашел Рози. Мальчики, тяжело дыша, догнали его и слегка стукнули кулаками в знак того, что хотели подружиться.

– Да ладно тебе, Попрыгунчик Джим. Станцуй нам! – кричали они.

Мальчишки стояли в порванной одежде, прижимаясь друг к другу, чтобы не замерзнуть, а Джим запрыгал, чтобы их рассмешить.

– Ты так ботинки сотрешь, – предупредила его Рози. – Прибереги свои танцы для приличной публики.

Но Джиму хотелось станцевать для мальчиков. Они нечасто смеялись. Им не над чем было особенно смеяться. Джим всегда стеснялся заговорить с ними, но после того дня, когда он рассмешил их, они часто приходили, чтобы посмотреть, как он танцует.

Один из мальчиков был неряшливым и рыжеволосым. Он напомнил Джиму Кончика, совсем чуть-чуть. Волосы у него были яркими, да еще торчали во все стороны из-под шапки, которую он носил на боку. Его пальцы вылезали из носков ботинок, похожие на холодных розовых креветок, а рубашка висела на тощих руках, как изорванный в клочья парус, свисающий с рангоутов. Он зарабатывал на это свое подобие жизни, продавая шнурки.

– Шнурки, мистер! – кричал он прохожим, размахивая шнурками над головой подобно торговцу лентами на ярмарке. – Три по цене двух! Не хотите три, сэр? Что ж, тогда два по цене трех, ничего лучше предложить вам не могу, понимаете?

Пока Джим прыгал, мальчик сидел с широко открытым ртом, словно опасался рассмеяться вслух. Рыская вороватым взглядом из стороны в сторону, он высматривал возможных покупателей, или полицию, или что-нибудь, чем можно было бы поживиться. Временами он вскакивал, вихрем проносился мимо ларька, когда хозяин его отвлекался, и хватал кусок сыра, или кусок пирога, или горячую булочку. Забившись в темный угол, он набивал еду за щеки. Джим полагал, что, судя по всему, он глотал все эти вкусности целиком – настолько быстро они исчезали.

Если владельцы ларьков заставали его на горячем, то обычно начинали ругаться или пытались догнать, но иногда, когда видели, что он приближается, просто отворачивались. Джиму, наблюдавшему за ним, никогда не приходило в голову, что однажды он будет заниматься тем же и будет рад возможности украсть достаточно крошек, чтобы выжить.

Джиму нравилось смотреть на этого мальчика. Несколько раз он подходил к нему, чтобы заговорить, но, как только Джим приближался, мальчик убегал, словно вспоминал, что ему нужно кое-что сделать. В такие моменты Джим терялся и притворялся, что ищет что-то на земле, где только что сидел на корточках мальчик. Но всякий раз он думал: «Я поговорю с ним сегодня. Я узнаю, как его зовут».

Однажды вечером – уже темнело – мальчик сидел и наблюдал за Джимом в своей настороженной, в чем-то лисьей манере, когда к нему сзади подкралась одетая в поношенную одежду женщина, положила руки ему на плечи и встряхнула его.

– Попался! – заявила она. – Ты вроде как прятался, да?

Он подскочил, пытаясь вывернуться, но женщина прижала его к земле и поставила ему на грудь колено. Волосы у нее были растрепанные и такие же рыжие, как у него; слова она произносила неразборчиво, хриплым голосом.

– Где деньги-то твои, а? – строго поинтересовалась она.

– Нету их у меня, – ответил мальчик.

Она перевернула его, как деревянную куклу, порылась в задних карманах и выудила оттуда несколько монет.

– Вот теперь нет, – рассмеялась она и исчезла, прежде чем он успел снова сесть.

Джим, наблюдая, затаился на другой стороне улицы. Мальчик увидел, что он смотрит, и отвернулся, закрыв лицо руками. Он так и сидел, скрючившись. Джим подошел и щелкнул пальцами, чтобы заставить мальчика посмотреть на него, а затем принялся танцевать – сделал всего несколько прыжков.

«Смейся, – хотелось сказать ему, но он боялся. – Все в порядке. Смейся».

Кажется, именно тогда мальчик принял решение. Он вскочил и присоединился к Джиму – подбрасывал ноги, пытаясь повторить движения Джима, поднимал руки высоко над головой, так что его шнурки разлетались, словно ленты вокруг майского дерева. Его розовые, похожие на креветок пальцы извивались над подошвами ботинок, и при каждом шаге он так сильно шлепал ногой, что вокруг него разлеталась грязь, словно тучи мух вокруг коровы. Он танцевал с закрытыми глазами и широко открытым ртом, войдя в состояние транса, и чем больше хлопали зрители, тем более разудалым становился танец. Джим едва сдерживался, чтобы не рассмеяться, и заулыбалась даже Рози. Она продала большую часть содержимого своего подноса одной семье.