Письмо - Евгений Блажеевский

ТЕЛЕФОННЫЙ РАЗГОВОР

— Алло, любимая, какая нынче ночь!— Ты сумасшедший…                           — И летят снежинки.— Мне надо спать.— Родная, не сорочь,Я жду тебя в квартире на Дзержинке.— Я не могу.— Сейчас беру такси!..— Я не могу, ты что на самом деле!— Любимая, и снег по всей Руси,И город пуст, а ты лежишь в постели?!— Ты пьян?— Конечно, — голосом твоим…Вокруг Москва застыла в лунном свете…— Мы завтра обо всём поговорим,Да и к тому же у тебя соседи…— Любимая, я от любви ослеп…— Чего-чего?..— Не предавайся лени!Нужны мне, словно воздух, словно хлеб,Твои глаза и губы, и колени.— Ты пьян, и у тебя, наверно, сдвиг.— Любимая, ты отвечаешь резко,Но разреши приехать, хоть на миг,Моя зеленоглазая Франческа!— Я голая. Мне холодно стоять.Давай договоримся на неделе…— Любимая, вели четвертовать,Но не могу…— Да что ты в самом деле!Я вешаю. Мне трудно говоритьИ слушать эти шутки-прибаутки.— Алло… Алло…Кому же мне звонитьИз этой тёмной телефонной будки?

ПОВЕСТЬ

Метро «Новослободская».Декабрь.Стою под фонарём у турникета,Ищу в толпе желанное лицо.Но ты подходишь незаметно сзадиИ от того становишься прекрасней,Внезапностью своею ослепив,Чем есть на самом деле…

Мы берёмВина в каком-то позднем магазине,Выходим из вечерней толчеи,Пытаемся поймать такси,Но тщетно:Машины,Занавешенные снегом,Плывут во тьму,Не замечая нас.

В троллейбусеХолодном, как сарай,Мы едем к близлежащему вокзалуИ ты на каблучках переступаешь,И я рукою чувствую озноб,Бегущий по твоей спине к ногам.

Купив билеты в привокзальной кассе,Мы ожидаем нашу электричку,А снег идёт,Ложится на киоски,На крыши подошедшего состава,Такой уютныйДомотканый снег!..

Но вот уже мы в тамбуре.Одни.Проплыл пустой заснеженный перрон,Колёса набирают обороты,И я пытаюсь продышать глазокВ стекле заиндевелом,А вокругХохочет очумелое железо,И двери открываются внезапно…

Минут через пятнадцать мы выходимНа подмосковной станции.ХруститБезлюдный снег под нашими ногами,И я тебя веду вдоль полотна.

Нам открывает дверь мой старый друг,Смеётся виноватоПриглашаетВойти,Раздеться,Потирает руки,Как человек — сидящий у костра.

Но мы совсем некстати,Мы грешны,Мы чем-то оскорбили добродетель,Но я твою удерживаю руку…— Мы не уйдём — я говорю. —Простите.Пустите нас,Нам некуда идти…

Хозяин,Растерявшись,ДостаётЗаветную бутылку коньяка,Мы пьём за всё на свете,ПоездаУже не ходят,Наступил разрывМежду деламиИ ночная близостьЛегла на мир уснувший…

Но с утраВ обратной электричкеПредо мнойЛицо, опустошённое любовью,Холодное,Пустое,Словно мыДруг другу не знакомы,И словаСкупы,Невыразительны…И яСпешу сказать — Пока!И распрощаться,Чтобы побыть с тобой,Ещё вчерашней,Ещё ночнойСовсем наедине…

Чтобы вкусить блаженную свободу,И радость бытия,И беспричинностьБлуждания по утренней Москве.

Будь счастливаИ будь благословенна!..

НАВАЖДЕНИЕ

Возможно, бред всё это, но зачемЯ не могу насытиться тобою?..Как за копьё судьбы, берусь за член,Готовясь к упоительному боюС томлением грудей и живота,Уже освобождённых от рубашки…О, как уходит жизни прямота,Тугою силой раздвигая ляжки,В глухой горячий космос, где числаНет мокрым звёздам и цветам заречным,Где мужество упругого веслаВобрали бёдра в повороте млечном!..

Но вспышкой обрывается полётИ ты не стоишь ни гроша, ни пенса,Когда рукою утираешь потИ под подушкой ищешь полотенце.

Я ухожу. Вокруг туман и грязь.Но знак метро маячит у дороги,Где буква «М» вольготно разлеглась,Согнув и разведя в коленях ноги!..

«Одутловато-слякотный февраль…»

Одутловато-слякотный февраль.Испачканная сковородным салом,Блестит под фонарями магистраль,Из темноты бегущая к вокзалам.Квартира спит, как пыльный чемодан.Неслышный даже коммунальным Фёклам,По Красносельской улице туманПолзёт, щекою припадая к стёклам.

Бессонницы угрюмый пистолетНацелен на скрипучую кровать,Где женщина, которой на сто летПоручено с тобою есть и спать,Всей нежностью раскрылась в полусне,Мерцая поволокой из-под чёлки,И мы лежим на смятой простынеВ пяти шагах от грязной Каланчёвки…

Казалось мне студенческой порой,Что от тоски и дикого уделаМеня спасёт её души покройИ молодое ласковое тело.Что мокрый снег, летящий с высоты,И февраля убогая фактура —Лишь только фон для этой красоты:Мерцали груди, двигалась фигура…

И возглас: «Ах!..» И всей спиной попятной —В постельный развороченный бедлам,Когда касалась розовою пяткойХолодного паркета по утрам!..Когда лежал и весело, и смелоЗигзаг одежды, сброшенной в пылу,Как сломанный хребет велосипеда,На стуле и частично на полу!..

Но где же мы, любившие когда-то?О, жизни ускользающая тень!..И возникает в памяти, как дата,Глухая ночь и подступивший день,В котором, оживляя воздух сизый,Весна в снегу стояла чуть дыша,Оттаивали медленно карнизыИ стих лежал в стволе карандаша…

«Прощай, любовь моя, сотри слезу…»

Прощай, любовь моя, сотри слезу…Мы оба перед богом виноваты,Надежду заключив, как стрекозу,В кулак судьбы и потный, и помятый.

Прости, любовь моя, моя беда…Шумит листва, в саду играют дети,И жизнь невозмутимо молода,А нас — как будто не было на свете…

ЛЮБОВЬ

О нервные ноздриГордой красавицы и аристократки!О этот взглядОбжигающий презрением и одновременно внушающий любовь!О эта гневная стать гнедой кобылицы!О эти коралловые губыИ белая рука с пахитоскою на отлёте!Испанка?.. Креолка?.. Рыжая шотландка?..Русская княжна?.. Дочь Елисейских полей?.. Американская журналистка?..Не знаю.Но нужны критическая ситуация и беспредельное мужество,Которым вполне наделён ты, —Вырывающий её из рук индейцев,Защищающий от пьяной компании на балу,Спасающий на необитаемом острове,Выносящий из горящего здания,Прикрывающий от выстрела грудью,Бросающий к её стопам всё золото Клондайка,А затем покоряющий её,Обольщающий её,Побеждающий…

О этот романтический бред Фенимора Купера и Вальтера Скотта!О великолепная мишура Александра Дюма и Эжена Сю!О грезы, превращённые в пошлость голубоглазым американцем!О дешевая парфюмерия несбыточной любвиИ юность,Отравленная липкой патокой кустарного воображения!Юность, ещё не знающая,Что любовь, по сути своей, не страсть, а сокровенная жалость —Чувство, на которое трудно рассчитывать женщине,Если она тебе не дочь и не мать…

ЗАПИСНАЯ КНИЖКА