Сто первый мужчина. Роман - Сергей Усков

– Знаю и, вообще, убирайтесь отсюда к чертовой бабушке! Мы смертельно устали. Вы решили нас доконать? Чтобы Диму свезли в реанимацию, и там он скончался, как остальные двое – тогда все концы в воду.

– Значит, вы подписывать акт о несчастном случае не хотите?

– Повторяю: в таком виде – нет. Вина за происшедшее лежит на администрации фабрики, и это должно быть отражено в акте.

– Ладно, посмотрим на сколько хватит вашей твердости.

– Угрожаете?

– Предупреждаю, – по слогам сказал Иван Львович. Вскочил с намерением поспешно уйти, чтобы хотя бы таким образом внести смятение в души подопечных.

Парторга, словно ветром сдуло со стола и вымело из квартиры. Глаша подошла к Диме, вновь коченеющего от боли и водки, от непонимания ни своей вины, ни сути происходящего. Она прижала его голову к себе, к нежному животу, стала гладить, как мальчика, попавшего в недетскую игру на выживаемость…

***

Медовый месяц так хотелось провести у моря, получилось – за ухаживанием за Димой. В больницу его намеренно не принимали, чтобы не было зафиксировано тяжелое повреждение здоровья. Лечили амбулаторным способом под маской профилактики. Каждый день поутру молодые отправлялись в больничный корпус, где до обеда Дима проходил лечение. Глаша в это время с карандашом в руках сосредоточено перечитывала «Капитал» Маркса.

Дня через три после провального визита парторга в квартиру вновь явился посланник фабрики. На этот раз как будто рядовой инженер. Однако, необычность начинала сказываться с внешнего вида: высоченный как каланча, худой с рельефной опорно-двигательной системой костей и косточек, с резкими угловатыми движениями. И проницательными глазами, в которых светился недюжинный ум.

Глаша не могла не впустить его в квартиру. Она и раньше примечала на фабрике этого странного субъекта за порывистую походку. Казалось, он за кем-то страшно спешит. И невольно хотелось оглянуться и посмотреть, за кем это так рьяно торопиться долговязый интеллектуал.

Оказалось, Дима хорошо знаком со странным итээровским работником, поэтому сказал без обиняков:

– Знакомься, Глаша. Это – Женя. Инженер-технолог нашего участка. Это он разработал техпроцесс и сконструировал оборудование, которое мы пробовали запустить в работу. Проходи, Женя. Садись за стол.

Глаша помрачнела. Чудо-юдо-конструктор сам живехонький, пострадали лишь непосредственные исполнители. Наметившаяся симпатия сменилась желанием сделать хорошую взбучку горе-эксперементатору. Женя предупредил недружественный выпад, сказав с виноватой улыбкой:

– Я пришел спросить, могу ли чем-нибудь помочь? Я узнавал: у нас с Димой одна группа крови. Нужна кровь – сдам сколько надо. Согласен на полное переливание крови. Дима берёт мою кровь, я беру его. Всю что угодно отдам: кожу, почку, костный мозг. Только скажите, очень прошу вас, скажите, что именно надо?

– Пока ничего не надо, – сказала Глаша, с обостренным вниманием вглядываясь в неожиданного помощника. – Но скоро может потребоваться кровь. Врач предложил новый способ лечения. Тоже экспериментальный. Как ни странно, но предложил прямое и полное переливание крови донора. Нужно полностью заменить кровь Димы. Дать небольшую передышку организму, отравленному токсинами. Димину кровь прогонят через центрифугу, отделят поврежденные эритроциты и закачают донору. Организм его здоровый, и он быстрее восполнит утраченное. Как-то так объяснил врач. Потребуется также пересадка костного мозга.

– Я согласен! Хоть сейчас режьте.

– Хорошо. Ждите. – Глаша вдруг замолчала. Установилась тягостная пауза. Дима по природе был неразговорчив, лишь увлекшись интересной работой, оживлялся мозг, а язык обретал свойство говорить. Евгений ерзал на стуле: его явно преисполняли какие-то мысли.

– Вы, Евгений, по собственной инициативе пришли или по заданию руководства? – спросила в упор Глаша.

Евгений замялся. Мог бы не отвечать – его вид, уличенного в чем-то непристойном, говорил сам за себя.

– Да, мне было поручено убедить вас подписать акт.

– В обмен на твою кровь, на твоё здоровье?

– Нет, это я сам от себя предложил. В обмен на здравый смысл.

– Это как? Что в твоём понимании здравый смысл? – спросила Глаша.

– Давайте плясать от обратного. Предположим, акт будет подписан, как вы хотите. Это значит, что администрация организовала экспериментальное производство, запустила процесс, не продумав мероприятия по безопасности. В результате произошел локальный взрыв с выбросом вредных веществ в пределах участка. Пострадали лишь те, кто своими действиями предотвратил более масштабный воздействия. Дима, наши погибшие товарищи – настоящие герои.

– На геройство вынудило халатность должностных лиц и технических специалистов. Тебе не страшно, не коробит, что двое парней похоронены в наспех сколоченных гробах? На очереди третий – Дима. Возможно, он станет неработоспособным инвалидом. А возможно и выздоровеет – ведь он советский человек!

Дима включил телевизор.

– Немножко не так. У нас же экспериментальное производство. Наша задача из ничего сделать что-то, сделать процесс. Обосновать, обсчитать, испытать и подготовить техдокументацию, чтобы запустить в серию… Почему так произошло – в точности не знаю. Отчасти и поэтому общая картина затушевывается. Если признать, что полностью вина на администрации, то наш экспериментальный участок следует немедленно закрыть, штат расформировать и похоронить идею.

– Я что-то не пойму, у нас человек для производства или производства для человека?

– Пока что-то делается новое, не существовавшее до сих пор, мы жертвуем собой. Временем, здоровьем, простыми удовольствиями. В какой-то мере компенсирует материальная доплата. Различные материальные поощрения, конечно, не стоят того личного, что потрачено на дело общее и нужное для всех. Здесь мотивация более глубокая, направленная на прогресс, на движение вперед, к идеалу. Мы синтезировали вещество, которое во многом решит проблему материального достатка: одежда, дома, техника. Всё станет на порядок менее затратным. Высвободятся огромные материальные и людские ресурсы для решения грандиозных задач, когда-то поставленных перед человечеством.

– Вы какие-то фанатики! Просто так жить не можете?

– Нет, не можем, – ответил Женя и посмотрел на Диму.

– Не можем, – подтвердил Дима, на минуту оторвавшись от экрана.

Евгений приободрился, словно нащупал нить, которая приведёт правильному пониманию, к уравновешиванию всех сторон.

– Я убежден, что технический прогресс преодолеет все несовершенства человека. Вы, должны знать из школьного курса, как представлял гражданское общество – государство – еще Аристотель в третьем веке до нашей эры. Представляете, из каких времен до нас доходят здравые мысли!

Женя вскочил, прошелся взад-вперед. Слова пошли лавиной:

– По Аристотелю, в наилучшем государстве его граждане не должны заниматься ни ремеслом, ни промыслом, ни земледелием, вообще физическим трудом. Они должны быть землевладельцами и рабовладельцами, живущими за счет труда рабов-варваров. Они имеют философский досуг, развивают добродетели, интеллектуальные способности, а также исполняют гражданские обязанности: служат в армии, заседают в советах, судят в судах, служат богам в храмах. Собственность граждан, хотя и неодинаковая, такова, что среди них нет ни слишком богатых, ни слишком бедных. Будучи распространенным на всех эллинов, наилучшее политическое устройство позволит им объединиться в одно политическое целое и стать властелинами Вселенной. Все остальные народы, будучи варварами, созданы самой природой для рабской жизни и уже сами собой живут в рабстве, станут обрабатывать земли эллинов. И они будут это делать для общего блага, в том числе и для своего собственного. Эта идея трансформировалась в современной Европе в идею о золотом миллиарде: сплоченная Европа-Америка. Остальные континенты – у них в услужении…

– Мыслим по-иному, – продолжал Женя, – По нашим советским понятиям те рабы, которые будут делать всю грязную, всю непосредственно производительную работу – это машины. Машины, механизмы. И само понятие частной собственности – это всего лишь высочайшая персональная ответственность за вверенные материальные и людские ресурсы.

Машины (рабы, исполнители) – это автоматизированный комплекс технических устройств, где будут производиться все жизненные материальные блага, без ручного человеческого труда. А если в каких-то случаях еще будет оставаться ручной труд, то он будет тщательно изучаться и стандартизироваться. Чем мы сейчас и занимаемся, попутно с доработкой основного процесса, разрабатывая комплексный проект научной организации труда.