Сто первый мужчина. Роман - Сергей Усков

Дима и Женя с удивлением воззрились на малютку с седыми волосами.

Малышка с седыми волосами?!

Между тем, дочка также удивленно-радостно воззрилась на первые предметы нового мира. Громогласно гикнула, словно сказав:

– «Здравствуйте люди! Вот я и пришла к вам! Я, поседевшая в утробе мамочки от ваших грандиозных затей и планов! От ваших экспериментах во всем… Уж я вам, елки-палки, задам перцу!!!»

Глава 4. Заведующий хозяйством

Георгий Вадимович, выйдя из кабинета своего «исполняшки», с новой заинтересованностью прошелся по этажам клиники. Есть ли порядок в танковых войсках? – говорил его вид. В самом ли деле, этот зуболечебный процесс правильно заведен и обеспечит хоть небольшую, но устойчивую прибыль. Испокон веков у людей болели зубы, болеют и пусть болят дальше! Он усмехнулся, зыркнул с приоткрытым ртом на Нелю. Та мигом вынула блокнотик. Холеная рука приготовилась записывать замечания шефа для дальнейшей проработки.

Патрон усмехнулся. Неля растерялась. Что хочет Патрон – порой выше понимания, хотя непременным условием стабильной работы являлось наличие способности с полуслова угадывать желания хозяина. Она напрягла губы, надрезав гладкий лобик зачатком морщины.

Что за фигня?! Патрона не понять. Хотел разнести в пух завхоза, а зачем-то ходит по коридору, заглядывает в кабинеты и словно никого не видит. Может быть, ищет свободную кушетку, чтобы трахнуть. Такое у него бывает! Рассердится, распалится, того и гляди порвет первого встречного. Здесь применим для разрядки грубый секс с элементами садо-мазо. Страшно! Но что делать, в словесном контракте сказано однозначно: задирать юбку по первому же требованию и самой научиться получать удовольствие от того, что он получает удовольствие.

Неля вздохнула украдкой: опять придётся поправлять прическу, а то и покупать новое платье, которое он разорвет пополам, имитируя насилие… Что такое случилось сегодня? Не напомнить ли о завхозе?

– Шеф, мне поискать завхоза? Толстого гадкого завхоза, как вы в прошлый раз его назвали.

– Памяти, смотрю, у тебя прибыл.

– У хорошего хозяина всё прибывает!

– Растешь, девочка! Сейчас мы завхоза раком поставим! Хочешь позабавиться?

– Ещё бы! – Неля хохотнула, подумала с усмешкой: лучше его, чем меня.

А в это самое времечко Иван Львович сидел в полудрёме за рабочим столом, вполглаза поглядывая на дверь. При всяком постороннем шуме настораживал уши, чтобы упредить входящего приняв подобающий рабочий вид. Для этого на столе приготовлены три журнала, в которых якобы следует сделать записи: в одном о техническом состоянии здания, во втором – о движении отходов производства, а третий – пока не знает, как и называется. Третий журнал выхватил для весу, к концу дня прочтёт название. Впрочем, вряд ли доберётся до этого журнала. Чердак (голова) трещит от хаотичной боли. Не соображается и не думается. Так бы и написал во всех трех и ещё тридцати трёх журналах: «Пошли вы все на хрен, толстый и вонючий!»

Но тогда клиника задохнется в дерьме и неразберихе. Не привезут вовремя препараты, материалы. Не свезут в стирку спецодежду. Не вывезут на утилизацию отходы. Лопнет батарея системы отопления, прорвёт водопроводную трубу, зальёт канализационными стоками подвал. Уборщицы подпалят гардероб. Ванька Обалдуев, слесарь-электрик, перепутает гаечный ключ с диэлектрическими клещами (что уже было), замкнет и обесточит всю клинику. С обгорелыми руками присоединится к разъярённой толпе пациентов, которые с недолеченными зубами ринутся почистить рыло (вышибить зубы) кому-нибудь из администрации, и скорее всего ему – завхозу Иван Львовичу.

Во какая важная и ответственная у него работа! А платят сущие гроши, если перевести в доллары. Платили бы вдвое больше, появился бы стимул хорошо работать. Правда, как это – хорошо работать?! Иван Львович глянул по сторонам, и от невообразимого бардака вокруг сразу одолела зевота.

Шкафы переполнены отчетами, справками, накладными и прочим канцелярским хламом. В углу громоздятся коробки с фаянсовыми унитазами. Свалены в кучу водопроводные краны-смесители, и ещё что-то длинное и блестящее; навалом какие-то коробки, между ними полиэтиленовые упаковки. Возможно, длинное и блестящее как раз дверной доводчик на дверь, который потребовали установить пожарные и вместо которого Ванька прибил эластичный жгут для перевязки. Массивный сейф забит запчастями к стоматологическому оборудованию, отчего никогда не закрывался на ключ, впрочем, и саму дверцу нельзя закрыть, да и ключа не сыскать.

Сонный взгляд завхоза остановился на картонной коробке с унитазом, и наконец-то мелькнула мысль: пустить унитаз в продажу как некондиция. Соседу по даче на пару бутылок водки обменять. А то и самому сгодится: установить такой унитаз в летнем туалете и культурно справлять нужду.

Иван Львович, покряхтывая, встал, вынул унитаз из коробки, сел на него. Тут же пришла мысль, что неплохо бы оборудовать кабинет собственным туалетом и рукомойником.

Дверь распахнулась. Ввалился грозовой тучей Георгий Вадимович, вслед процокала каблучками секретурка. У троих округлились глаза. Завхоз привстал с унитаза, придерживая штаны.

– Не понял?! Мы куда зашли: в сортир или кабинет? Ну-ка, Неля, что на двери написано?

– Заведующий хозяйством Иван Львович Подкорытов, – ответствовала бойкая Неля. – Часы приёма по личным вопросам каждый четверг с 15.00 до 17.12.

– Ты еще и часы приёма установил?! Сиди, не вставай! Целых два часа в неделю занимаешься неположенным для твоей должности делом. Лучше бы раз в неделю в это время порядок у себя за столом и вокруг стола наводил. Почему вокруг такой срач!? Сесть у тебя нормальному человеку некуда. – Георгий Вадимович не нашел ничего лучшего, как взять первый попавший под руку стул, стряхнуть наваленную сверху кипу бумаг прямо на пол и сесть посреди комнаты на этот стул, закинув нога за ногу. – У тебя уборщицы вообще чем занимаются? У тебя как будто никогда не моется и не убирается.

– Их не пускаю сюда.

– Почему?

– Отравят.

Георгий Вадимович переглянулся с Нелей, словно поверяя, не ослышались ли.

– Народ счас злой, работать не хотят. А деньги с их зарплаты попробуй, урежь! Начнут пакости делать. Заразы рассыплют по углам. И потом болезни одна за другой на тебя навалятся.

– Дустом травят? палладием?

– В углу находил разлитую ртуть.

– Ртуть это серьёзно! Сам, наверное, градусники разбил дрожащими руками с похмелюги?.. У тебя не кабинет, а склад. Склад говна.

– Это с виду неказисто. А на самом деле, полно чрезвычайно нужных запчастей и принадлежностей. Храню здесь, чтобы не воровали. Самое ценное под моим присмотром. Так надёжнее.

– Ну и ну! Хреновый ты менеджер, раз народ обозлить только и сумел. Гнать, пожалуй, тебя надо. В качестве выходного пособия этот унитаз получишь. Золотой он у тебя станет. Если прикинуть, сколько потеряешь, лишившись у меня работы.

Бедный завхоз снова привстал с унитаза, судорожно заглатывая воздух, словно выуженная рыба. Сдавленным голосом прохрипел:

– По миру пускаешь, хозяин. На моей шее два кредита под залог квартиры. Всего разом лишусь!

– Это твои проблемы.

– Без ножа режешь, а я тебе как собака предан!

– Чего-то не шибко схож на собаку. Ну-ка встать на четыре лапы и погавкай!

Иван Львович мигом встал на четвереньки, гавкнул глухим басом. Раз, другой, третий…

– Опа! Похоже. Побегай здесь, проверь углы комнаты.

Завхоз шустро забегал по комнате, собирая грязь на коленки и ладонях.

– Ты нюхай угол, нюхай. Нет запаха чужих кобелей… нет?! Теперь пометь углы-то… Как кобели метят? Ножку приподнял и говори: пись-пись.

– Пись-пись, этой мой кабинет, пись-пись, никого не пущу… гав-гав! никого не пущу… гав-гав-гав!

Хозяин и Неля ухохатывались. Правда, Неля поеживалась от страха: чего ещё взбредёт на ум шефу? Вдруг вздумает поиграть в пастуха и козочку, из завхоза сделает пастушью собаку. Она сначала будет вредной и проказливая козой, то и дело пропадающей с глаз пастушка. Верный пес с лаем будет бегать за ней, возвращать к пастушку. Потом пастушок возьмёт хворостинку и начнет, похлестывая, поучать гулёну козу, а то и сымет штаны да оттрахает прилюдно…

На её счастье этим концертом шеф удовольствовался. Затем послал Ивана Львовича мыть руки, отряхнуться и привести уборщицу, чтобы навела порядок.

Пришла Лариса; завхоз её выхватил, когда она уже собралась уйти на обед в кафешку. На ней модные джинсы, тоненький джемпер – всё это плотно обтягивало ладную тонкую фигуру. На лице сияла улыбка избалованной красавицы, знающей свою настоящую цену.

– Ты что тут всё ещё уборщицей работаешь? – сказал Патрон.