Стальная штучка - Николай Катаев
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Мама! Я устала. Хочу пить.
– Давай! Еще немного осталось.
И она тащила ее вдоль железнодорожного полотна туда, где были люди. Платформа хоть и медленно, но приближалась. Последние метры она просто тащила ее, поддерживая под мышки. Обе были потными.
Подошла к крайней палатке перед входом на станцию и выдохнула:
– Пожалуйста, дайте воды для ребенка!
Женщина внутри удивленно взглянула на нее и молча подала стакан с водой. Аня, не отрываясь, выпила до дна. Она вернула стакан, и женщина без слов его наполнила и вновь подала ей. Вероника выпила и поблагодарила. Теперь предстояло решить, что делать дальше.
– Где-нибудь здесь есть милиция? – спросила она женщину, забыв, что теперь милиция стала полицией…
Та оглядела ее критически.
– Полиция-то есть, но лучше тебе, милая, с ней не связываться.
Вероника представила себе, как она выглядела со стороны. Еще раз поблагодарила, и они побрели в тень. Пока она размышляла, послышался шум приближающейся электрички. Решив, что чем ближе к Москве, тем будет для нее лучше, она повела Аню на платформу.
Вероника никогда не пользовалась электричкой и ничего не знала про билеты. Толпа внесла ее в вагон, и билет никто не спросил. Она шла вдоль вагона, глядя налево и направо, но все места были заняты. Встретившись с ней взглядом, какой-то молодой человек встал и уступил ей место.
– Мне скоро выходить, – сказал он.
Она так устала, что даже забыла его поблагодарить. Села и посадила на колени дочку, которая положила ей голову на плечо и закрыла глаза.
Поезд набирал скорость.
В вагоне она в полной мере почувствовала подступившую боль – лицо ныло… И еще пылали руки и ноги. Они с Аней явно обгорели на солнце. Стараясь не замечать боли, она обдумывала ситуацию.
Поразительно, что тот парень на дороге не производил впечатления грабителя. Простой работяга. И они явно ее не выслеживали. Просто увидели на безлюдной дороге женщину и ограбили ее. И потом поехали дальше по своим делам.
И вот теперь ей предстояло решить, что делать дальше. Без документов, без всего. Первое – это доехать до Москвы, второе – найти пристанище для себя и для дочки.
– Мама! У меня голова болит.
Как могла, успокаивала, понимая, что девочка перегрелась. Плюс красные от солнца руки и ноги.
Поезд остановился, вошли новые пассажиры, затем вновь набрал скорость. Она спросила у соседа, сколько ехать до Москвы. Оказалось, что еще минут сорок. А Аня продолжала хныкать. Ей было плохо.
В какой-то момент мимо нее второпях прошел поток людей из одного конца вагона в другой. К ним присоединились некоторые из сидящих пассажиров. Она удивилась, но не придала этому значения. И лишь когда люди вокруг нее стали шевелиться и искать что-то по карманам, поняла, что идет проверка билетов. Она так вымоталась, что ей было просто все равно. Когда уставшая от жизни женщина сказала: «Ваш билет», она лишь молча отрицательно помотала головой. А когда потребовали заплатить штраф, пробормотала, что денег нет. Пришлось встать и проследовать в середину вагона в компании еще пары таких же, как и она. Аня еле стояла на ногах, постоянно хныкая.
На очередной остановке их вывели из вагона, и они оказались в тесной комнатке в отделении полиции. Было душно и воняло мочой. Вероника сразу же направилась к дежурному, но лейтенант ее осадил:
– Сядьте! Вас вызовут.
Она начала говорить о состоянии ребенка, что разозлило полицейского.
– Сядь! А то запру в обезьянник.
По его лицу было видно, что он это сделает. Она присела рядом с какой-то неопрятной старухой и азиатом, который сидел с закрытыми глазами. Время шло, а с ней никто не собирался заниматься. Аня дремала, прислонившись к Веронике. Девочка с утра ничего не ела. И она решила предпринять еще одну попытку.
– Я – американская гражданка. Позвоните в американское консульство! – встряла она в разговор офицера с кем-то из задержанных.
– Я тебя в последний раз предупреждаю, американская гражданка, что если не заткнешься, то отсидишь у меня по полной программе, – был ответ.
Она вернулась на свое место в полном отчаянии.
– Дай ему денег! – сказала старуха. – Без денег не отпустит.
Вероника объяснила, что деньги украли. Старуха зацокала языком и потеряла к ней интерес. Зато включился азиат с узкими, как щелочки, глазами:
– Ты не отсюда?
Получив утвердительный ответ, посоветовал:
– Землякам звони! Пусть земляки деньги привезут.
Она представила себе, каким землякам и куда она должна звонить.
– А то держать долго будет, – продолжал азиат. – Документ есть?
Узнав, что нет, просветил:
– Без документ только три часа держать может. Поэтому не оформляет. Денег хочет. Без денег не отпустит. Проси земляков. Я позвонил и везут. Теперь ждать надо.
Он опять стал поудобнее устраиваться, прежде чем задремать.
– Но здесь нет телефона. Как мне позвонить?
– И что? Совсем нет трубка?
И он оглядел ее, одетую в майку и шорты. В это время опять заныла Аня:
– Мама! Когда? У меня все болит, – и заплакала.
– И ребенок твой? Эх! Совсем у них совесть нет! Почему держат?
Покачал головой. Потом поднял голову повыше, чтобы рассмотреть, где находится лейтенант. Порылся где-то глубоко в широких штанах и достал большую старомодную трубку.
– На! Быстро! Наклонись! Я смотреть буду. Если увидит, отнимет.
Вероника сложилась вдвое так, чтобы ее закрывала старуха, и стала лихорадочно вспоминать единственный московский номер, который она набирала на компьютере в Америке. Номер Юльки. У нее была хорошая память на цифры, и первые ей дались без труда. Загвоздка была с последними двумя. Не могла вспомнить: 21, или 31, или 41. В том, что это не были 11 и не 51, она была уверена. Решила начать с 21. Никто не ответил, и она лихорадочно наговорила текст. Оторвалась только, чтобы спросить старуху:
– Какая это станция?
– Люберцы, – получила ответ.
Добавила название и отключилась. Следующий – 31. Ответил мужчина. Отключилась. Последний был 41. Опять без ответа. Наговорила тот же текст, где она находится, с просьбой помочь. Распрямилась и с благодарностью отдала телефон азиату. Тот стал его засовывать обратно, но трубка завибрировала. Он удивленно посмотрел на нее и сказал:
– Ай, какой хороший земляк. Так быстро звонит.
И протянул ее Веронике. Она опять сложилась пополам и ответила. Это была Юлька.
– Господи! Где ты? Тебя пол-Москвы ищет. Сейчас за тобой выезжают. Я вся издергалась. Прости меня!
И она заплакала. Это было так неожиданно, что Вероника не знала, что сказать.
Беспокойно зашевелился азиат. Нужно было заканчивать.
– Не могу больше разговаривать. Побыстрее! Ане плохо.
И отключилась. Распрямилась и незаметно передала трубку азиату и опять обняла Аню.
– Скоро. Скоро за нами приедут.
Почему-то она поверила, что за ними тут же выехали. Но не понятны две вещи. Получалось, что Юлька знала, что Вероника прилетела в Россию, и, более того, что сегодня ее кто-то разыскивает. А искать ее могла только организация, к которой принадлежал Антон Ильич. Их люди и выехали к ней. Больше просто некому. И при чем здесь Юлька?
А почему за ними едут, ее уже совершенно не волновало. Лишь бы их поскорее вытащили из этого вонючего кошмара.
На улице послышался вой приближающейся сирены и смолк где-то рядом. Вероника поняла, что приехали. Через минуту дверь широко распахнулась и вошли двое в костюмах. Лейтенант недовольно поднялся и вышел навстречу. Старший, показав лейтенанту раскрытое удостоверение, оглядел сидящих. Безошибочно определив их, подошел и спросил:
– Что с девочкой?
– Она больна.
Тот кивнул сопровождающему.
– Возьми ее!
Сотрудник помоложе взял Аню на руки, и они направились к двери. Проходя мимо лейтенанта, старший бросил:
– Ты до чего ребенка довел, урод!
В комнате установилось гробовое молчание. На секунду даже возникла пауза между двумя попсовыми песенками, передававшимися по радио. Лицо урода пошло пятнами, но он стоял молча. Удостоверение старшего подействовало.
– У тебя на столе уже два часа ориентировка лежит. Читать разучился? – добавил старший и пошел к выходу.
На улице уже вечерело. В машине старший спросил с переднего сиденья:
– В больницу надо ехать?
– Нет. Она просто перегрелась и обгорела. Нужна мазь от солнечных ожогов.
Машина рванула с места и вскоре остановилась возле аптеки.
– Но у меня нет денег, – заявила Вероника.
– Зато у нас есть деньги.
И старший стал выходить из машины.
– Еще нужна вода, – прокричала ему вслед Вероника.
Он быстро вернулся, и машина помчалась дальше, расчищая себе путь сиреной. Вероника в это время густо смазывала руки и ноги Ани, а потом свои. Отпустило нервное напряжение, и вовсю разболелась щека. Она пожалела, что не заказала обезболивающее, если уж у организации, к которой принадлежал старший, как он сказал, были деньги.
