Игра в любовь - Кэти Максвелл

Как ни старалась, она не могла представить его в Лондоне. Такой человек, как он, никогда не станет делать себе завивку гофре или носить накрахмаленный воротничок. Он играл по незнакомым ей правилам. Слишком прямолинейный, дерзкий и крайне эксцентричный: вот слова, которыми она могла его описать.

И этот бред о женитьбе по любви — какая чушь! Неужто он действительно считал ее такой наивной?

— Вы что-то сказали? — спросил он ее своим низким голосом.

— Что?

Он сердито на нее взглянул.

— Вы что-то сказали. Вы ко мне обращались?

— Нет-нет, — поспешно запротестовала Энн. Ей стало стыдно оттого, что он услышал, как она говорит сама с собой. Она вся сникла.

Судя по его виду, он хотел что-то сказать, но затем передумал.

Путь они продолжали молча. От мерного стука копыт ее начато клонить в сон. Теперь она понимала, почему он настаивал на том, чтобы она села впереди, — и она все больше привыкала находиться так близко к нему. Более того, ей было приятно ощущать тепло его тела.

Здесь, на севере, дни были длиннее, но час уже был поздний, и, наконец, серебряный серп луны взошел на небе. Они догнали Дикона и Хью на дороге, тянущейся вдоль побережья, той самой, по которой Энн ехала с Тоддом, когда лошади учуяли дикую кошку. Сейчас все казалось таким умиротворенным.

Энн не давала себе уснуть, взвешивая в уме возможные варианты.

Возможно, уйти от него — не самое плохое решение. Смерть Тодда заставила ее задуматься о том, не был ли их брак обречен с самого начала. Она прикинула, что Айден мог иметь в виду под «приличной компенсацией». Ей нужно было не так уж много — купить свой собственный дом.

В детстве, когда она никак не могла угомониться и уснуть, мама убаюкивала ее игрой, в которой они строили свой собственный замок. У ее матери было богатое воображение. Они с Энн наполняли его такими необходимыми вещами, как каменные стены, разноцветный подвесной орнамент, крепостной ров и спальни для отца, для матери и для нее самой. И, конечно же, изобилие еды на столах, чтобы на всех хватало.

Так они вдвоем и лежали, плотно прижавшись друг к другу, на узкой кушетке Энн, мечтали и загадывали желания, пока у девочки не начинали слипаться глаза и она, наконец, не засыпала. Такие ночи стали самыми счастливыми воспоминаниями ее детства.

Позже, после того как погибли ее родители, она продолжала играть в эту игру в надежде спастись от одиночества.

Но это было уже не то. Она могла построить замок в уме, и это помогало ей заснуть, но игра не могла вернуть ей отца с матерью. И комнаты, которые она для них создавала в своем воображении, пустовали. Как же она хотела еще хоть раз ощутить присутствие родителей, почувствовать, что они рядом!

Энн глядела на луну и к своим мечтам прибавила новую — чтобы ее муж оказался другим. Если не добрым, чутким ученым, то кем-то еще более замечательным и романтичным. Чтобы он был похож скорее на мавританского принца, чем на полудикого пикта, хоть и высокого. Мавра она представляла себе в халате, ниспадающем складками, владельцем огромного дворца и кучи золота, чтобы она могла позволить себе все, что пожелает. Тогда бы все стали ею восхищаться, в том числе и замужние кузины, потому что люди ценят в первую очередь деньги, а не чувства. Да, уж они бы тогда точно стали ее уважать…

— Просыпайтесь, — сказал ее мавританский принц грубоватым низким голосом. — Мы уже почти в Кельвине.

Энн растерянно заморгала, но быстро пришла в чувство. Пока они ехали, она уснула. Голова ее покоилась у него на груди, щека была прижата к его рубахе из грубой домотканой материи. Она даже слышала, как бьется его сердце.

Энн села прямо. То, что она перепутала мужа с каким-то вымышленным мавром, привело ее в замешательство. Он счел бы ее глупой, если бы мог читать мысли… и воспользовался бы ее глупостью как лишним поводом отослать ее назад.

— А что такое Кельвин? — спросила она.

— Дом.

Дом. Он вложил в это короткое слово столько теплоты, что она даже задрожала в предвкушении. Он произнес его точно так же, как произнесла бы она, если б у нее было место, которое она могла назвать домом.

— Вы хоть иногда скучаете по Лондону? — вдруг спросила она.

— Нет.

Энн кивнула. Она бы тоже не сильно огорчилась, если бы ей никогда больше не довелось увидеть этот покрытый копотью и сажей город.

Вся в предвкушении скорого знакомства с Кельвином, она подалась вперед. Его сильные руки не давали ей упасть. Они поднялись на гребень холма, и от открывающегося впереди вида у нее перехватило дыхание. На волнах, закручивающихся в белые барашки, искрился лунный свет, будто прочерчивая путь к звездам. Берег, напротив, казался черным, и там, у самой кромки воды, вырисовывались контуры замка.

— Не может быть, — прошептала она. Это был идеальный замок — с башенками, шпилями, горящими факелами. Она схватила его за руку. — Постойте. Умоляю!

Он натянут поводья. То же сделали Хью и Дикон.

— Что случилось? — потребовал он объяснений.

— Тот замок… Это и есть Кельвин?

— Ага.

— Ваш дом?

— Конечно. — В его голосе проявилось нетерпение.

— Он похож на сказочный дворец, — сказала она с благоговением.

Мужчины рассмеялись.

— Но сказок там не водится, — заметил Хью.

Энн помотала головой. Они просто не понимали, какой она вкладывала смысл в свои слова, но это было и неважно. Ее мать влюбилась бы в Кельвин. Это и был тот самый сказочный замок, который они так часто строили и обустраивали в своих мечтах.

Теперь он ни за что не отошлет ее обратно.

Она не позволит ему этого сделать.

— Поскорей бы увидеть его вблизи! — взволнованно воскликнула она. — Поедемте же скорее.

Даже если его и смутила некоторая противоречивость ее поступков, вслух он этого не сказал. Просто сделал так, как она велела.

Кельвинский замок. Ей даже нравилось само его название — Кельвинский замок Кейтнесса. Как изысканно!

Возбужденная, с широко распахнутыми глазами, она наблюдала, как они приближаются к замку. Она хотела навсегда запомнить этот момент — каждый вид, каждый запах, каждый звук. А когда они подъехали к воротам замка, даже ночной воздух стал другим — более бархатистым.

Как только копыта лошадей гулко застучали по деревянному мосту надо рвом, Энн чуть не рассмеялась от счастья. Она едва не свернула себе шею, пытаясь в темноте в мельчайших деталях разглядеть каменную арку.

Внутренний двор замка освещали горящие факелы. Несмотря на поздний час, в нем кипела жизнь. Кругом сновали люди — мужчины, женщины, дети. И собаки. Энн никогда прежде не видела столько всевозможных пород собак в одном месте.