Размышляя о минувшем - Степан Калинин

Тем временем революционный накал в стране день ото дня нарастал. Ширилось движение за передачу всей полноты власти Советам, увеличивалось недоверие народных масс к Временному правительству. В Псков, где располагался штаб одного из решающих фронтов первой мировой войны, сведения о происходивших событиях, в том числе революционных выступлениях рабочих, крестьян и особенно солдат, доходили быстро. Кроме того, в Петроград довольно часто выезжали представители Псковского комитета большевиков. Мы с Липатовым регулярно получали от комитета задания — использовать все возможности для ознакомления юнкеров с содержанием некоторых выступлений В. И. Ленина, для разоблачения предательской роли меньшевиков и эсеров, выступавших за сохранение блока с буржуазией и активно поддерживавших Временное правительство, в частности его политику ведения войны до победного конца.

В условиях школы прапорщиков, на первый взгляд далекой от политики, но вместе с тем имевшей в своем составе людей различных политических взглядов, вести открыто большевистскую агитацию было довольно трудно. Приходилось чаще всего ограничиваться лишь индивидуальными беседами с отдельными юнкерами. Но время от времени в перерывах между занятиями возникали летучие митинги. Помнится, особенно бурным был митинг в связи с состоявшимся в Петрограде Первым Всероссийским съездом Советов.

Утром в Псков поступили газеты с отчетами о съезде. Их внимательно читали и офицеры, и юнкера. Реагировали по–разному: одни утверждали, что решения съезда о поддержке и одобрении политики Временного правительства закономерны и справедливы; другие всячески поносили В. И. Ленина и большевиков за их готовность взять власть в свои руки, за призывы к социалистической революции; третьи, особенно бывшие фронтовики, на собственной шкуре испытавшие все тяготы военного времени, хотя и с оговорками, признавали, что большевики правы, требуя быстрейшего выхода из войны. Чтобы как–то обеспечить единое мнение по всем этим вопросам, преподаватели–экономисты вынуждены были в своих очередных лекциях «разъяснить», как надо понимать решения съезда Советов. Но «разъяснение» лишь подлило масла в огонь. Уже в классах начались яростные споры. Во время перерыва они продолжались и в коридорах. Один за другим юнкера поднимались на вынесенный кем–то в широкий коридор стол и произносили «речи», главным образом в защиту внешней и внутренней политики Временного правительства.

— Надо бы и нам выступить, — сказал я Липатову. — Давай, Павлуша, расскажи юнкерам, что нам говорили в комитете о речах Владимира Ильича Ленина на съезде.

Он быстро протолкался и вскочил на стол. С разных концов коридора послышались крики:

— Долой большевика! Не давать ему слова! Стаскивай его с трибуны!

— Стойте! Стащить со стола — для этого ума не требуется, — громко начал Липатов. — Тут вот выступавший передо мной юнкер говорил, что у нас теперь свобода. И мне хочется воспользоваться этой свободой, чтобы тоже сказать свое мнение о съезде Советов. Выступавшие до меня на все лады расхваливали Либера и Церетели[2], которые в своих докладах на съезде ратовали за укрепление Временного правительства, а значит, за укрепление власти буржуазии, за продолжение войны. Но почти никто не сказал, чего требовали на съезде большевики, Ленин. А это, по–моему, неправильно. Если вы сами говорите, что у нас свобода, то и мне, как большевику, позволительно сказать свое слово. Может, я не такой хороший оратор, как другие. В гимназии не учился, работал до войны на заводе. Но это, я думаю, не важно. Сейчас я юнкер, как и вы.

Шум постепенно затих. Дальше Липатова не перебивали. Он уже ровным голосом, правда несколько сбивчиво, рассказал о выступлениях Владимира Ильича на съезде Советов, о том, что «революционная демократия», которую защищают меньшевики и эсеры, вовсе не революционная, а буржуазная, что единственный путь выхода из войны, которая ненавистна народу, — это путь осуществления социалистической революции, передачи всей полноты власти Советам рабочих, солдатских и крестьянских депутатов.

Когда Липатов закончил говорить и спрыгнул со стола, снова начался невообразимый шум. Многие юнкера аплодировали ему, а другие продолжали кричать: «Долой большевиков!»

Появившиеся в коридоре офицеры потребовали немедленно прекратить споры и всем идти в классы, на занятия.

Не менее, если не более бурным был и другой митинг, состоявшийся через несколько дней после массовой июньской демонстрации петроградских рабочих и солдат, проходившей под лозунгами: «Долой войну, да здравствует мир!», «Вся власть Советам!»

Как ни старались офицеры, преподаватели, эсеры и меньшевики повести за собой весь состав школы, она все больше расслаивалась на два противоположных лагеря. Среди юнкеров день ото дня сокращалось число активных сторонников Временного правительства. В дальнейшем такому расслоению еще больше способствовали сообщения о расстреле войсками Временного правительства мирной демонстрации питерских рабочих и солдат столичного гарнизона 4 июля 1917 года, о разоружении полков, принимавших участие в демонстрации, о провале наступления русских войск на Юго — Западном фронте, о жестоких репрессиях контрреволюционных властей против рабочих и активистов большевистской партии.

После июльских событий в Петрограде у нас в Пскове тоже подняли голову черносотенцы. По приказу Керенского был сформирован так называемый «батальон смерти» — женский добровольческий батальон. Выряженные в военную форму девицы маршировали по улицам, истошно выкрикивая: «Пора оздоровить Россию!» Вышли на улицы отряды погромщиков, состоявшие из местных купцов, приказчиков и всякого иного отребья. Стало ясно: готовится разгром большевистской организации города.

Но большевики Пскова не дремали. Они готовились к боям. Во дворе городского комитета постоянно дежурили вооруженные отряды рабочей гвардии, готовые в любую минуту выступить на борьбу с врагами революции.

Меня и Липатова вызвали в комитет, к Гею, только что прибывшему из Петрограда.

— Ну, как там у вас дела в школе? — спокойно спросил он. — Выступят против нас юнкера или будут держать нейтралитет?

— Скорее всего, выступят, — ответил я. — Многие пойдут из–за боязни быть наказанными, отчисленными из школы, а есть немало и убежденных противников большевиков. Правда, за последнее время выросло и число противников Временного правительства.

— Так, — раздумывая, продолжал председатель комитета, — значит, вряд ли вам удастся воспрепятствовать выступлению юнкеров?

— Сделаем все возможное, — ответили мы. — Но есть опасность, что нас вот–вот выпроводят из школы.

— Вам надо продержаться в школе хотя бы неделю. За это время вас выберут в Псковский Совет рабочих и солдатских депутатов от профсоюза рабочих «Иглы». Согласие на ваше избрание уже имеется. После того как получите мандаты депутатов, вас уже не смогут исключить из школы. На этот счет есть специальный закон, принятый Временным правительством. Надо держаться, товарищи, ни в коем случае не поддаваться на провокации.

После небольшой паузы Константин Вениаминович добавил:

— Имеется еще одно важное указание ЦК. По предложению Владимира Ильича Ленина лозунг «Вся власть Советам!» временно снимается. Это не означает, что большевики отказываются от создания Советской республики. Нет. Речь идет лишь о том, что Советы при данном составе, при засилье в них эсеров и меньшевиков, открыто перешедших на сторону контрреволюционной буржуазии, в настоящее время не могут быть органами народной власти.

— А тогда какой же смысл избирать нас в Псковский Совет? — с недоумением спросили мы.

— Смысл в том, чтобы вы могли остаться в школе. Поймите, что это важно не только для вас, но и для партийного комитета, для общего дела.

Через несколько дней мы получили депутатские мандаты, зарегистрировались в Совете. Теперь окончание нами школы было обеспечено при любых условиях, даже если бы мы перестали посещать занятия. Оказывается, было такое решение Временного правительства, которым запрещалось юнкеров, избранных в Советы, исключать из военных учебных заведений, к каким бы партиям эти люди ни принадлежали. Пока действовало это решение, мы имели возможность продолжать учебу, находиться среди юнкеров, принимать необходимые меры для удержания их от контрреволюционного выступления против большевиков, в неимоверно трудной обстановке вести большевистскую агитацию.

Школа тогда так и не получила приказа на выступление против большевистской организации города. Вероятно, местное командование не очень надеялось на готовность юнкеров стрелять в рабочих. Было вполне очевидно также, что общее положение в стране не могло не сказаться на настроениях и будущих офицеров. Уже в сентябре, особенно после подавления контрреволюционного корниловского мятежа, можно было с полной уверенностью сказать, что преобладающее большинство юнкеров не выступит против большевиков. Многие из них, в первую очередь бывшие фронтовики, все более открыто поддерживали большевистские лозунги.