Ожерелье королевы - Тереза Эджертон

Блэз громко заскрипел зубами. Тюремная атмосфера — каменные стены, железные решетки со всех сторон, зверские лица заключенных — уже начала его угнетать. Он не мог понять, как Вилрован может так легко ко всему этому относиться.

Он неожиданно вспомнил о том, что насторожило его во время дуэли.

— Была одна странность: среди зевак, наблюдавших за дуэлью, я видел гоблинов. Пару олухов, как минимум трех толстопятов и молодого дылду с кривой шеей.

Вилл мгновенно заинтересовался.

— Думаешь, это был горбач? Я в жизни не видел ни горбача, ни гранта, говорят, они терпеть не могут появляться на публике.

— Не знаю, если не обращать внимания на его кривую шею, он выглядел совсем как человек, но я горбачей тоже никогда не видел. Однако меня вот что заставило призадуматься — гоблины стараются держаться подальше от всяких беспорядков. И вообще стремятся не привлекать внимания властей. И тем не менее они собрались там и глазели на дуэль, хотя прекрасно знали, что дуэли запрещены. У тебя есть враги в гоблинском квартале?

— Я знаю парочку гоблинов по именам, и они меня знают, но на этом наши отношения и заканчиваются. А даже если бы какой-то гоблин и захотел мне отомстить — откуда бы он взял столько золота, чтобы подкупить Маккея? Если меня действительно хотят убить, то, думаю, дело не в чьей-то личной мести. Я подозреваю, что здесь замешана политика.

— Политика? — Блэз его почти не слушал. За спиной Вилрована бугай наклонился, чтобы поставить хлюпика на ноги, вероятно, с целью продолжить экзекуцию. Но на солнце блеснул металл — и оба тяжело свалились на землю. Тюремщик оставался неподвижен, все его это совершенно не интересовало.

Блэз с трудом сосредоточился на последней фразе Вилла.

— Ты имеешь в виду, что кто-то завидует твоему влиянию на королеву и хочет занять твое место?

— Да, именно. Или кто-то считает, что в мире все еще осталось слишком много Рованов, особенно — Рованов, способных оказать влияние на Дайони.

Блэз тихо застонал.

— Рованы. Я уже начал было забывать об этих твоих пресловутых родственниках. И о чем только думали твои родители, когда называли тебя в их честь? Но ты мне вот что скажи: а стоит ли вообще пытаться сосчитать людей, которые могут жаждать твой крови?

Вилрован на мгновение помрачнел, и Блэз неожиданно осознал, что раздражающая его равнодушная безмятежность была только маской.

— Не знаю даже, — задумчиво улыбнулся Вилл. — Но в любом случае список получился бы дьявольски длинным.

Комнатка выглядела удручающе, она была так мала и темна, что вполне сошла бы за камеру — маленькое квадратное окошко под потолком, забранное железной решеткой, каменные плиты пола, потрескавшаяся мебель из орешника. Но это была не камера, это была комната, где заключенные, чьи бумаги уже получили одобрение, ожидали выхода на свободу.

В настоящее время в ней находился только один человек. Всю длинную холодную ночь напролет он широкими шагами ходил из угла в угол, а на столе нетронутыми стояли устрицы и кружка эля. И хотя все еще не было известно, когда же Вилла наконец отпустят, благодаря золоту Трефаллона он получил эту привилегию — его перевели из общих камер и тюремного двора в это относительно безопасное место и принесли еду, которую он, впрочем, даже не попробовал.

Когда предрассветные сумерки начали рассеиваться, в воздухе за окном послышалось хлопанье крыльев. Вилрован поднял голову и увидел, как большая черная птица опустилась на окно, протиснувшись между прутьями.

— Кракрвил, — Вилл протянул руку, и ворон перелетел с подоконника к нему на запястье. — Какие новости ты принес из Волари?

Серебряное кольцо на руке Вилрована ожило, и убогая комната осветилась зловещим голубоватым светом. Вилл каким-то внутренним зрением видел маленький очаг такого же голубоватого света в голове ворона.

Ворон сложил крылья.

— Ссора в покоях королевы. Во дворце многолюдно. Люди приходят и уходят. Перешептываются, интригуют. Но ничего необычного.

Кольцо было древнее, тут Блэз был прав, но совсем не такое безобидное, как тому казалось. Оно позволяло Вилровану говорить с этими большими черными птицами, а они летали повсюду, и никто не обращал на них особого внимания. Как оно впервые попало в руки его родственников, таинственной семьи Рован, Вилл не знал, но ему оно досталось от бабушки, леди Кроган, в тот день, когда его назначили капитаном Гвардии Ее Величества.

— Оно может тебе пригодиться, — сказала бабушка, в девичестве Одилия Рован, отдавая ему кольцо, и оно действительно пригодилось. Вороны Хоксбриджа стали для него настоящими шпионами. Очень удобно, и при этом ни вызывает ни малейших подозрений.

— А Маккей? Он вернулся во дворец? — спросил Вилл. Птица осторожно переступила с ноги на ногу.

— Нет. Его нигде не видели.

Вилл заскрипел зубами.

— Тогда вам придется обыскать весь город. Сообщи мне немедленно, если один из твоих бравых помощников его обнаружит.

— Если ты будешь не один, что мне принести в качестве знака?

Вилрован задумался. Обычно если у воронов была для него информация, они приносили в клюве травинку, но на этот раз дело было серьезное и знак нужен был такой, чтобы не ошибиться. Он достал из кардана маленькую медную монетку.

— Возьми это с собой.

Ворон наклонил голову, блеснув гладким оперением, и взял монету в клюв.

— А пока приставь наблюдателей к Пайекрофту и Барнаби. И к Финну. Мы не особенно дружны, хоть во время дуэли он и был на моей стороне. — Вилл во всех деталях представил себе каждого из названных людей и передал образы ворону, чтобы не возникло недоразумений.

— Пайекрофт. Барнаби. Финн. — Кракрвил вернул образы, подтвердив, что все понял. — Трефаллон?

Вилл колебался. Не то чтобы он хоть на минуту усомнился в Блэзе, но, может быть, стоило послать воронов следить за ним, чтобы защитить в случае чего?

Он не успел принять никакого решения; в коридоре за дверью послышались шаги, скрипнул железный ключ в замочной скважине, и его связь с птицей прервалась. Ворон вспорхнул с руки Вилла и вылетел в окно.

Давным-давно, в то злое старое время, когда люди были слабыми и робкими, а миром правили жестокие гоблины, небольшая деревушка превратилась вдруг в великолепный город из кирпича и мрамора, сланца и булыжника.

Люди были там, конечно, такие же, как и в других городах, — нищие и забитые, грязные и невежественные, ибоименно такими они были нужны чародеям — годными только на самую тяжелую и тупую работу, например для обслуживания насосов и подземных механизмов: Тарнбург был расположен в вулканической местности далеко на севере, и насосы доставляли наверх раскаленный воздух и воду из горячих подземных источников по сложной системе труб и согревали метрополию во время долгих арктических зим.