Любовный контракт - Александра Джонс

Она нашла записку от Аманды, нацарапанную на обороте старого меню из китайского ресторана: «Великолепный парень в еще более великолепной машине заходил, когда тебя не было, и оставил тебе великолепные орхидеи. Сказал, что всю неделю пытался тебе дозвониться. До чего ты дошла, скверная девчонка?»

Так почему же ты не вошел со мной в контакт прошлым вечером, Стю, почему не поговорил лично? — подумала Оливия с хитрой улыбкой. Она развернула цветы, упакованные в целлофан, и оттуда выпала его третья карточка.

«Сожалею о прошлом вечере, но дела помешали. Как насчет обеда сегодня, чтобы я смог объяснить?»

— Объяснить что, Стю? — пробормотала она, широко улыбаясь. — Ты уже сказал все, разве не так?

За отсутствием вазы — а в ней и не было потребности: ей давным-давно никто не дарил цветы — она поместила орхидеи в банку из-под варенья и поставила на подоконник.

В половине девятого следующего утра Оливия сидела за своим рабочим столом на Патерностер-роу. Бэрди не появлялась до без десяти девять. Она вошла в кабинет Оливии, не сняв пальто, неся длинный, узкий, тщательно упакованный и маркированный букет цветов.

— Оливия, шофер Стюарта Маккензи только что оставил их у Данкфорда на входе — это для тебя.

— Возьми их, Бэрди. От орхидей у меня астма.

— Ты так говоришь, будто заранее знаешь, что я принесла.

— Да. Со вчерашнего дня.

— От кого?

— От цветочницы на Шафтсбюри-авеню.

— Вечер в субботу получился удачным?

— Ужасным. Надо было мне быть благоразумной, как ты, и не ходить.

— Хочешь кофе?

— С удовольствием.

Бэрди забрала орхидеи и принесла кофе. В девять тридцать появился ее отец на «даймлере» с водителем, и утро пошло своим ходом. Сначала в мрачной комнате с дубовыми панелями состоялось собрание членов Совета «Лэмпхауза». Занавески, витые орнаменты и портреты предков — Котсволдов были такими же, как в кабинете сэра Гарольда. Тут он и взорвал свою бомбу — сообщил о продаже издательства Маккензи, которая, впрочем, не была абсолютно неожиданной. Затем предоставил слово дочери.

Оливия встала и сказала старшему персоналу «Лэмпхауза»:

— Отец только что рассказал все о продаже «Лэмпхауза» Маккензи и о своей отставке. Мне было предложено место в Совете директоров фирмы «Маккензи». Я решила принять это предложение. В данный момент не могу ничего обещать, но хочу, чтобы все твердо знали одно: я буду бороться за полное возрождение «Лэмпхауза». Мы сохраним свое название, сохраним своеобразие, сохраним собственный персонал, мы сохраним свой девиз «Правда. Верность. Честь» и не примем никаких кадровых перестановок, кроме сделанных добровольно. Вот и все, что я могу сказать в ожидании встречи с директором Маккензи. Можете рассчитывать на меня в течение этого переходного периода, так же как я буду рассчитывать на вас. Мне нужны ваши доверие и поддержка в трудный час. Я сделаю все возможное, чтобы «Лэмпхауз» выжил и достойно вошел в двадцать первый век, даю слово!

Она села.

Дейвина Легран слегка поаплодировала в явно оскорбительном духе.

— Перестань, Винни!

Дейвина сказала равнодушно, как говорила с той поры, когда покинула тонущий корабль:

— Сердечно сказано, Оливия. Но ты ведь знаешь, что я уже на другом берегу. Все, что я могу сказать, — это пожелать удачи тем, кто остался на этом.

— Спасибо, Винни, — с достоинством произнесла Оливия. — Я рассчитывала на твою поддержку в этом деле, но все равно желаю тебе удачи в новом высоком кресле под флагом фирмы «Маккензи, Нью-Йорк».

— На самом деле — Торонто.

— Без разницы. Уверена, что Маккензи оценят твой несомненный талант выбирать нужный момент!

Они улыбнулись, пантера и тигрица. Каждая ощущала скрытую силу за очаровательной улыбкой соперницы.

В час дня Оливия с отцом и Дейвиной Легран оказались в «Кавычках».

Не в пример субботнему разгулу, здесь было тихо и мирно. Джарвис подошел к ним своей бесшумной походкой.

— Сэр Гарольд, мистер Маккензи и его гости пока еще не прибыли. Не желаете ли предварительно выпить в баре, сэр? Или сказать метрдотелю, чтобы сейчас же проводил вас к вашему столу?

— Выпьем за моим обычным столом, Джарвис.

— Как прикажете, сэр Гарольд. Пожалуйте ваше пальто, сэр.

Оливия зашла в туалетную комнату. Глядя в зеркало, она увидела, что макияж немного расплылся — не удивительно после столь эмоциональной речи в новом качестве члена Совета директоров! Столь гигантский скачок от смиренного младшего редактора к вершине власти за один краткий уик-энд! Естественно, она дрожала, как лист, и теперь ее лицо было похоже на морду панды.

Она подмазала губы. Легран никогда не красилась — не нуждалась в этом, она была и так очень яркая. Ничего удивительного, что Стюард Маккензи предложил ей место в Совете директоров — и в своей постели, разумеется! Оливия критически осмотрела свое отражение. Белый кружевной воротничок под лампами дневного света выглядел слегка пожелтевшим, к тому же располагался немного не по центру. Она поправила его, расположив строго посередине между лацканами своего блестящего черного жакета, безукоризненно выглаженного через оберточную бумагу — этот способ она позаимствовала у Эрнста, отцовского шофера. Его мать всегда гладила шоферскую униформу через оберточную бумагу, и та выглядела безукоризненно.

Однако одежда не вполне соответствовала ее нынешнему положению. Пора подумать о новом имидже. Блестящие костюмы уже, наверное, не годятся. Она последний раз провела щеткой по волосам и смело отправилась на встречу с врагом.

На этот раз ей противостояла не Фэй Ратленд, которую она почти нокаутировала, а Стюарт Маккензи собственной персоной. Он со своей командой находился в фойе вблизи от двери туалетной комнаты.

Вот глупость-то! Почему бы им не стоять внизу, там, где мужской туалет? Невероятно смущенная, Оливия решила напомнить руководству «Кавычек», что некоторые женщины нуждаются в уединении.

— Простите…

Он обернулся и, улыбаясь, приветственно протянул руку.

— Оливия, не так ли? Оливия Котсволд! Привет, наконец-то мы встретились!

— Привет!.. — жалобно пискнула она.

Разумеется, он знал, кто это. Не он ли посылал к ней Джарвиса с таинственными посланиями на визитных карточках? А как насчет орхидей, которых хватило бы для опыления всем насекомым Лондона?

— Мы, по-моему, не были представлены, мистер… э?..

— Маккензи, Стюарт!

— Ах, ну конечно! Совершенно забыла — как глупо!

Он представил присутствующих: