Рассыпала снег ночь - Екатерина Флат

— Если бы все девушки ждали, когда парни первыми проявят инициативу, то человечество уже давно бы вымерло. Тебе чаю налить?

— Налей, — я кивнула. — Так чего там с Максимом?

— У меня уже все продумано, — судя по Иркиной самоуверенности, Толмачев был заранее обречен. — У меня на него уже досье.

— Чего? — не поняла я.

— Я все про него знаю. Ну, точнее, знаю все, что про него знает Никитос, — она засмеялась. — Хочешь, расскажу?

— Мне неинтересно, — я пожала плечами.

Но, видимо, моего ответа и не ждали.

— Так вот, Максу двадцать семь лет, не женат, не был и не собирается, — с вдохновением тараторила Ира. — Закончил архитектурный, потом в армии служил. Ой, это вообще хохма, — она хихикнула, — знаешь, кем служил-то? Поваром! А потом…

— Ир, — перебила я, — ты не видела, душ свободный?

— Свободный был вроде, — Ира кивнула. — Ты со своим студентом в семь встречаешься?

— Ага. И чего-то я, если честно, очкую.

На самом деле я боялась до ужаса.

— Чего очкуешь-то? Я тебя сразу предупреждаю, что он — стопроцентно — урод. Вот припрется к тебе на встречу сегодня пень с ушами, сразу мои слова вспомнишь!

— Да какая разница, как он выглядит! Главное, я знаю, какой он замечательный. А это намного важнее красоты. Я не этого боюсь, — я вздохнула, — я боюсь, что я ему не понравлюсь.

— Лер, ты совсем, что ли, баран? — Ира смотрела на меня с крайним сомнением.

— Надеюсь, что нет, — я хмыкнула. — Ладно, я в душ.

До выхода оставалось полчаса. Ирка собиралась вместе со мной. Причем ее путь лежал в ночной клуб, где, по утверждению Берсенева-старшего, по пятницам бывал Максим.

— Я сегодня ночевать не приду, — предупредила меня подруга, критически оценивая свое отражение в зеркале на степень убойности. — Как я выгляжу?

— Как голливудская кинозвезда, — заверила ее я.

— Правда? — Ира засияла. — А какая?

— Брюс Уиллис.

— Старая шутка, — буркнула она. — Старая и несмешная.

— Да хорошо ты выглядишь, не переживай. Как там, кстати, с погодой в окружающем мире?

— Холодно. И снег обещали. Лер, а если серьезно, ты прикинь, окажется твой Сергей жутким прыщавым заикой. Чего тогда делать будешь?

— Буду любить его таким, какой он есть. Для настоящей любви внешность не имеет значения.

— Ню-ню, — Ира покачала головой. — Как вы друг друга узнаете-то?

— Ну я примерно представляю, как он выглядит, он описывал. Светлые волосы, голубые глаза…

— А-ха, ну прямо Бред Питт, — моя подруга скептически хмыкнула. — В общем, Лерка, послушай доброго совета мудрого человека, постой где-нибудь в сторонке и посмотри, что за чудище лесное придет. Ну и линяй сразу по-быстрому без всякой там твоей благородной философии. А если вдруг он окажется вполне себе ничего, то не забывай, что должна вернуться домой до десяти, а то общагу закроют, — назидательный Иркин тон перешел в хихиканье, — Золушок ты мой.

Учитывая, что главную площадь умудрились разместить далеко от моей общаги, пилить мне предстояло практически через весь город. Автобус, в который я села, явно производили в Зимбабве, потому что на декабрьский мороз он был не рассчитан. По крайней мере, дубак в салоне стоял страшный. Ну или, может, просто я не слишком тепло оделась. Конечно, дубленка бы вполне вписалась в погоду, но осеннее пальто выглядело не в пример лучше, а произвести впечатление у меня стояло на первом месте. Ну а здоровье… Красота требует жертв. Особенно добивало, что в перчатках набирать сообщения было сложно, так что пришлось морозить пальцы.

«Волнуешься?» — пришел на телефон смайлик.

«Очень!» — призналась я и тут же отправила вслед: — «А ты?»

«Нет. Я счастлив. Я наконец-то увижу тебя, услышу твой голос, взгляну в твои глаза, возьму тебя за руку… Я вообще сейчас готов орать на весь автобус, что люблю тебя».

Я захихикала. Даже забыла о том, что замерзла.

«Не ори», — я улыбнулась. — «А то кондуктор тебя выгонит. Мне, кстати, еще шесть остановок осталось».

«А мне четыре».

Я не успела написать ему ответ, как пришло еще одно сообщение.

«Лер, тут на мосту авария, я в пробке. Так что могу немного опоздать. Ты только не уходи, хорошо?»

«Да ничего страшного, я буду тебя ждать».

По закону мирового свинства мой телефон надсадно запищал, предупреждая, что заряду батареи вот-вот капут. Я едва успела отправить еще одно сообщение.

«Сережа, у меня батарея села, не теряй».

И предатель-мобильник отключился. Елки зеленые, надо со стипендии, наконец, разориться на новый аккумулятор.

Ставший мгновенно бесполезным куском пластика телефон я убрала в сумку и уставилась в окно. Оранжево-голубой город на фоне черного неба смотрелся смазанной картиной какого-то урбанистического импрессиониста. Особенно через заиндевевшее окно. Интересно, живи тот же Ван Гог в наше время, стал бы он рисовать современный город? Я бы на его месте не стала. Да я и рисовать-то не умею.

Хотя в автобусе было и так, мягко говоря, не жарко, но на улице оказалось намного холоднее. Подавив желание замотать лицо шарфом а-ля мумия, я поспешила через сквер к фонтану. Так замерзла, что даже перестала бояться предстоящей встречи. Мне почему-то казалось, что когда я увижу Сергея, мороз перестанет на меня действовать и я мгновенно согреюсь.

Подходы к фонтану просматривались издалека. И хотя воображение еще по пути упорно рисовало мне высокий широкоплечий силуэт, но с действительностью это не совпало. Не было ни высоких, ни широкоплечих. На месте встречи не было вообще никого. Я немного расстроилась, но памятуя, что пробки — хоть и вселенское зло, но все же не вечное, облюбовала себе лавочку напротив фонтана и принялась терпеливо ждать.

Я замерзла настолько, что даже перспектива очутиться вдруг в аду казалась мне исключительно вожделенным шансом согреться. Тонкое пальто только что инеем не покрылось. Даже закралась мысль, что если постучать, допустим, по рукаву, то он не сомнется, словно из дерева сделан. Такими темпами мне действительно только деревянная одежка будет впору. Ящичек такой по росту.

Я не знала, сколько можно было стоять в пробке. Просто потому, что ездила куда-то редко. Да и сколько я уже времени изображаю тут ледяную фигуру, тоже не знала. Мобильник упорно не включался, прохожих в сквер не заносило. Даже маньяки и те, наверное, от мороза попрятались.

Пообещала себе героически выдержать еще примерно минут пятнадцать. Ну, точнее, столько, сколько, по-моему, длятся пятнадцать минут. Тот факт, что это может стоить мне отмороженных конечностей, не путал. Просто потому, что, скорее всего, я уже и так себе все отморозила. Даже философские размышления типа «великая любовь требует жертв» не помогали. Хотелось одного, чтобы произошло какое-нибудь чудо и я вдруг оказалась в своей комнате. Да и вообще, разве есть что-то важнее, чем теплое одеяло и горячий чай?