Стихотворения и поэмы - Адам Мицкевич

Ты встретишь Марылю, полюбишь, однако…"

Запел тут петух на несчастье.

Кивнула мне радостно, словно воскресла,

И, облачком утренним тая,

Она на глазах моих тихо исчезла

Над речкой, как мгла золотая.

Смотрю: воз исправен, стоит, где посуше,

Пропали все страхи ночные;

Прошу всех: три раза за грешную душу

Прочесть "Пресвятая Мария".

[1819]

Эта баллада является пересказом сельской песни. Хотя она содержит превратное суждение, расходящееся с учением церкви, мы не посмели ничего изменить, дабы полностью сохранить ее народный характер и познакомить читателя с суевериями нашего простонародья.

Баллада

Курят люльки, пьют, хохочут,

Дым столбом, корчма вверх дном,

Свищут в пляске и топочут –

Стены ходят ходуном.

Сам Твардовский в этом хоре

Восседает, как паша,

По колено пану море:

"Гей, душа! Гуляй, душа!"

Видит пан вояку-хвата,

Что бахвалиться привык,

Свистнул саблей – нет солдата,

Зайцем стал он в тот же миг.

Пан судье из трибунала

Сунул золото под нос,

Лишь раздался звон металла,

Нет судьи – пред вами пес.

Пан сапожника-пьянчужку

Щелкнул по носу – и вот

Изо лба бедняги в кружку

Водка гданьская течет.

Пан хлебнул, но что за чудо!

Кто там возится на дне?..

Черт?.. "Здорово, кум! Откуда?

С чем пожаловал ко мне?"

В кружке чертик из прожженных,

Истый немец с ноготок,

Изогнулся весь в поклонах,

Шляпу снял и на пол – скок.

И мгновенно на два локтя

На глазах у всех подрос.

Ну и облик! – птичьи когти

И крючком изогнут нос.

"А, Твардовский?! Встретить братца

Мне приятно, дорогой!

Что? Со мной не хочешь знаться?

Мефистофель пред тобой!

Договором нас связала

В полночь Лысая гора.

Дней с тех пор прошло немало,

Рассчитаться б нам пора!

Клялся ты на коже бычьей,

Что спустя два года сам

В Рим придешь свершить обычай,

То есть выдашь душу нам.

Ад служил тебе исправно,

Не жалел ни чар, ни сил,

Семь годков ты пожил славно,

Но о Риме позабыл.

Шел ты в сеть путем незримым,

Не страшился здешних мест,

Глянь, корчма зовется "Римом",

Так что, пане, под арест!"

Не предвидел пан такого.

Марш – к дверям..Но бес лукав:

"Стой! А как же честь и слово?"

Уцепился за рукав.

Как тут быть? Близка могила,

Знать, придется в пекло лезть…

Но внезапно осенило,

Пан подумал: выход есть!

"Верно, черт! Себе на горе

Я пошел на сделку, но…

Погляди-ка, в договоре

Есть условие одно:

Перед смертью три задачи

Дать могу. И кончим спор!

Все исполни, а иначе

Расторгаем договор.

Видишь вывеску у входа

С намалеванным конем?

Дело вот какого рода:

Я скакать хочу на нем.

Чтобы лошадь гарцевала,

Плеть сплети мне из песка.

Да построй мне для привала

Дом у ближне.го леска.

Из орехов сбей просторный,

Высотой с Карпаты, дом,

Вместо крыши мака зерна

Уложи на доме том.

Зерен требуется уйма,

Не сочтешь – в глазах черно;

Тьг ж забей гвоздей в три дюйма

По три в каждое зерно!"

Свистнул бес, и все готово:

Свита плетка из песка,

Конь оседлан, бьет подковой,

Дом построен у леска.

На коня вскочил Твардовский,

Конь под ним, храпя, взвился,

Взял в галоп скакун бесовский,

Пана по полю неся.

"Наша бита, пане дьявол,

Но еще не все, постой,

Ты, дружок, в тазу не плавал

Со свяченою водой".

Тварь нечистая не рада,

Весь в поту холодном бес,

Но приказ исполнить надо,

Крякнул он и в таз полез.

"Ну и баня! Вот так страсти!

Черт взвился, как из пращи,

Уж теперь ты в нашей власти,

Едем в пекло – не взыщи!"

"Нет! Еще одно осталось!

Тут спасует сатана!

Погоди, нечистый, малость,

Вон идет моя жена!

Груз твоих бесовских тягот

Я бы мог в аду принять,

Если б ты Твардовской на год

Взялся мужа заменять.

Обещай ей послушанье,

Угождать ей дай обет.

Если ж ты рассердишь пани,

Весь наш договор – на нет".

Только черт уже не слышит,

Все косится на порог,

От испуга еле дышит,

Задрожал и – наутек.

Пан за ним к дверям метнулся,

Хвать его, но прыткий бес

Изловчился, извернулся,

Юркнул в щелку и исчез:

[Первая половина 1820 г.]

Баллада

(И-з народной песни)

Беда стряслась нежданно

Убила пани пана,

В лесной зарыла чаще

Над речкою журчащей,

Сажала клубни лилий

И пела на могиле:

"Растите так высоко,

Как пан зарыт глубоко,

Как он зарыт глубоко,

Так вам расти высоко".

Вся в брызгах крови алой

Мужеубийца встала,

Бежит, по рощам рыщет,

По склонам и по долам.

Стемнело. Ветер свищет

Во мраке невеселом.

Прокаркал ворон в ухо,

Заухал филин глухо.

Избушка на поляне,

Ручей и старый бук.

К избушке мчится пани,

Стучится в дверь – тук-тук!

"Кто там?" – И на пороге

Отшельник с ночником.

Она, крича в тревоге,

Как дух, ворвалась в дом.

Лицо бело, как иней,

Безумный взор горит,

Рот искривился синий,

Хохочет: "Муж! Убит!"

"Постой. Господь с тобою.

Что бродишь дотемна

Ненастною порою

В глухом лесу одна?"

"Мой замок за кудрявым

Леском, у синих вод.

На Киев с Болеславом

Ушел мой муж в поход.

И нет о нем ни слова.

Проходит год, года.

Стезя добра сурова,

А я ведь молода.

Был грех – пришла тревога:

Что станется со мной?

Король карает строго.

Ах, едет муж домой!

Узнает муж немного!

Вот кровь! гляди! вот нож!

А мужа нет… Ну что ж,

Старик, я все сказала.

Сними же грех с души,

Тоску души усталой

Молитвой заглуши.

Приму я муки ада,

На казнь пойду за грех,

Одно мне только надо

Позор мой скрыть от всех".

Ответил схимник старый:

"Тебя не совесть жжет,

Страшишься только кары?

Не бойся – все сойдет,

Будь весела, беспечна,

Жить этой тайне вечно,

Так, знать, судил нам бог,

Смолчишь – и все в секрете.

Муж рассказать бы мог,

Да нет его на свете".

Обрадовалась пани,

За дверь – и на поляне,

Домой во мраке ночи

Помчалась что есть мочи.

Навстречу дети: "Мама!

Твердят они упрямо,

Послушай, где отец?"

"Мертвец? Где? Ах, отец?

И молвит наконец:

Отец ваш там у бора.

Домой придет он скоро".

Прождали вечер дети,

Ждут и второй, и третий,

Неделю погрустили

И наконец забыли.

Но пани не забыла,

Все время в мыслях грех

И комом в горле смех,

А сердцу все постыло.

Все ночи до утра

Ей не сомкнуть ресницы:

Кто там к дверям светлицы

Приходит со двора?

И слышно на рассвете:

"Я здесь! Я с вами, дети".

Вновь утро. Вновь уныло

И снова в мыслях грех,

И комом в горле смех,

А сердцу все постыло.

"Что это? Стук копыт?

Эй, Ганка, – за ворота!

Я слышу, мост гудит.

Неужто едет кто-то?

Взгляни, кто скачет там?

Быть может, гости к нам?"

"Да, вижу их на склоне,

Хотя в тумане даль,

Ржут вороные кони,

Сверкает сабель сталь.

Да, едут! Как нежданно!

Ах, это братья пана?"

"Привет! Мы снова вместе!

Встречай нас честь по чести!

Где брат наш?" – "Брата нет.

Покинул этот свет".

"Давно ли?" – "Год уж минул,

Как он в сраженье сгинул".

"Не верь! Все это бред!

Войны в помине нет.

Он жив, забудь же горе,

Увидишь мужа вскоре".

Как пани побледнела,

На миг обмякло тело,

В глазах застыл испуг,

Смятенье и тревога.

"Где мертвый?.. Где супруг?"

Пришла в себя немного;

Приняв пристойный вид,

Она гостям твердит:

"Где муж мой? где мой милый?

Так жду – нет больше силы!"

"Он с нами был вначале,

Но поспешил тотчас

Твои унять печали,

Достойно встретить нас.

Он будет завтра дома.

Пошел кружным путем,

Дорогой незнакомой.

Немного подождем,

На поиски пошлем.

Он будет завтра дома".

Послали челядь в лес,

Все тщетно – брат исчез.

День ждали, не дождались,

В слезах домой собрались.

Но пани у порога:

"Родные, хоть немного

Прошу вас обождать.

В дороге что за счастье

Осеннее ненастье?

Глядите – дождь опять".

Ждут, ждут – не видно брата,

Промчалась без возврата

Зима. Все ждут и ждут:

Придет весной, быть может?

А брата черви гложут,

Цветы над ним растут,

Так выросли высоко,

Как он лежит глубоко.

Ждут братья, и домой

Не тянет их весной.

Хозяйство тут завидно,

Хбзяйка миловидна.

Пора бы в путь собраться,

Нет, ждут, как прежде, братца,

Прошла весна, и к лету

О нем помина нету.

Хозяйство тут завидно,

Хозяйка миловидна,

Вдвоем тут загостились,