Я - сыр - Роберт Кармер

Они врали мне, думал я с ужасом. Всю мою жизнь, они врали мне...

Т: И так, впервые, ты фактически получил прямое доказательство того, что кое-что было неверно.

(пауза 5 секунд)

Т: Ты себя чувствуешь хорошо?

А: Я не уверен. Я себя чувствую как-то растерянно.

Т: Беспокойная реакция, не более. О, растерянность очевидна. Я понимаю тебя. Но причина беспокойства - внезапное обострение памяти.

А: Могу ли я отдохнуть? Я устал.

Т: Ты отступаешь?

А: Нет. Действительно. Но я растерян и устал, и в желудке тошнота. Я чувствую, что я тут был, в этой комноте, снова.

Т: Я согласен, у нас была длинная беседа, даже очень. Более чем час даже два. Надо прерваться.

А: Спасибо.

END TAPE OZK006

------------------------------------------------------------

Их трое.

Они скучились вокруг стола в углу около музыкального автомата - едят попкорн. Они подбрасывают хлопья в воздух и ловят их губами, словно на сцене и ждут от публики аплодисментов. Старый и дряхлый музыкальный автомат, что в углу, не освещен изнутри и не внушает никаких фантазий о звучащей музыке. Я готов удивиться, если в нем есть песенка "Отец в долине.", но осознаю, что это, конечно же, невозможно. Не должно быть таких песен в этом автомате. Я побаиваюсь этих троих, что едят попкорн. Они посматривают в мою сторону и перешептываются между собой.

Маленький ресторан, скорее закусочная. Внутри только я и эти трое. Бармен - маленький худенький парнишка с зубочистками, торчащими наружу изо рта. Он всегда у телефона. Неторопливо кладет трубку, но телефон звонит снова, и зубочистки прыгают у него рту, когда он говорит.

Горячая тушеная устрица обжигает десна во рту, и я запиваю ее водой. Ёжик содовых пузырьков покалывает мне язык. Еда укладывается в желудке и расстворяется качаясь внутри него.

Я смотрю на этих троих, и рад, что оставил велосипед в полицейском участке. Когда я прибыл в Карвер за четверть часа до того, то первое здание, которое я увидел на Майн Стрит, было одновременно полицейским участком, полицейским управлением и пожарной командой. Я вошел во внутрь и спросил полицейского за столом, могу ли я оставить свой байк под их присмотром, чтобы ненадолго удалиться поесть. Он читал газету и не смотрел в мою сторону: "Конечно, малыш, - сказал он. - мы здесь." Странная мысль посетила меня о том, что он не смотрел на меня, и все. У меня могло быть две головы или винтовка, или еще что-нибудь такое, и он бы не заметил. Я не оставил отцовский портфель в козине байка и взял его с собой. На улице я увидел, что Карвер - это маленький городок, и что тут нет даже парковочной разметки. Я заглянул в обеденную комноту - бледная табличка гласила: "Еда" и все. Для меня подходит такой способ мышления, также как и для Эмми - ничего не звучит и не пробуждает никакую фантазию.

Бармен зачерпнул тушеную устрицу, когда говорил по телефону. Трубка покоилась между его подбородком и плечем. И мне показалось, что неплохо бы подкрепиться чем-либо тушеным в моем долгом путешествии, или чем-нибудь молочным, но сытным. Он вложил огромный кусок масла в жаркое и скривил мне рожу. Мне показалось, что гримаса больше подходит ему, чем улыбка. Масло начало таять. Я не любитель растопленного масла в жаркое, но я выглядел задумчиво. Он любезно кивнул мне, я улыбнулся и сказал ему "Спасибо." Я отошел в сторону, а он все продолжал говорить по телефону, у него низкий голос, я никогда не слышал такого.

Что-то стукается о мою руку. Я ем и смотрю вниз, и вижу, как комочек попкорна падает на пол. Другой комочек чуть ли не попадает мне в тарелку. Похоже на школу, когда старшие подсаны плюются из трубочек. Я не смотрю на хулиганов и сосредотачиваюсь на еде. Я дую в тарелку, чтобы как-то остудить все, что в ней. Перекладываю портфель со стула, на который я его положил, на стол и ставлю его перед тарелкой, чтобы закрыться. Попкорн-парни хихикают. Можно бы сказать им мечтательно, что они хулиганы. Я осознаю это и, как можно быстрее, меняю место. Они везде - в школах и офисах, в театрах и на заводах, в магазинах и больницах.

Один из них встает и идет ко мне. Ему шестнадцать или семнадцать. Он конопатый и с белыми прямыми зубами. У него взгляд такой же, как и у миллиона других его возроста, с той лишь неразличимой разницей, что он несет какую-то незримую отметку, напоминающую о том, что он существует.

- Никогда не видел тебя здесь, парень. - он говорит остановившись около моего стола. Нависнув надо мной.

Я беру вилку с жаркое. Оно уже остыло, и я могу не обжигаясь отправить его в рот.

- Я только проездом. - говорю я.

- Откуда ты?

- Из Монумента, штат Массачутес.

- И куда направляешься?

Он спрашивает, но ответ видимо не интересует его. Вопросы - это только прелюдия к тому, что может произойти: нечто страшное.

- Ротербург, Ротербург-Вермонт.

- Ты автостопом?

- Нет. Я на байке.

Все время я говорю. Я глотаю жаркое, жую устрицу и крекеры.

- Хорошо, а где байк?

Он подходит к окну и смотрит на улицу. Оглядывается на друзей, на тех, что остались за столом и подкидывают себе в рот попкорн. Он тянет время:

- Не вижу никакого байка.

- Он в полиции, - говорю я. - Я оставил его под присмотром.

Я тут же понимаю, что делаю ошибку говоря это. Он отходит от окна прямо к моему столу, и прекращает двигаться. Он трясет головой, словно страшно удивлен. Он смотрит на друзей: "В полицейском участке?" - спрашивает он, в насмешку изумляясь. "Держать байк под присмотром?". Я знаю, что последует. И это: "Я полагаю, он не доверяет нам." - говорит он, тряся головой, его голос звучит сурово. "Я полагаю, парень из Массачутеса не доверяет людям из Карвера - Нью-Хемпшир."

Я проглатываю последний кусочек тушеного картофеля и пихаю в рот крекеры. Руки дрожат. Я откладываю ложку. Было бы неплохо утром принять пилюли. Я смотрю на кассу, на человека с телефоном, и на острые зубочистки у него в зубах.

Хулиган крутится вокруг меня: "Резонно оставить байк у полицейских. Это потому, что ты не доверяешь нам?"

- Смотри, - говорю я, отодвигая тарелку с жаркое. - Я на пути в Ротербург, и байк - единственный способ моего передвижения. И если он пропадет, то я погиб.

- Ты не можешь ехать автостопом? - спрашивает он. - Черт меня подбери, Дабби и Левис, мы один раз доехали до Монтпильера. Правильно, шкуры?

- Правильно, Пастух. - кричит один из них.

Я вытираю губы солфеткой и беру отцовский портфель со стола. Руки слегка трясутся.

- Что это? - спрашивает Пастух.

- Что что, - переспрашиваю я, и мой голос срывается.

- Этот потфель в твоих руках - он спрашивает раздраженно, - Что-то похожее на бомбу или нечто вроде того. Так бережно. Там бомба? Ты хочешь взорвать Карвер, Нью-Хемпшир?

- Нет. - отвечаю я. - Это подарок. Сюрприз для отца. Он в Ротербурге, и я везу это ему.

Я встаю, отодвигаю стул. Ножки стула скребут по полу. Ребятки за другим столом встают тоже. Мое сердце молотит: Я сильно напуган. Бармен поворачивается к нам.

- Я хочу знать, что у него в портфеле. - говорит Пастух, обернувшись к бармену. У него низкий голос, как из преисподни.

Мы лицом друг к другу. Он ниже меня на голову, но намного сильнее. Широкие плечи. Мускулистая шея. Шрам на лбу над его правой бровью. Маленькие глазки втоплены в его лицо. Мое сердце бьется от страха, и я ощущаю пот, что выступил у меня на лице.

- Да, Сир, в этом портфеле действительно что-то есть. - говорит он. Но он смотрит не на портфель, а на меня. Наши глаза встретились.

Я хватаю портфель и думаю об отце. Стою и не двигаюсь. Сердце собирается взорваться в груди, и легкие кричат от боли - нужно задержать дыхание, но я смотрю ему в глаза. Этот портфель только для моего отца и больше ни для кого, никто не заберет его у меня и не попрепятствует доставить его отцу. Я стою как дерево. Я не сгибаем. Я не отдам им портфель.

В конце концов он отворачивает глаза от меня и отступает в сторону, с досадой на лице.

- Дерьмо в твоем старом портфеле. - говорит он, тряся головой.

- Эй, что за этим следует? - кричит маленький человечек из-за барной стойки. В конце концов, он уже не глодает телефонную трубку, но она все еще затиснута между челюстью и плечем, но последнее, что он все-таки хочет знать, что же происходит в его ресторане.

- Да, ничего, Лук. - говорит Пастух и отворачивается от меня, уходит к своей шайке за стол.

Я выдыхаю, потом набираю сладкий воздух в легкие. Он обдирает мне их. Сердце бъется все также напряженно, но удары смягчаются. Я беру портфель и выхожу наружу. Быстро. Не глядя по сторонам.

----------------------------------

TAPE OZK007 0215 date deleted T-A

Т: Что произошло? Чем я могу тебе помочь?

(пауза 5 секунд)

Т: Что неверно? Очевидно, ты расстроен - но в чем дело?

(пауза 10 секунд)

Т: Я не хочу выглядеть бесполезным грубияном, но могу помочь, если ты будешь говорить, если ты объяснишь.

(пауза 5 секунд)

Т: Мой мальчик - два пятьдесят утра. Я сказал, что если ты начнешь, то я буду в твоем расположении в любое время дня и ночи. И это правильно. Вот почему я здесь. Но твое участие также важно. Ты должен помочь мне.