Я - сыр - Роберт Кармер

Кармер Роберт

Я - сыр

Роберт Кармер

Я - сыр

Перевод: Михаил Сапожников

Об авторе.

Роберт Кармиер родился штате Массачутес (США) и до сих пор живет всего лишь в трех милях от дома, в котором он родился.

Он начал писать еще в школьном возврасте, когда он имел первые успехи в поэзии. Когда ему было девятнадцать, был опубликован его первый короткий рассказ. Его учитель из колледжа, в котором он учился, послал тот рассказ в одну из центральных газет не поставив Роберта в известность. Его первая повесть о подростках "Шоколадная война" была опубликована в Англии в 1975 году, и также следующие за ней "Я - сыр" и "После первой смерти", после чего он безоговорочно был признан английским писателем.

Роберт Кармиер также является журналистом уже тридцать лет. У него семья - жена, три дочери, сын и десять внуков.

Некоторые из книг Роберта Кармиера.

Шоколадная война.

После шоколадной войны.

После первой смерти.

Дарси.

Вялость.

Герои.

В полночь.

Нежность.

Мелодии медвежьих танцев.

Наше пaдение.

От автора перевода.

Книга Роберта Кармиера "Я - сыр." написана живым языком - языком улицы, языком реальной жизни. Чтобы сохранить его колорит, автор перевода постарался оставить нетронутыми некоторые слова, использованные в языке, на котором книга была написана. Поэтому стоит дословно объяснить некоторые из этих слов.

Герой книги пересекает несколько Северных Штатов Америки на байке: bike - это сленговое сокращение слова bicycle (букв."два колеса"), что в первую очередь переводится как велосипед, однако bike, это не только велосипед, им может быть и другое транспортное средство на двух колесах, например мотоцикл, и человек, для которого мотоцикл является образом жизни и, образно говоря, даже теми "ногами, которые кормят волка", называется байкером (biker), и это уже не только в американском сленге. Путь героя книги проходит не по пересеченной местности, а по дорогам. Он все время находится на Роут под каким-либо номером. Роут (route) в данном случае обозначает автомобильную дорогу - шоссе (как правило обозначенное номером), хотя это может быть и номер маршрутного такси, или же линии метро. Этим шоссе может оказаться и хайвей (highway) - скоростная автомагистраль. Сохранена фонетика звучания названий улиц, например: "Бекер-Дрегстор-Стрит". Стрит (street) это значит улица. Это слово как правило прикреплено к названию. Кое-где будет попадаться Майн-Стрит (Main Street). Так называют главную улицу в небольшом населенном пункте. На пути героя книги, при определенных обстоятельствах одна дама смотрит на него глазами Сиротки Энни (Оrphan Annie). Маленькая Сиротка Энни изначально явилась персонажем небольшого рассказа, опубликованного в газете "Chicago Tribune" в 1924г. Его автор - Харольд Грей. В последствии Маленькая Сиротка Энни стала героиней мультфильмов, кинофильмов и песен, вышедших на свет в США. На различных изображениях у этой героини были большие удивленные глаза на выразительном лице. Герой книги иногда ссылается на образы из новелл Томаса Вольфа (Thomas Clayton Wolfe). Это автор известных в Америке новелл, таких как "Время и река", "Старый дом в Кентуки", "Река послушных детей", "Посиделки у Джека" и многих других.

Сама книга Роберта Кармиера "Я - сыр" по-русски - это первый опыт литературного перевода и, наверное, не последний. В дальнейшем представляется интерес перевода и других книг Роберта Кармиера на русский язык.

--------------------------------------------

x x x

Я еду на велосипеде. И вот я уже на Роут 31 в Монументе, штат Массачутес. Я на пути в Ротербург-Вермонт, и изо всех сил я жму на педали старомодного, изношенного велосипеда - тихоходного и разваливающегося на части. На нем только устаешь. Иногда отказывает тормоз, и искривленное "восьмеркой" колесо скребет по вилке руля. Дорожный велосипед - наверное, когда-то такой был в детстве у моего отца. Холодно, ветер кусает меня за локти, заползая змеей за шиворот, задирая вверх рукава куртки и стараясь ее расстегнуть. Ноги от усталости налились свинцом. А я все кручу и кручу педали.

На улице Механиков в Монументе я сворачиваю вправо, взбираюсь на горку, пролетаю мимо госпиталя и, подняв на него глаза, думаю о моем отце, он в Ротербурге, штат Вермонт, и еще сильнее давлю на педали.

Десять утра. Октябрь - не тот, что у Томаса Вольфа, когда горят листья, и летают привидения - гнилой, мрачный, холодный и сырой октябрь, когда солнце редко показывается из-за облаков и к тому же не греет. И мало, кто читал Томаса Вольфа, быть может за исключением моего отца и меня. Я делал в школе доклад по его книге "Паутина и камень", и мр.Паркер, что ведет у нас Английскую Литературу, посмотрел на меня с подозрением и поставил мне Ввместо обычного А. Но мр.Паркер, школа, и все это уже где-то позади, а я жму на педали. Мои ноги делают всю работу на этом старом драндулете. Они полны сил чувствуют себя неплохо. Я проезжаю мимо дома с белой оградой и обливаю грязью маленького ребенка, что стоит на тротуаре. Он отскакивает, затем смотрит на меня отреченно и испуганно. Я переживаю за него.

Смотрю через плечо, но за этим ничего не следует.

Дома я никому не сказал "до свидания". Я просто ушел. Без шума. Я не пошел в школу и никому не позвонил. Я вспомнил об Эмми, но и ей я ничего не сказал по телефону. Я проснулся утром и посмотрел на морозную кромку, окаймляющую оконное стекло. Я подумал об отце и о его кабинете внизу вздохнул и встал. Я знал, что ухожу, но все тянул. Я не вышел и через два часа. Я действительно трусил, и многое пугало меня - при том сильно. Это было похоже на клаустрофобию и, вместе с тем, на боязнь открытого пространства. Меня охватила паника. Я был словно на краю пропасти. Мое тело покрылось холодным потом, а сердце сильно заколотилось, и страшное ощущение удушья овладело мною, и я не знал, что произойдет, если дверь вдруг откроется. Я остался дома, и долго ждал. Но потом я спланировал себе центр поля - я ненавидел бейсбол, в школе навязывали только этот вид спорта - во всяком случае я учился этому со всеми своими однокашниками. Меня словно сметало прочь с поверхности планеты, в космос. Я боролся со всеми соблазнами и с собой на земле, и вместе с тем я цеплялся за нее. И тогда эти собаки... Я сидел дома, думая обо всех собаках, нападающих на меня по пути в Ротербург-Вермонт, и говорил себе: "Это же сумошествие! Я никуда не еду!" Но в то же время я знал, что уйду - уйду понимая, что камень - это всего лишь кусочек земли, если его выронить из рук.

Я вошел в кабинет и достал подарок для отца, потом завернул его в аллюминиевую фольгу, в газету и еще, вдобавок, обмотал все это липкой лентой. Затем я спустился в подвал и взял брюки, ботинки и куртку, и не менее получаса искал шапку. Но все-таки я ее нашел - она была нужна мне, старая, но добротная шапка моего отца. По дороге в Вермонт она, натянутая на уши, решит все проблемы, если будет холодно.

Я сосчитал все свои сбережения. Денег было немного. Тридцать пять долларов и девяносто три цента. Этого было бы достаточно, чтобы добраться до Вермонта первым классом в Грейхаундском автобусе, идущем в Монтрейл, но я знал, что еду на велосипеде в Ротербург-Вермонт. Я не хотел ограничиваться автобусом. Мне была нужна открытая дорога. Я желал плыть по ветру. Мой байк ждал меня в гараже, как я и хотел ехать - на велосипеде, своими силами. К отцу.

Прежде, чем выйти я посмотрел на себя в высокое зеркало, от пола до потолка, в то, что перед закрытой дверью в спальню родителей наверху сумосбродная шапка и старая изношенная куртка. Безусловно, я выглядел нелепо. Эмми как-то сказала: "Ад - понятие филосовское."

Я долго думал об Эмми. Позвонить ей было почти невозможно. Она была в школе. Правда я мог туда позвонить, подделав голос, якобы ее отец очень срочно просил ее к телефону - что-либо неотложное дома. Ее отец - редактор в "ТАЙМС", и всегда говорит с тревогой в голосе, его манера говорить годится для передачи самых актуальных новостей по местному радио.

Но я отложил этот фокус. Такого рода милые пакости были свойствены Эмми. Но моя душа была уже по дороге в Вермонт.

Я любил Эмми Херц. Правда, ее фамилия казалась мне смешной. Эмми, вероятно, слышала немало шуток, связанных с известной фирмой по прокату автомобилей, но я поклялся себе, что никогда так шутить не буду. Во всяком случае я решил не звонить ей. Пока не уберусь прочь. Я позвоню ей из Ротербурга. Ограничусь мыслью о ней, буду помнить номер ее телефона, и думать о том, как все время она будет должна поцеловать меня и обнять. Но я старался не думать всем этом до того, как буду готов к путешествию.

Я пошел на кухню с пилюлями, взятыми в кабинете, но не стал их пить. Я хотел решиться на все трезво, без какого-либо допинга - сам. Я открыл бутылку с пилюлями и опрокинул ее, и наблюдал, как зеленые и черные капсулы исчезали в пасти мусорного бака. Я действовал решительно и наверняка.

Я выкатил из гаража и направился вниз по дороге. Байк шатало из стороны в сторону, я изо всех сил раскачивался в седле. Портфель отца покоился в корзине над рулевой вилкой. Я отправился в путешествие по свету без провизии и лишней одежды.