Майло Тэлон - Луис Ламур

Бегготт? Я описал его.

- Нет, этот был незнакомый. Я его никогда не видела. Ну... мне кажется, что не видела. Он... он все время смотрел на меня.

- Вы очень симпатичная девушка.

- Он не так смотрел. Я знаю, как смотрят мужчины, когда думают, что я симпатичная, и знаю, как они смотрят, когда... когда... ну, думают про другие вещи. Этот смотрел не так. Потом стал задавать вопросы.

- Вопросы?

- О, это звучало как обычный разговор. Он сказал, что удивлен, что видит такую хорошенькую девушку в таком городе. Я ничего не ответила, тогда он спросил, давно ли я здесь. Я сказала, что недавно, и держалась подальше от его столика, пока мне не пришлось подать ему еду. Он все время задавал вопросы, и я испугалась. Он... он, кажется, хотел узнать про меня, про моих знакомых, сколько времени здесь живу, как получила работу. Наконец я сказала, что занята, что у меня много дел на кухне, а потом... мне не надо было этого делать, но он напугал меня, и я...

- Что вы сделали?

- Я сказала, что если у него есть вопросы, пусть спрашивает вас.

- Меня?

- Ну, я испугалась. Вы поймете, что я имею в виду, когда увидите его. Это крупный старик, довольно толстый, ну, может быть лучше сказать большой. Я не уверена, что у него один жир.

- Что он ответил?

- Потому-то я и прибежала. Я выскочила с черного хода и поспешила сразу сюда, потому что когда назвала ваше имя, он сразу выпрямился, и у него появилось такое выражение, будто он сейчас выругается. До этого было все прилично, так - вроде бы пустячный разговор. И вдруг мне показалось, что он рассердился. Он сказал: "А при чем здесь Тэлон?" Я не занала, что он имел в виду, и так ему и выложила. Я ему говорю: "Что вы этим хотите сказать? Он просто друг, вот и все. А теперь я занята. У меня нет времени отвечать на личные вопросы, а мистер Тэлон будет рад помочь вам, если сможет."

- Молодец, - произнес я. - А как он на это среагировал?

- Он сильно рассердился. И забеспокоился. Он закрутился на своем стуле, как очень раздраженный человек. Потом сказал: "Я просто старался поддержать разговор. мне нечего сказать Майло Тэлону. Я не говорила, как ваше имя, но он его знал.

- Спасибо, Молли. Вам лучше вернуться в ресторан. Я спущусь через минуту.

Она посмотрела мимо меня на разбросанные по кровати вещи. На секунду я подумал, что она упадет в обморок, а потом она выдохнула "О, Боже!", и в том, как она это произнесла, было столько страха, что ее слова прозвучали, как молитва.

Она повернулась и пошла к двери, но я поймал ее за руку.

- Молли, не бойтесь. Не нужно тревожиться.

Она внимательно посмотрела на меня, выдернула руку и открыла дверь.

- Молли, почему бы вам не рассказать мне все? - спросил я.

Она вышла и закрыла за собой дверь, а я вернулся к кровати, чтобы поглядеть, чем был вызван ее страх.

Некоторое время я стоял, не отрывая взгляда от кровати. Открытый чемодан, пачка писем, картина...

Что вызвало ее восклицание? Что она узнала? Картину? Пезаж на картине? Старый чемодан? Костюм?

Скомкав все вещи вместе, я засунул их обратно, перетянул чемодан ремнями и задвинул его под кровать. Конечно, это не место, чтобы прятать что-либо серьезное, но мне хотелось увидеть старика. Мне нужно было увидеть его.

Кто он? Как вписывался в общую картину и как случилось, что он знал мое имя? Почему оно его взволновало?

Когда я вошел в ресторан, его уже не было.

Упав на стул, я заказал что-нибудь поесть, и через некоторое время из кухни вышел Герман Шафер.

- Я его видел. - Его голос был серьезным. - Не знаю, что тут происходит, но когда он появляется...

- Кто?

- Хови. Здесь был Прайд Хови. Он здесь ел. Прямо вон там.

- Он вас видел, Герман?

- Нет, не видел. Не уверен, узнает ли меня он. Это было давным-давно, но тогда его следовало повесить.

- Никто не был уверен, что он был пятым. Нельзя вешать человека, не располагая уликами.

- Как я слышал, улик вообще не было. Интересно, что он здесь делает.

- Он почуял деньги. Ты знаешь, и я знаю, что Хови еще никогда не отказывался от денег. Что это за история с пятым человеком, Герман? Я слышал ее с полдюжины раз, но только из третьих рук.

- Я там был. По крайней мере я там был, когда заговорил тот индеец-апачи. Фургон с жалованьем выехал с погонщиком и тремя охранниками. Они везли шестьдесят тысяч долларов в золотых монетах.

Их обнаружил фургон, направлявшийся на восток. Погонщик и охранники были убиты, фургон сожжен, а золото исчезло. Они похоронили мертвых и приехали с этой историей в город. Через пару недель мы поймали индейца из племени апачей.

Конечно, он все знал насчет перестрелки, индейцы напали на фургон, но только их отогнали. Те четверо открыли сильный огонь, а индейцев было слишком мало, поэтому, сказал он, они плюнули и ускакали. Но ты-то знаешь, и я знаю, что никакой индеец не полезет в драку за просто так.

Пятеро, утверждал он. Индейцы преследовали крупного мужчину, когда наткнулись на этот фургон и четырех солдат. Апачи сказал, что они никого не убили, а сами потеряли одного убитого и двух раненых. Он говорил, что знал человека, за которым они гнались, но в ту же ночь апачи покончил жизнь самоубийством или кто-то его подстрелил, а потом подбросил в камеру револьвер.

- Я помню эти слухи.

- Слухов было предостаточно. Затем появился раненый в руку Хови и заявил, что его преследовали апачи. Вся штука была в том, что когда нашедшие фургон ребята приехали в город, они сказали, что троих солдат убили по-предательски, в спину.

Ты знаешь, какие ходили разговоры. Некоторые думали, что это сделал Хови, но когда собралась толпа, чтобы его повесить, этот адвокат... Дикман? Да, его звали именно так. Он выступил перед людьми и отговорил их. Ходили слухи, будто Хови сам подбил его на это. Как бы то ни было, Дикмен почти сразу уехал на побережье и шикарно зажил, на чьи деньги, не знаю.

- Помню. Говорили, что Хови подъехал за помощью к фургону, а когда индейцев отогнали, он окрыл огонь по лежащим на земле солдатам. В перестрелке его ранило в руку.

- Когда он вернулся сюда несколько лет назад, большинство старожилов разъехалось. Армия сняла отсюда свой пост, многие подались на шахты, пэтому Хови так здесь и остался жить и заниматься темными делишками.

- Что случилось с деньгами?

- Хороший вопрос. Некоторые думают, что он привез с собой лишь немного, поскольку большая часть денег пошла на оплату Дикмену. Никто не видел на руках новых золотых монет, и ходят слухи, что Хови зарыл большую часть золота в холмах и никогда его не трогал.

- Вряд ли.

- Нет, не вряд ли. Там кишат апачи, и никто, кроме дураков, в те места не суется ни за какие деньги. Часть золота может лежать там до сих пор.

Мы немного помолчали, думая каждый о своем. Прайд Хови, как подозревают, был замешан во многих темных делишках, но никогда ни на чем не попадался.

Он покупал и продавал скот, спекулировал на золотоносных участках, иногда скупал у мексиканцев стада, которые те пригоняли с той стороны границы. Говорили, что он перепродавал скот, украденный в Соноре, в Мексике.

В течение шести или семи последних лет его враги заимели привычку исчезать - просто не показываться больше на людях, вроде как неожиданно уезжать, и у Хови появилась репутация человека, с которым лучше не связываться.

Теперь он появился здесь, расспрашивал Молли Флетчер и разъярился, когда узнал, что я тоже каким-то образом причастен к делу.

Я не догадывался, какое могло иметь значение мое присутствие в городе. У меня были неприятности, я от них избавлялся, но ни разу не наступал на мозоли Прайду Хови.

Он был еще одной проблемой, которую мне предстоит решить. Найти пропавшую девушку - одно, но когда за одним куском тянется слишком много рук - это совсем другое, и это мне не нравится. Я получил деньги от Джефферсона Хенри, поэтому мне лучше отыскать девушку и побыстрее отсюда сматываться.

Когда я вышел на улицу, солнце уже село. Одинокая повозка, которую тянула упряжка пегих лошадей, выезжала из города, направляясь на запад. На скамейке у салуна "Рыжая собака" сидели, потягивая пиво, два ковбоя. В городе наступило время ужина, и большинство жителей было занято либо едой, либо приготовлением к ней.

Именно в сумерках человек сильнее всего чувствует одиночество. Пора было ехать домой. Мама не становилась моложе, а на руках у нее большое ранчо. Я с тоской подумал о большом старом доме, который выстроил отец, наверное самом большом доме в округе в те времена, но он строил для женщины, которую любил, к тому же был строителем. Он всю жизнь работал с деревом и вложил душу в то, что построил для нее.

В фойе сидел только портье. Я подошел к стойке и повернул журнал регистраций к себе, чтобы прочитать, кто въехал.

- Кого-нибудь ждете? - спросил портье.

- Любопытствую, - ответил я. - Просто интересно, кто в городе.

- Сейчас не сезон, - сказал он. - Половина комнат пустует.

Фамилии Хови в журнале не было. Последней стояла моя.