Майло Тэлон - Луис Ламур

- Найдет. Мне хочется, чтобы он нашел вас живым. Эти люди плохие.

Он пожал плечами.

- Я видел много плохих людей, amigo. Не хочу никому доставлять неприятности, но если они приедут...

- Они с ним не слишком церемонились, - сказал я.

- Вы говорите, что знали этого человека? Убитого?

- Я его видел однажды. К нам на ранчо приехали трое в поисках земли на продажу. Хотели поселиться.

- Вы очень хорошо помните такую незначительную вещь.

- Мне кажется, это Ма. Думаю, что-то в них ей не понравилось. А когда Ма кто-то не нравится, она не тратит на него много времени.

Пабло улыбнулся.

- Ваша мама - Эм Тэлон? Слыхал о ней.

- Если моя Ма, - серьезно сказал я, - увидит на своей земле медведя гризли, она прикажет ему уйти. И знаете что? Он уйдет.

- Татт... - задумчиво произнес Пабло, как бы стараясь что-то вспомнить. - Это имя?

- Я слышал о ребятах, которых называли Татт, но это скорее всего прозвище, сокращение от чего-нибудь вроде Таттл.

Я запнулся, и Пабло посмотрел на меня.

- В чем дело?

- Хэмфри Таттл, - сказал я. - Это одна из фамилий, которые я получил от Джефферсона Хенри. Хэмфри Таттл и Уайт Халлетт. Они каким-то образом были связаны с Ньютоном Хенри.

- Возможно.

Пообедав, мы согнали лошадей в табун. Пабло сел на фургон на место погонщика, и мы погнали лошадей на северо-запад, в сторону холмов. Это, вероятно, не отведет от него неприятности, но по крайней мере он будет дальше от того, что казалось центром событий - от водонапорной башни и самого города.

Около гор, - сказал Пабло, - есть одно место. Там растут тополя и течет хороший ручей с большим прудом. На следующей неделе я должен был пасти лошадей там.

С каждым шагом мы поднимались все выше, но это был длинный, едва заметный подъем, и когда мы разбили лагерь, оставив позади больше пятнадцать миль, лошади паслись на сочной траве около небольшого ручья.

Несколько раз я проверял, не следят ли за нами. Вряд ли кто-то следил за Пабло и его лошадьми. Так же невелики были шансы, что меня свяжут с ним, если только кто-то не обратил внимание на наш с ним разговор в салуне. Однако даже это не должно иметь значения, потому что разговоры за стаканом пива дальше разговоров не идут. Тем не менее, я не привык полагаться на везение.

- Нам не надо дежурить всю ночь, - сказал Пабло. - За нас подежурят собаки, а лошади не уйдут далеко от хорошей травы и воды.

- Как насчет индейцев?

Он пожал плечами.

- Возможно. Их давно не было видно.

Все же я стреножил своего коня неподалеку и, улегшись и положив голову на седло, попытался обдумать ситуацию.

Если Татт был Таттлом, он долго рыскал вокруг этих холмов. Но не дольше, чем Джефферсон Хенри разыскивал свою внучку. Очевидно, у трех мужчин была какая-то зацепка, но зачем заезжать к нам на ранчо?

- Вы хорошо знаете эти места? - спросил я.

Пабло повернул голову.

- Я знаю горы лучше, чем равнины. - Он показал головой на холмы. - Я родился там, в маленькой долине. Отец дружил со всеми, но особенно ему нравились индейцы-юты. Он с ними торговал, охотился, прятал их женщин и детей от племени киова. - Он улыбнулся. - Поэтому-то я и не боюсь индейцев. Они знают меня, я знаю их.

- Мой дом - к северу, тоже в предгорьях. - Я задумчиво посмотрел на звезды. Может быть девушка прячется в горах?

Пабло сел.

- Как у вас дома?

- Там есть долина, несколько горных лугов, на которые можно подняться только по тропам, каждый из них находится выше, чем предыдущий.

- Здесь тоже хорошо. Кажется, у нас с вами есть много общего, amigo.

- Но фотографии не из Колорадо. Уверен, что их сделали в Калифорнии.

- Si? А почему бы и нет? Может она была там, а потом приехала сюда. Вы подумали об этом?

- Конечно. Ньютон написал в письме, что скоро она достаточно повзрослеет, чтобы путешествовать одной, а это означает, что в то время, когда он написал, Нэнси не собиралась оставаться в Калифорнии или где еще она была.

Я встал перед рассветом и разжигал костер, когда услышал стук копыт приближающихся лошадей.

- Пабло?

- Слышу. Продолжайте заниматься, чем занимаетесь, но будьте наготове, amigo. По-моему, начинаются неприятности.

Когда всадники подъехали к лагерю, я уже разжег костер и ставил на огонь кофе. Их было трое, и я вспомнил, что за Таттом тоже гнались трое.

Они остановились на краю лагеря, и я медленно выпрямился. У всех троих из седельных чехлов торчали винчестеры, но они не собирались ими пользоваться - не сейчас, не сразу. У всех троих пиджаки были расстегнуты, полы откинуты назад, чтобы удобнее было выхватывать револьверы. Наверное я вел себя по-дурацки или был слишком самонадеян, но я не волновался. Время от времени и мне приходилось стрелять из своего револьвера.

- Эй ты! - Это был крупный, краснолицый мужчина с усами, в узкополой шляпе, которые чаще носили на севере. - Где мексикашка?

- Кто? Ты не очень-то вежлив.

Он выругался.

- У тебя длинный язык. Он может стоить тебе жизни.

- Я только что собирался сказать то же самое.

Человек короткого роста в пиджаке из грубой шерсти сказал:

- Он воображает себя храбрецом, Болтер. Покажем ему?

- Рано. - Краснолицый тяжело уставился на меня. - Я спросил, где мексикашка.

Из темноты, вне освещенного светом костра пространства раздался очень отчетливый щелчок взводимого курка.

- Теперь вы знаете, где он, - сказал я, улыбаясь. - А ты, коротышка, ты хотел мне что-то показать? Может попробуем один на один?

Он не отрываясь смотрел на меня, но двигаться не решался.

- В любое время, коротышка. Ставлю пятьдесят долларов на то, что попаду тебе прямо под нос, в середину усов.

- Пошел к черту!

- Ты первый, коротышка. Выбирай время.

Глядя мимо него на Болтера, я сказал:

- Ты, кажется, спешил, когда подъехал. Искал что-то конкретное?

- Я хочу знать, чем ты занимаешься, разъезжая по всей округе.

- Занимаюсь своими делами, - ответил я. - А чем ты занимаешься?

Болтеру это не понравилось. Он надеялся подъехать сюда и напугать нас, возможно выгнать из округи. Обо мне он ничего не знал, но ему не нравилось то, что он слышал, и ему не понравился звук взводимого курка из темноты. Теперь ему хотелось как-то выкрутиться и уехать, но он страшно не хотел отступать.

- Чьи это лошади? - требовательно спросил он.

- Шелби, - ответил я, зная имя хозяина Пабло. - Если тебе что-то в них не нравится, поговори с ним.

Шелби держал около десяти тысяч голов скота и много лошадей. На него работали две дюжины ковбоев, пася стада, объезжая лошадей или выполняя какую-то другую работу, среди них было немало тертых парней, и все это Болтер наверняка знал.

- Ты тоже на него работаешь?

- Я работаю на себя.

Ему не понравилось то, как я ответил, ему не понравился я сам. Он начал было говорить, но я перебил его.

- Не знаю, что у тебя было на уме, когда вы подъехали, но ты ведешь себя не по-дружески. Мой совет: поворачивайте обратно и уезжайте, откуда приехали. Когда вы туда попадете, скажите своему боссу, что ставки поднялись, и если у него хватит ума, он бросит эту игру.

- Что это значит?

- Ты только скажи - он поймет.

Третий сидел молча, не принимая участия в разговоре, но пристально наблюдая за мной.

- Поехали, Сэм, - сказал он наконец. - Не видишь, он не шутит.

Болтер сердито развернул коня, окинув меня недовольным взглядом. Коротышка заколебался, не желая уезжать просто так, но я ждал, глядя на него.

- И вот еще что, - мягко сказал я, - вам, ребята, лучше поостеречься называть моего друга мексикашкой. Он может сладить с любым из вас в любой день недели и дважды по воскресеньям.

Они уехали, не оглядываясь, а я смотрел им вслед. Они приехали, ожидая напугать, готовые, если нужно, убить. Если бы я дал волю догадкам, я бы поспорил, что эти трое убили Татта.

- Пабло, кофе закипел, - сказал я.

Он вышел из темноты с винтовкой в руке, бросая взгляды в ту сторону, куда ускакала троица.

Налив себе кофе, он сказал:

- Они приезжали за вами, а не за мной.

- Знаю. Вся беда в том, Пабло, что я участвую в игре, где карты держат несколько человек, но я не знаю, кто они.

С завтраком за поясом я сел на коня и направился к городу. По дороге задавал себе вопросы. На чьей стороне был Татт? Что было в сейфе Натана Альбро, что он хотел убрать оттуда? Где это находилось сейчас? Что обнаружили Магоффины?

Натан Альбро участвовал в различных финансовых операциях. Я знал, что он активно вкладывал деньги в ранчо и горнорудное дело, вероятно в железные дороги тоже. Джефферсон Хенри имел интересы в тех же отраслях, поэтому можно предположить, что то, что хотят отнять у Нэнси, касается тех же сфер бизнеса. Альбро действовал в интересах девушки. Несмотря на слова Хенри, я сомневался, что его волновали те же интересы... и его сына тоже.

Одна вещь казалась очевидной: Ньютон ненавидел своего отца, и это чувство было взаимным. Допустим... всего лишь допустим, что зная желание или нужду своего отца в чем-то, нарочно попытался обойти его? Допустим, что то, чего добивался Джефферсон Хенри, находилось в сейфе Альбро, а Ньютон женился на Стаси, чтобы заполучить это?