Могучая крепость - Дэвид Вебер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
«И, чёрт возьми, надо будет убедиться, что эта кочерга исчезнет навсегда, — напомнил он себе. — Пусть лучше слуги гадают, куда она делась, чем найдут её порубленной, как рождественского гуся».
Он почувствовал укол боли от собственного выбора сравнений и задался вопросом, не было ли это его изложение истинной истории человечества причиной, которая воскресила эти воспоминания в его памяти.
Выражение лица Нармана выдавало гораздо меньше, чем выражение лица его жены. Её удивление и сопровождавшие его ошалевшие глаза были очевидны. Глаза Нармана были просто прикрыты, скрывая задумчивый взгляд, а губы поджаты, как будто он размышлял над повседневной головоломкой, а не о полном и фундаментальном изменении вселенной, о которой он всегда думал.
— И так? — Наконец тихо произнёс в тишине Кайлеб.
Оливия вскинула голову, её глаза метнулись к императору, как испуганные кролики. Нарман просто посмотрел на Кайлеба, но его свободная рука потянулась, чтобы присоединиться к той, что уже держала руку его жены. Он нежно, успокаивающе похлопал её по тыльной стороне ладони, затем посмотрел через стол на Мерлина.
— В итоге, это же не телохранители Её Величества спасли ей жизнь, не так ли, сейджин Мерлин? — спокойно спросил он. — Не совсем они.
— Нет, не совсем, Ваше Высочество. — Голос Мерлина был низким, его сапфировые глаза ПИКА потемнели. — Без них я бы опоздал, хотя… это и моя вина, что так много из них погибло. В тот день я сильно оплошал.
Шарлиен пошевелилась на стуле, как будто хотела оспорить его вердикт, но не стала, и Нарман слабо улыбнулся.
— Я просто прокручивал в уме всё то утро. — Его тон был почти капризным. — Вот, я думал, вы так много объяснили, когда оказывается, что было ещё так много всего, чего вы даже не коснулись! — Он покачал головой. — Должен признаться, что некоторые вещи сейчас имеют гораздо больше смысла, чем тогда. Во-первых, я постоянно был озадачен тем, до какой степени Их Величества, похоже, думают так одинаково. Имейте в виду, у меня достаточно опыта, чтобы понять, насколько хорошо муж и жена могут научиться читать мысли друг друга. И, — кожа вокруг его глаз сморщилась, когда он коротко, но тепло улыбнулся Оливии, — о том, как они всё ещё могут удивлять друг друга, даже спустя годы. Но вы двое, — он перевёл взгляд обратно на Кайлеба и Шарлиен, — провели вместе не так много времени, вот почему вы не раз поражали меня тем, насколько плавно ваши действия и решения согласовывались, несмотря на то, что вы были месяцами в пути друг от друга. Например, то, как Её Величество самостоятельно решила вернуться домой в Чизхольм после покушения. Это было именно то, что, по моему мнению, необходимо было сделать. На самом деле, это было то, что я довольно настойчиво советовал в то самое утро, но мне никогда не приходило в голову, что она действительно может сделать это так быстро. Теперь я понимаю, как вам двоим это удалось.
— Справедливости ради по отношению к Кайлебу и Шарлиен, Ваше Высочество, у них не было преимущества мгновенной связи до покушения, — отметил Мерлин, и Нарман задумчиво кивнул.
— Вы правы, — согласился он. — И они справлялись почти так же гладко даже до этого, не так ли?
— Да, „они“ справлялись, — довольно сухо сказал Кайлеб. — Что возвращает меня к моему первоначальному вопросу, Ваше Высочество.
— Я не скажу, что это не стало большим сюрпризом, Ваша Светлость, — признал Нарман. — Конечно, я подозреваю, что вы были бы немного разочарованы, если бы этого не произошло! Странно, однако, то, что я не думаю, что это действительно потрясло меня.
— Неужели не потрясло?
В голосе его жены слышалась слабая, но отчётливая дрожь. Он быстро взглянул на неё, и она слегка неуверенно улыбнулась, увидев беспокойство в его глазах.
— Я могу с уверенностью сказать, что меня это потрясло, — продолжила она. — И, — она перевела взгляд на Кайлеба и Шарлиен, — я должна признать, что так же меня это беспокоит. Даже со всеми доказательствами сейджина Мерлина, вы просите нас поверить во многое. Или, возможно, я должна сказать, во многое теперь не верить. Теперь вы говорите не только о «Группе Четырёх». Не только о коррупции в Церкви или о злых людях, искажающих послание Божье. Вы говорите нам, что само это послание — ложь. Что вера, которой мы доверили наши души — души наших детей, — это не что иное, как одна огромная ложь.
«В душе этой женщины есть стальной стержень, — с уважением подумал Мерлин. — Она говорит правду, когда говорит, что шокирована, но она сразу переходит к сути всей истории, к тому, что действительно важно для неё».
— Отчасти это именно то, что говорит вам Мерлин, — ответил Стейнейр, прежде чем кто-либо другой смог это сделать. Она посмотрела на архиепископа, и он печально улыбнулся ей. — Церковь Господа Ожидающего — это ложь, «огромная ложь», как вы только что её назвали, — сказал он. — Но мужчины и женщины, которые создали эту ложь, построили её из фрагментов подлинной веры в Бога. Они украли кусочки правды, чтобы создать ложь, и именно это делало её такой чертовски — и тут я тщательно выбираю термины, Ваше Высочество — правдоподобной так долго. Но, как сказал Мерлин, когда начинал, на самом деле нет такой уж большой разницы между Эриком Лангхорном и «Группой Четырёх». Помимо того факта, что, согласны мы с ним или нет, Лангхорн действительно мог бы утверждать, что само выживание человеческой расы зависело от успеха его лжи.
Глаза Оливии
