Между светом и тьмой - Ирина Басараб

— О, прошу вас госпожа не гоните меня. Если вы откажетесь от меня, то они выбросят меня умирать голодной смертью среди пустыни.

Тея, упав на колени, сложила свои ладони как при мольбе. Ее голос сорвался на рыдания.

— Что ты такое говоришь? Почему тебя должны оставить в пустыне? Ты ведь совсем еще ребенок.

— О, моя госпожа! Вы совсем ничего не знаете об этих людях, как и о жизни в нашей империи. Я рабыня, а значит — моя жизнь абсолютно ничего не весит в этом мире. Меня избрали лишь для того чтобы прислуживать вам, а если вы прогоните меня, я стану для них лишней обузой и меня оставят умирать.

Тея уныло опустила голову. Антония замерла пораженная жестокостью мира, в который так долго стремилась попасть.

— Как не справедливо.

— Таковы законы нашего мира, принцесса.

Антония присела у костра. В ее голове все смешалось, мысли хаотично витали, создавая все больше и больше противоречивых вопросов относительно ее роли в судьбе империи. Тея права, она совсем ничего не знала о жизни за пределами ее мира и это все больше пугало.

Тея помешала ложкой похлебку в котелке и, взяв в руки глиняную миску, насыпала в нее суп. Поднявшись на ноги, девочка подошла к принцессе и, опустившись на колени, склонила в поклоне голову и протянула миску Антонии.

— Поешьте моя госпожа.

Антония без слов приняла миску и, попробовав, ощутила приятный вкус, с удовольствием принялась поглощать суп. Принцесса не сразу заметила исчезновение Теи. Только отставив миску, она оглянулась в поисках Теи. Девочка вновь затаилась у себя в углу. Антония встала на ноги и подошла к тому месту, где лежала Тея. При виде ребенка, который лежал на тонкой подстилке укутанный дырявой простыней сердце Антонии болезненно сжалось. Девочка тряслась от холода, костлявыми пальцами ухватившись за простыню. Антония присела на корточки у ложа Теи.

— Тея, почему ты не ешь?

— Вначале ест госпожа, затем собаки, а потом уже я.

Возмущению Антонии не было предела. Если это мир, за власть которого нужно платить такой ценой, то она не желает в нем жить. Чем больше она узнавала об этом мире, тем больше испытывала ужас и отвращение.

Антония глянула на свою огромную, теплую постель, покрытую мехами, и с отвращением поморщилась.

— Иди поешь, а затем ложись спать в мою постель, она достаточно большая и теплая и мы вдвоем в ней поместимся.

Тея посмотрела на принцессу с расширенными от ужаса глазами, словно та сошла с ума.

— Нет! Вы не понимаете, что говорите госпожа. Я рабыня и мое место здесь на полу, — протестующее замотала головой девочка.

— Мне не нравятся ваши законы, и я их не принимаю. Поскольку я принцесса то мои желания закон. Я освобождаю тебя от рабства и приказываю исполнять все мои пожелания, без исключения. А теперь немедленно иди есть, а затем ложись спать в постель. Возражения я не принимаю. Ты меня поняла? — властным тоном скомандовала Антония.

Тея, не смея возражать хозяйке, машинально кивнула.

— Вот и отлично, — довольно пробормотала Антония.

Караван быстро передвигался по пустыне и к вечеру, миновав пески, путники вышли к лесу, где их ожидал корабль. Вся группа взошла на борт и, спустя несколько минут, космолет взлетел в небо, унося принцессу в далекую неизвестную ей империю, которая отныне должна была стать ее домом. Глядя в окно на свою планету, Антония с грустью осознавала, что не о таком она мечтала, не этого ждала всю свою жизнь, однако пути судьбы неисповедимы. Раздраженно отбросив свои грустные мысли, принцесса отвернулась от окна. Все, что было пора позабыть и с новыми надеждами смотреть в новую жизнь.

Асида подошла к министру Гелеону и гневно прошептала:

— Эта девчонка освободила свою рабыню. Она обходится с ней как с равной. Это просто возмутительно.

— Пускай она считает, что является хозяйкой положения.

— Она такая же, как и ее мать. Храбрая воительница, с открытым сердцем для простолюдинов.

— В ней течет кровь аватара и принцев Макронезии. Не забывай об этом, и не позволяй ей возненавидеть тебя, иначе ты обретешь в ее лице опасного врага.

— Ха. Недолго ей придется корчить из себя принцессу. Как только мы уничтожим императора Асандера, тогда и ее воле придет конец. Ловушка захлопнется навсегда.

Смех министра разнесся по залу. Оба заговорщика увлеченные своими замыслами не заметили притаившейся в темном углу хрупкой фигурки.

Корабль приземлился на небольшой дикой планете, где по всей ее территории господствовали непроходимые леса, высокие вековые горы и обширная пустыня. Один большой океан омывал два небольших материка.

— Где мы? — обеспокоенно спросила Антония, выглянув в окно.

— Это небольшая планета Сиола. Мы пока не можем отвезти тебя в столицу империи из-за опасения за твою жизнь. Некоторое время ты пробудешь здесь, а я за эти месяцы соберу силы и тогда мы сможем нанести сокрушительный удар твоему брату.

— Вы оставите меня здесь одну?

— Ну почему одну. С тобой будут верные стражи и Асида.

При имени Асиды Антония недовольно поморщилась, что не укрылось от взгляда Гелеона.

— Тебе не нравится Асида?

— Она слишком высокомерная и я ощущаю исходящую от нее черную ненависть, что кипит в ее душу.

— Ах, этот дар королевской династии видеть то, чего не видят остальные. В давние времена, во время правления магов, макронезийцы были их верными служителями, вестниками воли магов — богов, как их называли темные дикари. Макронезийцы в те времена имели крылья и магические способности, но за свое предательство были лишены крыльев и магической силы. Однако некоторые способности сохранились у высшей касты макронезийцев — королевской династии, к которой ты и принадлежишь.

— Я слышала от амазонок эту историю.

— А они в свою очередь слышали ее от землян. Все пути ведет в Мидгард.

Воспоминания о планете ее матери болью ударило в сердце принцессы. Она старалась не думать о матери, вычеркнуть ее навсегда из своей жизни, пыталась ненавидеть ее, но чем больше проходило времени, чем больше она узнавала о жизни империи, то все больше ловила себя на мысли, что не испытывает к ней ненависть и злость, а только боль и тоску на душе.

С ней хорошо обходились, исполняя все ее желания, но с каждым днем Антонии казалось, что все это неправильно, наиграно и что она делает все неверно, совершает ужасную ошибку. Ей больше не хотелось причинять зла своему брату, однако поведать о том она не спешила людям, которые возлагали на нее надежды за освобождение их народа.

Однажды поздно ночью, когда министр улетел, Антония не могла уснуть. Ее тревожили странные предчувствия надвигавшейся угрозы. Она все больше понимала, что ей не место среди этих людей.