Белое солнце дознавателей. Том 4 (СИ) - Ри Тайга

— Хорошо, — сир Дан на мгновение оторвался от свитков и стряхнул излишки туши, пару раз стукнув кистью по краю фарфоровой чаши. — Продолжать наблюдение.

— А если… — Яванти помедлил, — целители смогут вылечить?

— Чтобы снять симптомы, им потребуется пол декады — Турнир идет прямо сейчас, чтобы не проиграть, им придется заменить состав команды и включить всех участников из запасного состава.

— А если… они обойдутся без госпожи Блау?

Сир Иссихар поднял голову и посмотрел на него молча — и Яванти сразу понял, что последний вопрос был лишним.

— Этот вопрос должен задать тебе я. Если… — господин сделал особое ударение на это слово, — если мои указания выполнили не в полной мере… или не достаточно тщательно… тогда обойдутся без госпожи. И скажи мне, что будет в этом случае, Яванти?

Ему даже показалось, что на доли мгновения глаза господина вспыхнули золотыми искрами в глубине — период действия эликсиров сокращается, или после тренировки с северянкой в пустыне контроль сира стал давать сбой?

И Яванти сделал самое мудрое из того, что мог — промолчал. И молчал ещё пару мгновений, стараясь даже дышать бесшумно, слушая, как тихо гудят светляки, вьющиеся над столом, как скрипит пергамент, и негромко позвякивают кольца, когда господин перекладывает кисть из руки в руку.

— Запрос в Гильдию?

— Выслан, — Яванти выдохнул, вознося молитву Немесу, — ответ о скорейшем рассмотрении вашего прошения вне очереди визирован, ждут только свитков с расчетами.

— Хорошо, — сир Иссихар, опять мотнул головой — упрямая прядь снова выбилась из прически, и с силой растер глаза. — Кофе, крепкий с мятой… нет, сделай двойной… и принеси ледяной воды.

Яванти укоризненно поджал губы, но возражать не решился — ещё помнил, каким плетением его вынесло за дверь вчера, когда он осмелился открыть рот. Расчеты, над которыми корпел господин были непонятными, но совершенно точно связаны с этой шекковой девчонкой Блау.

«Во имя Немеса, ну почему небеса так жестоки к его господину! Которому и так досталось в жизни — и даже рождение не под той звездой не идет ни в какое сравнение с этим последним наказанием… правильно говорил его отец: «Хорошая жена — драгоценность, и стоит дороже своего веса в золоте… а вот плохая…». Про плохих жен его отец не говорил ничего, но после знакомства с северянкой он был близок к идее заплатить… весом северной сиры в золоте… лишь бы эта беда миновала его господина стороной… если бы только она не владела Зовом…» — он скрипнул зубами от такой несправедливости.

— Кофе, Яванти!

Он подпрыгнул на месте, разворачиваясь к двери, и в этот момент перед ним вспыхнул Вестник, полыхая цветами силы Управляющего Главы. Послание было коротким — ровно два сухих предложения, но за столько зим они уже научились общаться между строк.

— Глава возвращается из Столицы первым утренним порталом и требует вас к себе, господин, — прочитал Яванти. — Глава недоволен, господин. Очень. Недоволен, — добавил он от себя.

«Шекковы Блау» — это он не произнес вслух, но был солидарен с Управляющим. Потому что второй раз за почти пятнадцать зим правая рука Главы рода пропустил при обращении к нему традиционное приветствие. И в прошлый раз это означало только одно.

У них проблемы. Большие. Проблемы.

Сад уже был украшен к празднику. Южная традиция — проводить торжества ночью, под звездами, когда палящее солнце скрылось за горизонтом, уходила вглубь веков, но мало приветствовалась на Севере. Ночь для сна, день — для дел, именно такой распорядок соблюдали у нас с Исхода, а учитывая, что день на Севере короче — возможно именно это объясняло то, почему южане делают все так медленно.

Служанка, которая вела меня по дорожкам — тоже несла себя неторопливо и чинно, настолько, что не раз и не два мне приходилось смирять шаг, изображая воспитанную госпожу.

На украшения не поскупились — как и в прошлый раз, цветными лентами были увешаны все деревья в саду, фонарики с пожеланиями удачи и благоденствия имениннику тепло светились алым и золотым на фоне ночного неба. Даже птицы и те, сегодня чирикали как-то по-особенному напевно, как будто проникнувшись важностью момента.

Празднование дня рождения одного из сыновей Главы — не наследника, их в Кораях — можно сбиться со счета, но одного из. Никогда не понимала, зачем старику столько детей? Всем и каждому очевидно, какая битва за власть в клане развернется, если официальный наследник не сможет удержать силу, или… не дай Великий… родовой алтарь просто откажется признавать его Главой, такие случаи бывали в Хрониках.

Я вздохнула, поворачивая по мощеным белым камнем садовым дорожкам, стараясь держаться точно за макушкой, покрытой простым голубым кади. Сегодня сад был почти прекрасен — фонарики горели, освещая путь, и если бы не ночная поездка, я бы даже получила удовольствие от того переполоха, который случится, когда запустят фейерверки… прошлый раз выгорела почти половина крыла…но… псакова старуха решила подышать на ночь свежим пустынным воздухом.

До выхода из гарема оставалось не более пятидесяти шагов — я уже отчетливо видела охрану на стенах, тоже в нарядных нагрудниках, и флаги с гербом Кораев, лениво колыхающиеся на ветру, как нас догнала пара служанок — и маленькая — почти с меня ростом, поклонившись, передала послание моей сопровождающей — ее срочно ищет третья Управляющая.

Я встретилась взглядом с маленькой служанкой и улыбнулась — одними глазами.

— Но…

— Срочно. Мне приказано сопроводить госпожу.

С десяток шагов мы втроем просеменили в полном молчании, пока, убедившись, что охрана занята, она снова не подала голос — почти беззвучно.

— Нужны ли ещё пирамидки, госпожа? Или что-то ещё?

Я сбавила шаг — чистые пирамидки в гареме стоили дорого — пара сережек, по одной за каждый артефакт, и шпилька с нефритовым навершием — сверху, за молчание. Ровно во столько обошлось мне удовольствие сделать сегодня днем записи.

Слуги жадны до денег и золота везде, и, если могут заработать — сделают это не нарушая клятвы. Нужно только правильно выбирать — тех, что имеют самый низкий статус и тех, чьи глаза вспыхивают ярче при виде драгоценностей.

У этой маленькой служанки при виде украшений они не вспыхивали. Они — пылали.

Записи пришлось взять с собой — я просто не нашла надежного места, чтобы спрятать пирамидки, а при всех недостатках Кораев некоторую черту они ранее не переходили никогда — и обыск Высшей относится именно к таким случаям.

— Возможно, по возвращении, — прошептала я тихо. — Если не это, то что-то другое.

Девушки переглянулись, смуглые пальцы мелькнули в воздухе, обмениваясь жестами, но так быстро, что я не успела прочитать ничего, кроме — «сказать».

— Храни вас Немес, госпожа, — выдала почти беззвучно самая ближайшая ко мне — та, что торговалась днем за артефакты. — Мы не знаем больше, но Старшая давно не выезжает на прогулки, и покидает гарем всего пару раз в зиму по особым случаям… и сейчас время ещё не настало.

Эту информацию я не оплачивала, но… за добро следует воздавать добром. Всегда. И, если прогулка затянется, старуха испортит мне удовольствие насладиться пожаром лично… и вчерашняя работа пропадет…

Я споткнулась на ровном месте, но так неловко, что пришлось наклониться проверить сапожки.

— …на праздниках следует соблюдать осторожность… фейерверки бывают опасны…

Служанка опустилась на колени — помочь мне, и я встретилась с ней взглядом — темные глаза были предельно серьезны и сосредоточены.

В гареме одно слово может стоить жизни. Как же рано им приходится взрослеть.

— … если не наложить плетения сразу — останутся шрамы от ожогов……но если сразу нанести мазь… следов не останется…

А Целители сначала будут лечить господ — это не требовалось произносить вслух, как и то, что в гареме не может быть служанок с изъяном — таких отсылали подальше и ставили на самые грязные работы, потому что красота и безупречность должны услаждать взор.