Грязь. Motley crue. Признание наиболее печально известной мировой рок-группы - Нейл Страусс

Он всё говорил и говорил, и говорил, пока я не начал понимать, что он нарисовал себе масштабную картину, и эта картина была совсем не тем, чем я собирался заниматься как сольный исполнитель, а «Motley Crue» не будут делать это как группа, играющая альтернативный рок. Я спросил его, обсуждал ли он это с Никки или Томми, и он сказал, что они пока ничего не знают, но что он может поспособствовать тому, чтобы это произошло.

До встречи я действительно не хотел возвращаться в «Motley Crue». Я просто хотел зарыть топор войны, получить четвёртую часть прибыли от брэнда группы, которую я заслужил, и двигаться дальше. Но этой своей чепухой Ковач удобрил почву вокруг семени, которое просто продолжало расти. Когда месяцы спустя, я увидел Никки и Томми в «Хайатт», мы в итоге вернулись к той идее, что мы должны быть вместе, а вся остальная ерунда — адвокаты, ругань, предъявление иска — всё это был вздор. Счета за услуги моих адвокатов уже превысили 350,000$, и они были уверены, что эта сумма удвоится, если я продолжу судебный процесс. Так что к концу встречи я сказал своим адвокатам, “Мы хотим снова быть вместе. Вы, парни, сделаете всё, что для этого потребуется, если же нет — вы уволены”.

Неделю спустя я приехал в дом Никки, где они записывали альбом, и послушал несколько треков. Странно, Никки и я очень быстро начали сближаться. Но Томми, с тех пор как он женился на Хизер, думал, что он — кинозвезда. А теперь, когда он был женат на Памеле Андерсон, дела обстояли ещё хуже. Он думал, что он лучше всех остальных, и он очень чётко давал понять, что моё возвращение в группу было против его воли. Несколько раз, когда он так важничал, я говорил, “Пошли вы, парни. Продолжайте в том же духе и делайте альбом без меня. Мне насрать”. Возможно, он ревновал к нашей дружбе с Никки. Я не знаю, что это было.

Я никогда не слышал альбом, который они сделали с Кораби, но несколько недель спустя, после того, как я начал делать с ними запись, зашёл Кораби. Мы выпили по паре пива и поболтали немного о всякой всячине. Он сказал, что он рад моему возвращению в группу, потому что последний год был для него ужасным. И я удивился, т. к. фактически я полюбил его. Он был очень классным парнем.

После недели записи большинство из нас начало чувствовать себя довольно глупо. Всё звучало должным образом. Всё звучало, как «Motley». Мы снова были группой. И это было именно то, что подразумевалось. Даже Томми, казалось, смирился со своей судьбой и, ворча поначалу, полюбил эти песни. Все были счастливы, за исключением Мика, который, казалось, был готов положить свою гитару и уйти из группы

Глава 10. Мик

«О важных вопросах, касающихся динозавров, комодских драконов, бейсбольных кепок и специфического способа стрельбы по женщинам»

Кто или что погубило динозавров? На мой взгляд, это был вирус Эбола, вирус, который, как нам говорят, такой же древний, как и сама Земля. То, что этот плотоядный вирус мог легко и без всяких проблем передаваться от особи к особи, объясняет, почему динозавры исчезли так внезапно и полностью. Вирус может уничтожить большую часть живой плоти, органов, кровеносных сосудов и мозговой ткани за 5-10 дней, вызывая разрушение и кровотечение, при которых органы превращаются в жидкость и вытекают через все отверстия. Этот смертельный вирус — более вероятный виновник, чем метеоритный дождь, который, как предполагается, уничтожил динозавров, но покинув Землю, не повредил другим её обитателям.

К разговору о динозаврах, какой-то яппи-придурок решил, что их нужно рисовать во всех этих ярких сверкающих красках? Может это была Марта Стюарт[95]? Совершенно понятно, что мы восстановили облик динозавров по их костям, поэтому нет никакого подтверждения тому, что они были цветов детских игрушек. Посмотрите на комодского дракона. На этом чрезвычайно ядовитом потомке динозавров вообще нет никаких цветов. Если бы динозавры действительно были окрашены так ярко, они просто не смогли бы эффективно охотиться или прятаться от хищников.

Я много думаю о динозаврах с тех самых пор, когда меня заставили чувствовать себя подобно им после того, как Кораби ушёл из группы. Но вместо вируса Эбола, у меня был Скотт Хамфри, Великий Аннулятор. Он вытеснил Кораби из группы. Когда он покончил с Кораби, то взялся за меня. Было похоже, что он всегда вымещает свои недостатки на других людях.

С каждой новой песней, которую мы начали писать в студии, я брал плёнку домой и работал над новыми партиями до двух часов утра. Затем я приходил на следующий день, чтобы сыграть их, и Великий Аннулятор говорил, “Неа”. Я спрашивал его, знает ли он, чего он хочет, чтобы я сыграл, и он говорил, “Нет”. Я спрашивал его, знает ли он в какой тональности эта песня, и он говорил, “Неа”. Любой звук, который я издавал на гитаре, приветствовался хором, “Нет, нет, нет, нет”. Великий Аннулятор сделал так, что я стал выглядеть просто каким-то ушлёпком в глазах Томми и Никки, чтобы они думали, будто от меня нет никакого толка. Он убедил их в том, что я тот, кто тянет группу назад со своей динозавр-рок гитарной игрой и моей любовью к блюзу и Хендриксу, которые, как я считал, были вне стиля или что-то вроде этого. Я хотел напомнить им, что я дал название группе, что я превратил Никки в настоящего песенника, что я избавил группу от слабых звеньев и что я выбрал Винса. Но как всегда я держал свой рот на замке. Если есть что-то, что я понял: самонадеянность — то же самое, что и высокомерие. А высокомерные и эгоистичные люди — самые слабые, самые глупые люди из всех. Если в вас это есть, вы не должны этим кичиться. Эгоистичные люди, по моему мнению, самые некомпетентные неудачники, бродящие по поверхности Земли со времён бронтозавров, у которых мозг был размером с горошину.

У некоторых людей в той студии была проблема с высокомерием, и, чтобы подкреплять свою самоуверенность, им необходимо было вымещать свои проблемы на других людях, что и является причиной того, почему я был готов уйти из группы. Сколько раз вам нужно услышать “нет” прежде, чем вы начнёте верить этому сами? Я действительно был убежден в том, что я плох как гитарист, что, возможно, вместо того, чтобы выгнать Кораби, они должны были дать пинка мне. Тогда они смогли бы иметь Винса в качестве певеца и Кораби в качестве гитариста, и все они были бы счастливы.

Но, если бы я ушёл, Великий Аннулятор, вероятно, начал бы обрабатывать Никки, а затем выгнал бы из группы и его. Этот парень, Скотт Хамфри, не знал, чего он хочет. На «Dr. Feelgood» его работа заключалась в том, чтобы загонять материал в «Про-Тулс» и изменять высоту тона звучания вокалов. Это то, в чём он был хорош. Но теперь он начал верить в то, что он музыкант. Я хотел сказать: “Тогда напиши песню, мудила”. Я никогда не был так огорчён за всё моё время, проведённое в группе.