Волк среди волков - Ханс Фаллада

- Должно быть, собрались ради воскресного дня пойти пошататься для прохлаждения? Деревенских красоток, молодой человек, тут видимо-невидимо... Обращать на них ваше внимание, господин фон Дудман, я не решаюсь...

- Штудман, - поправил бывший обер-лейтенант.

- Ах да, да, прошу извинения, сударь, да, я знаю. Просто обмолвился, ведь здесь все вас так зовут. Вчера еще один из кучеров, которого вы, верно, пробрали за плохую езду, сказал: "Дуди себе на здоровье, Дудман! Не ты первый, не ты последний здесь дудишь"!

- Вчера? - переспросил Штудман.

- Ну да, вчера! А может быть, не вчера? Да нет, конечно же вчера - у меня котелок еще варит, господин фон Штудман.

- Я просто потому спрашиваю, что вы, господин тайный советник, уже несколько дней ломаете голову, не уехали ли мы, - сказал Штудман, улыбкой несколько смягчая колкость своих слов.

Пагель так и прыснул.

Старик смущен, но через минуту уже тоже смеется. Смеясь, хлопает он Пагеля по плечу, а хлопать он умеет крепко. У Пагеля чешутся руки дать сдачи, но он еще недостаточно знает веселого старика, лучше воздержаться.

- Замечательно! - хохочет тайный советник. - Тут-то он меня и поддел! Хитер господин фон Штудман, это вам не ночной сторож со своей трещоткой!

И вот он уже опять серьезен, и по этой внезапной серьезности Штудман понимает, что все предыдущее только комедия, разыгранная для них обоих из каких-то еще не понятных ему соображений. "Я тебя еще не раз поддену", подумал воинственно настроенный Штудман.

- Может быть, у вас, господа, найдется минутка времени? - спросил старик. - У меня готово письмо для моего зятя, уже сколько дней лежит, никак не соберусь переслать, последнее время столько было всего... Не занесете ли вы его мимоходом на виллу?..

- Охотно... - открыл было рот Пагель, на которого господин фон Тешов смотрел особенно пристально.

Но Штудман не дает Пагелю договорить:

- Ну, разумеется, господин тайный советник. Мы скажем лакею, чтобы он зашел за ним.

- Отлично! Превосходно! - воскликнул владелец Нейлоэ, но теперь в его тоне нельзя уловить ни капли благодушия. - Впрочем, мне думается, старику Элиасу не вредно поразмять ноги. Я пошлю его...

Он кивает обоим и, тяжело ступая, направляется к замку прямо через кусты.

- Черт возьми, Штудман, - заметил озадаченный Пагель. - Вы рассорились с ним навсегда. Почему вы так нелюбезны с этим веселым стариком?

- Я вам как-нибудь дам почитать договор об аренде, который этот веселый старик заставил подписать своего зятя, - сказал господин Штудман и провел рукой по потному лбу. - Только несведущий в делах младенец вроде ротмистра мог поставить под ним свою подпись. Стыд и срам, а не договор! По рукам и ногам связал!

- А ведь на вид такой простодушный, веселый старик!

- Не верьте ему! Не рассказывайте ему ничего и никогда! Не выполняйте ни одной его просьбы! Мы служим у ротмистра - до старика нам дела нет.

- Ах, Штудман, да вы пессимист! Я убежден, старик веселый щелкунчик.

- А я убежден, что даже с письмом, которое мы должны были передать, дело нечисто. Ну, да там видно будет. А теперь - идем!

И они идут.

Между тем старик стоял в замке у себя в кабинете и крутил ручку телефона, словно это была ручка кофейной мельницы. Он вызывал добавочный "лесничество". Наконец он услышал писклявый голос лесничего, взявшего трубку.

- Что, вам уши заложило, что ли, Книбуш? Только и знаете, что дрыхнуть. Будьте покойны, уж я позабочусь, чтобы вы могли отдохнуть, только денег на отдых от меня не ждите!.. Да вы вообще-то слышите, Книбуш?

- Так точно, господин тайный советник!

- Слава те господи, значит, еще слышите. Ну так слушайте же! Я сейчас видел обоих свежеимпортированных моим зятьком берлинских мошенников, они слонялись по имению с полотенцами под мышкой. Ясно, они собрались к нам в лес, купаться в рачьих прудах. Сейчас же берите ноги в руки и тихонечко подкрадитесь, а когда оба молодчика будут в воде, только смотрите, не раньше, растолкуйте им, что эти пруды - мои и им там делать нечего! Можете забрать их одежду, вот смеху-то будет; а за вас, Книбуш, я заступлюсь, вы не пострадаете...

- Но, господин тайный советник, не могу же я... Один в чине обер-лейтенанта и на "ты" с господином ротмистром...

- Ну и что с того, Книбуш, что с того? Какое это имеет отношение к тому, что он купается в моих рачьих прудах? Я вам говорю, обделайте это аккуратно и словно от себя... Боже вас упаси сказать, что я вас подослал! Не то увидите... нет, не то ничего больше не увидите...

- Так точно, господин тайный советник...

- Вот еще что, Книбуш! Послушайте, любезный, куда вы так спешите? Когда с вами говорит хозяин, надо обождать, пока вас отпустят, вы, я вижу, никак не дождетесь, чтобы вас совсем отпустили. Книбуш, слышите, что я говорю?

- Так точно, господин тайный советник...

- Так вот вчера звонил следователь из Франкфурта - у Беймера температура выше сорока, он все еще без сознания. Говорят, это вы его так обработали...

- Но не мог же я, господин тайный советник...

- Разумеется, могли, любезный! Вам бы кинуться со всех ног, сделать перевязку, позвать врача, сестру милосердия, по мне хоть повивальную бабку Мюллер - эх он бедняга, да ведь он же просто добренький браконьер, если он в вас стреляет, так только потому, что вы, злодей этакий, не даете ему полакомиться жарким из косули, ведь так? Не может же следователь поставить ему это в вину, а? Ведь он тоже человек, а?

- Ах, господин тайный советник, что же мне теперь делать?..

- Ровно ничего не делать. Но я постою за вас, Книбуш, я уже товарищу следователя свое мнение выложил. Только и вы мне эту штуку аккуратно обделайте. Мяу, Книбуш, и цап-царап... купаться воспрещено, отбирается одежа.

Тайный советник повесил трубку и усмехнулся. Он достал сигару и налил себе рюмочку коньяку.

После трудов праведных неплохо вздремнуть в вольтеровском кресле.

"Почему бы это староста Гаазе дал суду такой неблагоприятный отзыв о Книбуше? - вдруг мелькнуло у него в голове. - Это мне не с руки. Он у меня еще напляшется. Пусть так показывает, как мне того хочется. Нет, тут что-то нечисто, а что нечисто, до этого я еще докопаюсь, целого дня на это не пожалею!"

3. ВОТ, ИДУТ!..

- Вот, идут, - сказали в деревне и поглядели вслед "берлинским шпикам". - За дураков нас считают, так мы и поверили, что они занимаются сельским хозяйством... Видал, Фаддер, руки у молодого-то? Ни разу в руках вилы не держал! - А вчера при уборке не отставал от других! - Э, все это только для отвода глаз! Мейера уже убрали, говорят, он прямо в Мейенбург угодил! - Так чего же они еще тут торчат? - Ты ведь не знаешь, за кем теперь очередь! - За кем очередь? За ротмистром! - За ротмистром? Да ты спятил! Теперь очередь за лесничим Книбушем! - А я говорю за ротмистром - опять ведь путча ждут, а если где закопано оружие, так это у нас! - Да ведь тот, у которого голова яйцом, с ротмистром на "ты"! - Все хитрости, старый тайный советник все это придумал, нас они надувают сельским хозяйством, а ротмистра этим "ты"!

- Вот, идут! - сказала Аманда Бакс и поглядела вслед обоим. Но они ее не видали. - Что ты о них думаешь, Минна?

- Пока еще не знаю, Аманда, - осторожно сказала Минна-монашка. - Но уж по части уборки комнат большой собаку съел! Как он постель стелет, так бы, кажется, в ней и повалялась...

- А молодой?

- Ты, Аманда, конечно, только молодого и видишь, - съязвила Минна-монашка, скромно закатив глаза. - Позабыла уже своего Мейера? Ты ведь даже за вечерней молитвой не постеснялась встать на его защиту и указать на меня пальцем! А этот его выгнал!

- Слава богу, выгнал! - сказала Аманда. Но прозвучало это очень грустно. - Что ты сегодня днем делаешь?

- Что делаю? - вдруг рассердилась Минна-монашка. - К моим неслухам идти надо. Вот что делаю! Чего доброго еще подпалят крышу у меня над головой, с этой уборкой в конторе и комнатах меня полдня дома нет!

- Радуйся, что у тебя хоть твои неслухи есть, - сказала Аманда Бакс. Мне порой думается, и для меня было бы лучше, будь у меня от него ребенок.

- Фу, чего ты только не скажешь, Аманда, - возмутилась Минна, - ведь ты же девка! И уже на второго глаза пялишь! Грешить - греши, без этого нельзя, только надо, Аманда, в своих грехах каяться!

- Брось слюни-то распускать! - сердито сказала Аманда и пошла прочь, тоже по дороге в лес, что с глубоким удовлетворением отметила Минна-монашка.

- Вот, идут! - сказала и Ютта фон Кукгоф своей подруге Белинде фон Тешов. - Господин фон Тешов ругает их, а я все же нахожу, что они очень комильфо, особенно старший. Что это за дворянство Штудманы - новое или старое? Ты, Белинда, не знаешь?

Фрау фон Тешов с интересом наблюдала из окна за двумя удалявшимися фигурами.

- У них под мышкой свертки - верно, купальные костюмы. Сегодня утром не нашлось времени обедню прослушать, а на купанье время находится. А ты говоришь комильфо, Ютта!

- Ты права, Белинда. Должно быть, еще совсем молодое дворянство, наши предки заведомо никогда не купались. Я как-то видела у Кицовых в замке Фризак старый таз - теперь такой канарейке в клетку ставят.