Дежавю - Татьяна Шмидко

Запыхавшийся оборотень-гиена выскочил на поляну, вывалив язык. Через пару секунд к нему присоединился волк с шелковистой белой шерстью.

«Что это за мертвяк с желтыми глазами? Что-то новенькое!» – подумал флорентиец. «Нужно будет обязательно описать его в отчете!»

Гиена тявкнула на волка, подгоняя его начать драку первым. Волк нехотя зевнул и, преисполнившись собственного достоинства, пригнулся для прыжка. Эта компания меня рассмешила, и я решил задать несколько вопросов, выведя нашу стычку на новый уровень.

– Не боишься запачкать свою дивную, шелковистую шерсть? – спросил я, ухмыляясь, у волка. – В твоем облике есть нечто неуловимо знакомое. Не могу понять что… что-то похожее я видел на полях Корнхила. Ах, да! Овцы, замечательные конхильские овцы и их белое, волнистое руно. Даже жаль портить такую неземную красоту!

Похоже, я все-таки разозлили этого эстета, потому что он разъяренно зарычал и прижал уши к голове, оскалив желтые зубы.

– Ну, что же ты стоишь, песик? Пора бы уже напасть, пока вы в большинстве. Аж четверо против троих. Упс! Только что мы достигли с вами военного паритета. Теперь трое на трое, потому что мой друг как раз добил предпоследнюю гиену из вашего эскорта. А моя спутница прямо сейчас порубила в куски последнюю, и хрупкая грань военного превосходства по иронии судьбы качнулась в нашу сторону. Попробуете сразиться с нами на равных, а не прятаться за спинами непокорных шавок? Я конечно еще долго могу вести подобные разговоры, но мне срочно нужно отправляться со спутниками в Люксембург, ведь именно там находятся последние выжившие вампиры Европы, не так ли?

Глава оборотней низко зарычал, скаля зубы и не раздумывая побежал в лобовую атаку. Его разум был ослеплен ненавистью, и он думал только о том, чтобы оторвать мою голову, отомстив за гибель сородичей.

За моей спиной появились Логус и Нубира. Гиена забеспокоилась, потому что увидела их одежду, запачканную кровью. Подумать только! Глава гиен-оборотней боялся крови!

– Позвольте представить: Логус Дрейк, великолепный берсеркер, историк рода вампиров и просто хороший воин, – сказал я, и Логус насмешливо поклонился.

– А это его невеста Консуэллаета Лонгарини, известная оперная певица…

Логус снова удивленно вскинул брови и подумал: «Так вот что не давало мне покоя. Я же следил за ней последние сто лет. Подумать только – любовь давно ходила рядом».

– Она лучшая ищейка и, кстати, виртуозно владеет мечом.

– Прайм Ван Пайер – боевой генерал нашего рода. Предводитель, защитник и просто самый древний вампир на Земле, – сказал Логус, внимательно глядя на реакцию оборотней.

Белый волк трусливо поджал хвост и начал было пятиться, потому что он слышал обо мне кое-что. Информация была не совсем правдивая, но верно было одно– со мной лучше не связываться. Меня считали колдуном, легендой, призраком.

Старая гиена слегка прикусила холеный зад Масимо Берлутони, так его звали. Масимо оскалился и зарычал на гиену. Так, в рядах оборотней начался разброд и шатание. Мне надоела эта трусливая компания.

Трудно сказать, что произошло потом: помню только, что с удовольствием вылил весь свой накопившийся гнев за погибших вампиров на этих оборотней. Когда стук их сердец прекратился, меня больше ничего не держало в этой стране.

Логус и Нубира отправились в Люксембург по моему заданию – я спокойно опустил эту парочку – они несли письменное послание от меня всем оставшимся в живых вампирам. Их заданием было собрать и уберечь оставшихся, пока я буду искать неизвестного организатора тотальной травли детей Солнца. Честно говоря, не завидую тем оборотням, которые попадутся им на пути!

Примерно месяц я скитался по Европе, ища хоть какую-то информацию о настоящем организаторе самого масштабного геноцида в истории вампиров. Переписка, которую я забрал у Натаниеля Абингдона, состояла из писем к членам стаи, на которых я нашел адреса. А еще было отдельное письмо в тубусе из слоновой кости – подробнейший отчет об уничтоженных вампирах. Этот документ был составлен довольно скрупулезно, словно бухгалтерский отчет: дата, название местности, где найден вампир или группа вампиров. Потом фамилия оборотня, который убил вампира и примерное описание внешности его жертвы, за которым указывалось предположительное имя. Все это приводило меня в состояние тихого бешенства, потому что было бесполезным – адреса или хотя бы фамилии получателя на нем не было. Я не знал, кому предназначался этот документ. Поэтому мне ничего не оставалось, как бродить по Европе по адресам оборотней и методично всех уничтожать, ища хоть какую-нибудь зацепку.

Я был рад как никогда, что не веду переписку с Аделью, потому что врать не хотелось, а признаваться чем я занимаюсь у меня не хватило бы духа. А вдруг она решит, что я омерзителен и разлюбит меня? С ужасом приходилось думать о том, что когда-нибудь кровавая слава догонит меня и Адель поймет с кем она связалась.

Я бы так и бродил по Европе, но мне наконец-то повезло: однажды в одном немецком селении мне удалось найти воспоминание в памяти мальчишки, который оказался случайным свидетелем боя между оборотнями и вампирами. Они были так заняты истреблением друг друга, что не заметили его. Он успел увидеть только начало боя, пока с ужасом не убежал домой. Он молчал неделю, а когда наконец-то смог говорить, то родители решили, что он тронулся умом.

Я увидел его вечером, когда он сидел на бортике фонтана и пытался себя убедить, что все, что он увидел – была выдумкой. Он не спал ночами, боялся любого шороха; он теперь знал о том, что чудовища существуют. Его психика еле выдерживала пережитое.

Я подошел ближе, и он посмотрел на мое бледное, красивое лицо, и сразу же сам стал белее мела. Он научился угадывать вампиров среди простых смертных. Он знал кто я! Мальчик подскочил на ноги и стал пятиться от меня. Я протянул руку и сказал:

– Не бойся меня! Я не трону тебя! Тише! Успокойся! Я только хочу спросить тебя о том, что ты видел тогда в лесу.

Мой вопрос породил рой воспоминаний, и я словно очутился вместе с ним в том месте. Мне хватило этой кратковременной вспышки, чтобы узнать все, что мне было нужно. Пока мальчик бежал домой, чтобы привести папу и доказать, что он не врал по поводу вампиров и оборотней, я осваивал новое знание.

В воспоминаниях мальчишки я увидел сначала на поляне трех высоких господ, которые говорили на непонятном ему языке. Это был древнегреческий язык. Мой друг Плакидас был греком много столетий тому назад. Он стоял со своим кланом. Насколько я понял, то они ждали кого-то. И вот, на краю леса показался еще один силуэт – высокий статный мужчина, одетый по последнему писку венецианской моды. Было нетрудно определить в нем графа, либо маркиза. Слишком холеное бледное лицо, аристократичнее манеры. И ярко-красные глаза новообращенного. Чутье подсказало, что это и есть мой главный противник. Быть сильным мира сего, да еще и в придачу вампиром – это опасная смесь. Альфа-самцы человеческой породы обладают невероятной энергией поглощения всего и вся. А если добавить инстинкты вампира и бессмертие, помноженные на венецианскую склонность плести интриги, то и получится монстр, убивающий себе подобных.