Сороковник. Части 1-4 - Вероника Горбачева

И тут, конечно, гадкая моя практичность талдычит, что самое разумное — отсидеться и подождать, когда Васюта всё за меня сделает. В конце концов, он вызвался добровольно, сам захотел, чтобы я вернулась к дочкам, и разве это не его выбор, к которому я тоже должна относиться с уважением, как и сэр Майкл — к моему? Меня никто не осудит, все поймут правильно. И под конец останется только шагнуть в открытый портал, домой.

Вот только смогу ли я потом говорить с детьми о порядочности? честности? любви? Ибо делиться можно только тем, что сама имеешь.

Впрочем, это моральный аспект, непрактичный. А вот то, что нежданно-негаданно во мне поднимает голову злое упрямство. Ты видишь во мне лишь лапушку, Вася? Хорошенькую домашнюю клушу, только и способную хлопотать по дому, варить борщи, сладко петь и гостей твоих очаровывать? Да, я умею быть хозяюшкой, как ты ласково меня называл, но это ещё не всё. Наверное, по меркам твоего мира я — идеал Женщины… как и ты — идеальный мужчина, не спорю. Будь я из одного края с тобой — я поклонилась бы тебе в ноги и век была бы благодарна за то, что ты меня собой заслонил, ведь ещё неизвестно, какой Финал для тебя, богатыря, Мир подготовит. Но что мне делать с этой злостью, которая подталкивает меня, искушает, нашёптывает: Как он мог? Мало того, что не сказал, не спросил, но даже браслет снял… А если я — пройду? Почему ты перестал в меня верить, Вася? Ведь верил же! Иначе не убедил бы меня в том, что я сумею, не наставлял бы идти вперёд до последнего, до Финала, до точки. Как же так?

Нет, я одолею свой путь сама. Иначе вернусь к дочкам не матерью, а сломанной моральными мучениями дрянью. Предательницей.

Вот и выбрала, с неожиданным облегчением говорю сама себе. Просто мне нужно было излить душу, хотя бы таким образом.

Идём дальше. Не обращая внимания на настороженные взгляды Яна, рисую на листе бумаги крупную «двойку». Уйти в квест вовремя. Пункт два.

Тут, конечно, на первом плане громадная нерешённая проблема — Геля. От Маги я улизну — почему-то, после заверений сэра, я уверилась в собственной безопасности. Снарядить меня есть кому. А вот девочку так просто не оставишь.

Придумать что-нибудь. Пункт три.

Визуализация — очень эффективный приём. Вот нарисовала — и вижу, что на сегодня самый насущный — пункт последний, за него автоматически цепляется выполнение первых двух. И я аккуратно рисую стрелки между ними.

Итак…

Грош цена мне, как Обережнице, если не придумаю для Гели чего-то своего, особенного. И если прав дорогой сэр, и наши с ней пути не просто так сошлись, то я просто обречена, чтобы вывести её из этого полуцветочного состояния.

В задумчивости начинаю грызть карандаш.

Оберег шить? Не могу подобрать подходящий. Подлечить аурой? Но от меня и без того, как говорит сэр, идёт к Геле постоянная подпитка, и больше, чем во мне есть, я не смогу дать. Нужно что-то друго…

Кукла. Обережная кукла.

Игрушка, уникальная по простоте исполнения и по концентрации магических сил; испокон веков известная, любимая, прижилась и в язычестве, и в христианстве. Непотопляемая. Вечная. Кукла.

Я пристраиваюсь со шкатулкой к окну, заодно вытряхиваю содержимое сумки из рукодельного магазина. Раскладываю на столе клубки шерсти, верчу так и сяк. Что может из них народиться? Ян ставит вторую лампу, дабы мне было светлее, а я только сейчас вспоминаю о нём — и благодарно киваю. Сидит, затаившись, видит, что я озабочена, старается не мешать, но помогает, чем может. Вспоминаю — и снова переключаюсь на своё.

Признаться честно, сама ни одной куклы пока не делала. Мастер-классы просматривала, в планах держала, ритуалы выучила, но… не решалась. Сильно меня смущали байки о том, что самая первая кукла забирает у мастерицы много энергии, можно день-другой после этого проходить сомнамбулой, ни на что не годной. Но раз решила — деваться некуда.

А ведь есть ещё одно условие, и непременное при поделке. Его мы обеспечим прямо сейчас.

— Ян, ты никуда идти не собираешься? Ох, вообще-то ночь уже… Да вот куклу хочу сделать, — поясняю, — для Гели. Работа тонкая, завязана на женской энергетике, и мужчинам при этом лучше быть подальше, чтобы не влияли.

И вдруг спохватываюсь. Поймёт ли? Не обидится?

— Вроде того, как тебя недавно сэр выпроваживал? Куклу — это правильно, — ничуть не удивившись и не обидевшись, отвечает Ян. — Слыхал про такие. Так я к себе пойду — или мне лучше подальше, на улицу?

Прикидываю: мансарда в противоположном от кухни торце… Достаточно отдалённо.

— Можешь и к себе. Только с часок не выходи, думаю, за это время управлюсь.

Он «угукает», уходит. Я машинально катаю клубки по столу.

Цвета хороши. А вот какая из кукол ей сейчас нужнее?

Лихоманку связать? Не думаю, чтобы подошла. Она болезни изгоняет, а то, что у Гели — уже не болезнь, скорее последствия. Подружку ей сшить, в наперсницы? Нет, с той, чтобы работала, общаться надо, совета спрашивать, а Геля этого пока не может. Веснянку, девичью красу? Прелестная куколка, но Гелечке с её красотой без надобности. И вдруг меня озаряет: сделаю ей куклу-долю. Чтоб помогала судьбу с чистого листа писать.

Вот и выбрала.

Ну, начнём, благословясь.

Основа непременно должна быть белого цвета, для телесной чистоты и крепости; потому именно из белой пряжи я наматываю на растопыренные пальцы две заготовки — на туловище и на ручки. Нити только обрываю: нельзя к куколке прикасаться ни ножницами, ни иглами, чтобы, не ровён час, не повредить чужой доле. Поглаживаю тельце, красной нитью утягиваю шейку. Складываю пасму для рук, обмоткой выделяю запястья, помещаю заготовку под шею будущей куклы. Соединяю туловище и ручки Велесовым крестом. Он проходит по двум диагоналям: через одно плечо, через другое, и при простоте своей представляет сакральный символ, объёмный знак Бесконечности. Оборотов вокруг туловища должно быть чётное количество, чёт — это часть женской сущности, вливаемой в куколку. Завязываю на пояске узелок, подсчитываю с теми узлами, что на ладошках, потому что узелков должен быть нечёт, это символизирует мужскую сущность. В каждом человеке — и мужское, и женское начало уравновешены, вот и в кукле они гармоничны, чёт и нечет.

На большую пышную юбку пойдут нити красные: этот цвет — для крепости здоровья, для усиления сердечного жара, а главное — держит в цельности разум. Для косы, нити жёлтые, с золотой канителью. Достойна новая кукла быть златовлаской, ой, как достойна! Я закрепляю пучок на головке и уже хочу заплести, как вдруг останавливаюсь. На цыпочках подхожу к двери светлицы, осторожно заглядываю. Куклу, хоть и незаконченную, прижимаю к груди: нельзя обережек отставлять, пока не завершён. Геля спит. Потихоньку, чтобы не разбудить, умудряюсь одной рукой расплести ей косу и высвободить ту самую льняную полоску, что вчера подсунул мне Ян вместо ленты, это для того, чтобы установить связь между куклой и той, кому она предназначена.